Ведьма. Глава 7

У каждого человека свой способ примириться с жизнью и Мария Степановна нашла свой способ, как жить в гармонии с самой собой и внешним миром. Она никогда не была судьей, а лишь рефери, который наблюдает за схваткой, фиксирует нарушения правил, удачные, позволенные законом, удары и в зависимости от того, кто победил, выносит решения. Она была весьма благоразумной женщиной и никогда не стремилась стать героем. Ведь быть судьей – это не означает быть героем. Если нет справедливости в жизни, то откуда же ей взяться в суде. Здесь не Добро побеждала Зло, а тот, за кем сила. Все как в жизни. Ничего необычного.

Она была человеком сильной волей, но не настолько, чтобы противостоять жизненной стихии. И она не пыталась противостоять. Раз уж кого-то привело в суд, то такова судьба человека. Он уже виновен в том, что не смог без посторонних решить свои жизненные проблемы, теперь они решаются в суде. Закон несовершенен, люди несовершенны, поэтому нечего особо роптать. Судьба всех людей решается на небесах, правда, в существование Всевышнего Мария Степановна не верила. Сама жизнь убеждала ее, причем каждый день, что Бог не существует, иначе не ей приходилось бы судить людей.

Мария Степановна прекрасно знала правила игры и всегда придерживалась их. На деле все за независимость судей, но в жизни собственное мнение судьи – это не достоинство, а недостаток. Кто слишком часто проявлял собственное мнение, вынужден был подавать заявление об отставке. Кто не желал делать это добровольно, того тихо и без лишнего шума убирали через квалификационную коллегию.

Порочность судьи не то что порицалась, а даже негласно приветствовалась. Порочен – значит управляем. Судьи-коррупционеры тоже не вызывали особой неприязни. Здесь действовал единый закон, который действует везде – соблюдай меру. Пьешь, пей дома, берешь взятки – бери, но чтобы никто ничего, даже при всем желании ничего не мог доказать.

Мария Степановна была равнодушна к деньгам, обладая столь редко встречающимся качеством, она все же брала взятки. У нее был свой способ – она никогда не брала денег, пока шел сам процесс. Она брала их только после завершения процесса, когда дело заканчивалось именно так, как ее просили. И еще ни разу не возникало никаких сложностей, а обмануть судью никто не решался – мало ли у судей способов повлиять на ход дела, всегда пара-тройка козырей припрятана в рукаве.

Взятка для Марии Степановны была самоуничижением. На определенном этапе своей жизни она пришла к выводу, что ничем не лучше других людей, совсем ничем. Все же она была сильной женщиной, способной критически взглянуть на себя.

В остальном Мария Степановна была обычным человеком. Она была привлекательной и стройной женщиной. Разве что ее красоту портила некоторая жесткость в чертах лица, но стоило ей улыбнуться и она бесследно исчезала. Как и все люди, она боялась одиночества. А впереди грозно маячило одиночество.

Время – страшный палач, оно неумолимо. Еще несколько лет и она превратится в развалину. Эта жизнь добьет ее, отберет и физические, и духовные силы. Она не говорила о моральных, мораль у нее была своеобразной. Как и все одинокие душой женщины, ей хотелось бы встретить мужчину, но нормальные все при деле, а свободные такие, что уж лучше и без них обойтись. Она уже однажды вытянула счастливый билет, но не сберегла. С годами она поняла, что совершила страшную ошибку, но что теперь об этом сожалеть, ведь не исправишь. Кто живет прошлым, тот не живет настоящим.

Ее рабочий день длился от десяти до двенадцати часов. Она не протестовала и давно смирилась. Работа позволяла ей избежать одиночества. Работы – была иллюзией жизни. Работа избавляла от ненужных мыслей. Она жила по инерции и двигалась в том направлении, куда ее толкала жизнь. Господи! Как же ей хотелось снова стать молодой! Нет, не для того, чтобы продлить свою жизнь, вернуть свою красоту. Нет! Совершенно для другого, чтобы уметь радоваться жизни, чтобы совершать глупости, чтобы просыпаться по утрам и радоваться жизни. Чтобы в ней жила надежда, глупая, несбыточная надежда, что когда-нибудь она будет счастливой. И она никогда бы не стала судьей. Ни за что!

Сегодня на нее накатила депрессия и она перестала ощущать жизнь. Правда, депрессия никогда не исчезала. Просто скрывалась подлая, чтобы появиться именно тогда, когда тебе очень и очень плохо. Депрессия ведь женщина и как большинство женщин коварна и мстительна. Появляется именно тогда, когда и без того плохо. Появляется и шепчет: «Ты совершенно одинока, твоя жизнь безрадостна, в ней нет никакого смысла. Этого смысла не было вчера, нет сегодня и не будет завтра». Холодное, тягостное одиночество холодком сжимает сердце. Одиночество-то в голове человека, но чувствует его сердце.

Случилось это аккурат в пятницу. День был долгий, люди вызывали особую неприязнь и, даже, отвращение. Придя домой она совершенно безвольно приняла душ, без аппетита поужинала. И села смотреть телевизор. Она специально включила канал, на котором все время демонстрировали модные одежды. Под красивую музыку на подиум выходили стройные девушки в разных нарядах, порой весьма причудливых. Некоторые из них были красивыми и очаровательными, некоторые почти уродинами, но все они были молоды.
Говорят от депрессии таблетки помогают. Полная чушь. От этой отравы, которая завладевает всем организмом не так-то легко избавиться. Разве можно избавиться при помощи таблетки от понимания того, что ты несчастна, что впереди безрадостные годы с нечаянной и быстро проходящей радостью, что впереди – одиночество.

Некоторые бегут к психологам за помощью. Есть такая модная тенденция, опять-таки малоэффективная. Есть лишь одно действенное средство против депрессии – бежать к жизни. А где она настоящая жизнь? Где? Оглядываешься и видишь вокруг одно лицемерие, алчность, подлость и зависть. И только тогда понимаешь, что такое семья. Это тот единственный мир, в котором ты мог существовать, где есть настоящая жизнь, что единственной настоящей целью каждого с молодости является создание семьи, то есть мира, где ты можешь чувствовать себя в полной безопасности и защищенности от опасностей окружающего мира. Но слишком поздно приходит это понимание. Слишком поздно понимаешь эту простую и очевидную истину.

Когда мысли Марии Степановны плавно перетекли к семье, она вспомнила о дочери. Она позвонила ей, но приятный голос сообщил, что абонент или отключен, или находится вне доступа сети. Она прекрасно знала, что единственное желание ее дочери оказаться вне ее доступа, поэтому она всегда отключала телефон, собравшись в ночной клуб. Зачем ей было по телефону выслушивать укоры матери и портить себе настроение.

Мария Степановна заставила себя встать, достать из бара бутылку вина. Открыть его и выпить целый бокал. Она любила вино, такое, которое, когда его пьешь, обволакивает небо с волнующим послевкусием. И это не обязательно дорогое вино. Именно несколько таких бутылок вина всегда хранились в ее баре. Эффективное средство победить депрессию, пусть на время, пусть на краткий миг, но победить. Нужно уйти в мир иллюзий, а для этого напиться, крепко напиться.

Выпив бокал вина, Мария Степановна почувствовала некоторый прилив сил. Она стала думать о дочери. Ведь это единственное, что у нее осталось. А это единственное стремительно двигалось к тому, чтобы стать такой же несчастной, как и она. Тогда они будут понимать друг друга, но это будет поздно.

Услужливая память тут же вызвала в ее сознании, отвечающие ее мыслям, но не самочувствию, воспоминания. Она вспомнила, как судила отца, убившего свою дочь, ставшую проституткой. Это были мучительные воспоминания, но от них никуда не было деться. Они сами собой вползали в сознание яркой и живой картиной. Убийцу отца звали Иван Иванычем. И имя, и отчество звучала несколько комично. Взгляд Ивана Иваныча был серьезным, лицо тоже и на все вопросы он отвечал четко, без волнения и вообще он ни разу не проявил каких-либо эмоций. Это был человек, полностью убежденный в своей правоте.

– Почему вы убили свою дочь? – спросила она его.
– Ее убил не я, а Бог, – ответил Иван Иваныч.
– Как же он ее убил? – спросила она, спокойно, потому что видывала и не такое.

– Он убивает всеми способами. Когда он понимает, что совершил ошибку, он просто убивает. Когда он понял, что, создав человека, он совершил ошибку, то уничтожил все человечество, оставив в живых только Ноя, но снова ошибся.
– В чем же он на этот раз ошибся? – спросила она, поскольку ее заинтересовала его логика. К тому же нужно было убедиться – здравомыслящий ли перед ней человек.

– Ной был благочестивым человеком, но любил выпить и не занимался воспитанием детей. Вот один из его сыновей и посмеялся над пьяным отцом, звали его, как известно, Хамом. Вместо того, чтобы бросить пить, Ной проклял своего сына. Два других сына, Сим и Иафет, были известными лицемерами. Они пустили слух, что Хам – отъявленный негодяй, хотя тот, напротив, боролся за нравственность. Однако слух прижился. Дети Хама все время негодовали, возмущались такой несправедливостью. Их лица чернели от негодования, вот так появились народы Африки. С тех пор лицемерие благополучных и успешных людей препятствует воспитанию честного человека. Бог попытался исправить свою вторую ошибку, но безуспешно.

– И как же бог пытался исправить свою вторую ошибку? – спросила она.
– Он понял, что недостаточно создать человека, но еще нужно его воспитать, поэтому озаботился проблемами воспитания. Сам-то он не решился показаться людям – стыдно было, вот и послал своего сына Иисуса Христа, чтобы он своей жизнью показал, как должен жить, мыслить и поступать человек. Евреи к тому времени были уже ушлым народом, справились с этой неожиданно возникшей проблемой воспитания просто. Объявили, что Иисус Христос – это выдумка. Со временем очевидцы существования Христа умерли и возникли многочисленные сомнения в его существовании. Самая великая вещь в мире – это не Вера, а Сомнение. Евреи, на тот момент истории самые образованный народ, хорошо это знали. С тех пор Вера и Сомнение сосуществуют рядом и люди, в зависимости от жизненных обстоятельств, верят в Бога или сомневаются в его существовании.

Мария Степановна вспомнила и свою растерянность в этот момент. Ведь известно, что психически больной человек не может логически рассуждать, а здесь трудно было что-либо возразить.
– Допустим, что вашу дочь убил бог, но ведь на ноже ваши отпечатки пальцев. Как нам с этим быть? – напрямую спросила она.
– Все верно, – подтвердил Иван Иваныч.
– Значит, вы признаете, что убили свою дочь.
– Нет, ее убил Бог, а я был всего лишь орудием убийства.
– Почему вы решили, что являетесь орудием в руках бога? – спросила Мария Степановна, надеясь, что ответ на этот вопрос прояснит наконец – сумасшедший человек перед ней или все же здравомыслящий.

Иван Иваныч усмехнулся. Это единственное, что он себе позволил за весь процесс.
– Я – орудие Бога, потому что давно уже умер. Я умер тогда, когда моя дочь стала проституткой. Ведь мы продолжаем жить в своих детях, а она убила меня, став проституткой. За это ее убил Бог, сделав меня орудием убийства.
– А бог существует? – спросила Мария Степановна.
– Уже не существует? – ответил он.
– Почему?
– Я убил его в себе.

Мария Степановна все поняла. Она поняла, что этому человеку совершенно безразлично, какой приговор ему вынесут, он действительно умер. Она отправила его на повторное психиатрическое обследование, где он сумел покончить с собой.
Мария Степановна открыла вторую бутылку вина.

Она потеряла доверие дочери, потому что потеряла ее уважение. Или одновременно потеряла и доверие, и уважение. Она не была для дочери авторитетом и ничего не могла с этим поделать. Хоть о стенку головой. Многое бы она отдала, чтобы они не то, чтобы любили, а всего лишь понимали друг друга. И у каждого была бы своя жизнь, тогда бы она сумела бы предостеречь свою дочь от тех ошибок, которые совершила она сама. Тогда, быть может, жизнь ее дочери сложилась счастливо. Много раз она пыталась объяснить дочери всего лишь одно – жизнь отомстит, но все было бесполезно.

– Не тебе читать мне мораль! – заявляла она и разговор прекращался сам собой.
Дочь знала, что имеет право это сказать, как знала и то, какую боль этими словами причиняет матери. Она вошла в возраст бунта и всеми доступными средствами оберегала свой мир от каких-либо посягательств.

Наше прошлое – это якорь, который или держит нас на плаву или тянет на дно. Марию Степановну прошлое тянуло ко дну. И в этот вечер она никак не могла справиться с воспоминаниями, от которых становилось только хуже.