Ведьма. Глава 12

У Марии Степановны сегодня было сложное дело и поэтому уже с утра она была не в настроении. Неделю назад к ней пришел адвокат Викентий Игнатьевич и спросил:
– Ты, Мария Степановна, с делом Шакума ознакомилась?

Она утвердительно кивнула головой.
– И что думаешь?
– Дело на редкость ясное. Тут не думать нужно, а решать, какой срок ему определить. Изнасиловал, да еще убил. В общем, натворил делов мальчик.
– Ну насчет изнасилования не все так просто, – сказал Викентий Игнатьевич. – Они до этого любовниками были, а потом она дала ему отставку.
– И он за это ее убил, – подытожила Мария Степановна.
– Да, из-за этого, – подтвердил адвокат. – Сейчас много таких – абсолютно без тормозов, привыкли к тому, что все им позволено, что все сходит с рук, вот и сходят с ума.

– От меня чего ты хочешь, Викентий Игнатьевич? – спросила Мария Степановна. – Сразу предупреждаю, возможности мои ограничены, да к тому же присяжные дело будут рассматривать. Это правда, что Шакум старший сам настоял на суде присяжных?
– Правда, ведь он известный политик. Решил показать, что для него закон превыше всего, превыше родного сына.
– Политик и все? – спросила Мария Степановна.
– Нет, конечно, еще бандит и бизнесмен.
– Ладно, хватит ходить вокруг да около, говори прямо, чего ты хочешь?

– Если коротко, то на процессе Шакум младший будет выглядеть полным идиотом. В точности не знаю, будут ли ему колоть наркотики или какие таблетки давать, не моя забота, но сомнений, что с мозгами у него не все в порядке, ни у кого не возникнет.
– Ну а меня зачем в известность решили поставить? – спросила Мария Степановна. – Провернули бы дело без меня, и я бы поверила, что он законченный идиот.
– Не все так просто, Мария Степановна. Отец убитой девушки тоже человек непростой – ученый с мировым именем. Так вот он будет настаивать на проведении независимой экспертизы, – объяснил Викентий Игнатьевич.

– Ясно, – сказала Мария Степановна и прежде чем принять решение спросила: – Парень-то хоть раскаивается?
– Как ни странно, но раскаивается, – ответил Викентий Игнатьевич. – Даже с собой хотел покончить.
Мария Степановна пообещала не назначать независимой экспертизы, а теперь отчаянно жалела о своем решении, но уже ничего поделать было нельзя. Совсем ничего.

Возле самого суда ей навстречу со скамейки поднялась девушка, в руках у нее была банка с медом.
– Доброе утро, Мария Степановна, – сказала девушка.
– Здравствуйте! – ответила она и покосилась недоуменно на банку меда, неужели теперь ее и медом будут задабривать.
– Меня послал к вам отец Александр, – сказала девушка.

Мария Степановна еще больше удивилась, одновременно узнавая девушку. Да, это она подходила к отцу Александру и просила у него благословения. Неужели у отца Александра уже появилось дело к ней, а она так опрометчиво дала ему свою визитную карточку.
– Он вам посылает этот мед, – продолжала девушка. – Это лечебный мед.
– От чего он лечит?
– Отец Александр сказал, что от депрессии.

– Вот как?! – снова удивилась Мария Степановна. – И что же отец Александр хочет от меня?
– Ничего, – ответила девушка.
– Как?! Совсем ничего?
– Отец Александр очень добрый человек и стремится помочь всем людям, – пояснила девушка.

Марии Степановне стало неловко.
– Сколько я должна за мед? – спросила она.
– Мария Степановна! – укорила ее девушка. – Вы ничего не должны. Разве что поможете другим, когда в этом будет необходимость.
Девушка сунула мед ей в руки, попрощалась и ушла, а несколько ошеломленная Мария Степановна направилась в здание суда.

Рабочий день Мария Степановна начинало, как и большинство россиян, с утреннего чаепития. Секретарь суда Галочка была уже на работе и кипятила воду. Марья Ивановна терпеть не могла электрические чайники, поскольку вода в этих устройствах теряла всякий вкус, поэтому у неё был обычный чайник и электроплитка.
– Ну, Галина, как у нас с чайком?, – спросила она, входя.
– Сейчас всё будет готово, – ответила секретарша.
– Вот и попьём сейчас чаек с медком. Сказали, что лечебный. Сейчас попробуем и узнаем, так ли это на самом деле.

Мария Степановна достала из шкафчика небольшую вазочку, в которую выложила мед. Галина тем временем заварила зеленый чай с жасмином, к которому в последнее время пристрастилась Мария Степановна.
Мария Степановна в ожидании, пока чай заварится, попробовала мед. Вкус был необычный, но приятный. Она съела одну ложку, потом другую. Тут Галина подала ей чашку с ароматным зеленым чаем, Мария Степановна глотнула горячего чайку и ей стало вдруг необыкновенно хорошо. Затем она взглянула на Галину, которая сидела рядом, но чай не пила.

– А себе чего не наливаешь? – спросила она Галину.
– Зубы болят, ничего не хочу, – соврала Галина, которая терпеть не могла зелёного чая, мёда и Марию Степановну.
Всё её мысли были заняты только тем, как улизнуть, чтобы перекусить в буфете. В отличие от Марьи Ивановны, ей очень хотелось есть.
– И сильно болят? – спросила Марья Степановна.
– Нет, просто чуть ноют.

Мария Степановна тут внимательно посмотрела на Галину и сказала:
– А ведь у тебя не болят зубы, ты просто не любишь зелёный чай, а к мёду у тебя с детства аллергия!
– Да, – затравленно произнесла Галина, – а как вы узнали?
– И меня ты не любишь, – не слыша её ответа, продолжала Марья Степановна. – Да и за что меня любить, стерву этакую. Вот что, Галюша, ступай-ка ты в буфет. Купи что-нибудь к завтраку. Все, что хочешь. Деньги не жалей. И протянула Галине свой кошелек, а я пока заварю тебе чёрный чай.

– Да нет, не нужно, я могу обойтись и одноразовым! – пролепетала Галина. – Мне в чай в пакетах нравится.
– Ну как знаешь, в пакетах так в пакетах, – не стала возражать Мария Степановна.
– Я… я мигом, – пробормотала секретарша и пулей вылетела из кабинета.
«Что это с ней?! – подумала про себя Галина. – Чудеса, да и только».

Когда она вернулась в кабинет, то застала Марью Ивановну в самом хорошем расположении духа, о чём свидетельствовала улыбка на лице судьи. «Чудеса, да и только!» - изумилась Галина. Они позавтракали и впервые за время работы Мария Степановна поинтересовалась тем, как живет Галина. Спросила, почему она до сих пор не замужем, посоветовала поскорее найти своего единственного, ведь молодость пройдет быстро и незаметно. В общем поболтали как две подружки. Затем Мария Степановна вздохнула и сказала, что пора им идти в зал судебных заседаний. Заметив, что туда-то идти ей сегодня совсем не хочется, но нужно.

Мария Степановна вошла в зал судебных заседаний. Он был битком набит. Журналисты, операторы и, конечно, те, кто имел непосредственное отношение к процессу. Соблюдя все необходимые формальности, она села в судейское кресло и взглянула на подсудимого. Никаких сомнений – психически ненормальный человек. Затем предоставила слово стороне обвинения. У обвинителя адвокат оказалась молодой девушкой, которая едва справлялась со своим волнением, но все же она четко заявила, что первым делом они требуют независимой психиатрической экспертизы. На что многоопытный адвокат Викентий Игнатьевич стал весомо возражать, заявив, что уже имеющаяся психиатрическая экспертиза не вызывает сомнений, что подсудимый нуждается в лечении, а сдвиги в его психике произошли вследствие того, что сам обвиняемый осознал весь ужас содеянного, попытался покончить с собой. Его сумели спасти, но вот разум его помутился.

Гособвинитель встал и заявил, что тоже не видит необходимости повторной психиатрической экспертизы.
Мария Степановна как-то отсутствующее слушала Викентия Игнатьевича, гособвинителя, заранее зная, что они скажут. Неожиданно она встретилась со взглядом отца убитой девушки и вздрогнула. Она уже видела такой взгляд. Пустота, бесконечная пустота и больше ничего. Мария Степановна знала, как страшна эта пустота.

– Я удовлетворяю ходатайство обвинения и направляю подсудимого на повторное психиатрическое обследование, – приняла решение Мария Степановна.
Она стукнула молоточком и объявила, что судебное заседание закрывается, затем направилась в свой кабинет, где стала снимать тяжелую судебную мантию. Вслед за ней в кабинет ворвался Викентий Игнатьевич.

– Мария Степановна! Ты что творишь? Ведь тебя саму теперь могут убить! – вскричал он.
– Убить говоришь?! – как-то буднично и невозмутимо отреагировала она на его слова. – Наверное, могут.
– Да что же такое с тобой происходит?! – вконец растерялся Викентий Игнатьевич.
Мария Степановна как-то грустно посмотрела на него и сказала:
– Решила человеком стать. А теперь извини, Викентий. У меня есть одно важное дело.

Ошеломленный Викентий Игнатьевич вышел в коридор, а за ним и Мария Степановна и стала закрывать дверь на ключ. Совсем потеряв голову и забыв, что они находятся в коридоре, а вокруг люди, Викентий Игнатьевич вскричал:
– Что может быть важнее собственной жизни?!
– Моя дочь! – ответила Мария Степановна. – До сегодняшнего дня я сама этого не понимала, а теперь поняла. Важнее моей жизни – моя дочь. И слава Богу, что я поняла это вовремя.

Викентий Игнатьевич застыл на месте, а Мария Степановна направилась к выходу. Все, кто невольно оказался свидетелем их разговора, с любопытством поглядывали на адвоката. Рина и Дима тоже слышали их разговор. Ответ Марии Степановна и тот тон, с какой она его произнесла, поразила их.
– Ты знаешь, что произошло? – спросил Рину Дима.
– Откуда же! – ответила Рина.
– По-видимому, что-то серьезное, – пришел к выводу Дима.
– По-видимому, – согласилась Рина. – Знаешь что, Дима, оставим-ка мы эту женщину в покое. Воспользуемся другим вариантом.
– А у тебя есть другой вариант? – спросил он Рину.
– Есть, – ответила Рина, – и даже не один.

Выйдя из здания суда, Мария Степановна взяла такси и поехала домой. Приехала вовремя, дочь как раз собиралась куда-то улизнуть.
– Мне с тобой нужно поговорить! – заявила она с порога дочери.

Та хотела по привычке возмутиться, но, взглянув на мать, увидела в ее лице нечто такое, что перечить матери не решилась. Мария Степановна усадила дочь на диван и стала ходить по комнате взад и вперед. В зале было очень светло, солнце заливало всю ее светом. Мария Степановна задернула шторы, затем взяла стул и решительно села напротив дочери. Первые слова ей дались с трудом, но начав говорить, она уже не останавливалась. Она рассказывала ей все про свою жизнь, рассказывала, все без утайки, даже то, что от себя скрывала. Наденька слушала мать и на глаза ей то и дело наворачивались слезы, затем она зарыдала и бросилась ей на шею.

– Мама, мамочка! – шептала она ей в самое ухо. – Ведь я ничего этого не знала. Почему ты мне раньше всего этого не рассказывала?
– Потому что была законченной дурой! – ответила Мария Степановна.
– Как же мы теперь будем жить? Что же с тобой будет?
– Что со мною будет – неизвестно. И как мне жить тоже неизвестно, у меня есть только одно желание и одна мечта, чтобы ты была счастлива и не повторяла моих ошибок! – ответила Мария Степановна.
– Я постараюсь, мама, – твердо пообещала дочь, – очень постараюсь!
– И еще я знаю, как больше не буду жить, – уже больше сама себе, а не дочери объяснила Мария Степановна.

Какой-то покой снизошел на нее, как будто из души ушла тяжесть, которую она много лет привычно носила в себе. Мария Степановна крепко обняла дочь.
– Как же, оказывается, жизнь проста! Что же мы за люди такие, что превращаем ее в ад для себя и для других?