Ведьма. Глава 13

С нехорошим предчувствием вышел утром в понедельник из своей квартиры Евгений Петрович. Ему сегодня ночью приснился сон, который иногда снился в детстве. Тогда они жили в деревянном домике на вершине оврага. Внизу, в овраге лепились еще множество деревянных домиков. По извилистой дороге между ними они спускались к реке, чтобы искупаться в ней. Все это снилось ему, снилось, что он спускается к реке. И тут откуда-то появилась старуха, вся всклоченная, с редкими желтыми зубами и горящими глазами. Она набросилась на него и бросила в реку. Он начал тонуть, задыхаться и только тогда проснулся. Этот детский кошмар приснился ему сегодня ночью. Давно забытый и ныне смешной кошмар, но как и в детстве, он сегодня тонул, задыхался и проснулся весь покрытый противным липким потом.

Ниже на один лестничный пролет стоял огромный, под два метра парень. Он смотрел в окно и больше ничего, но почему-то его вид внушал Евгению Петровичу страх. Он стал закрывать дверь и услышал, что кто-то спускается сверху. Судя по размеренным шагам и громкому топоту, это был тоже человек весьма крепкой комплекции. Он закрыл двери на два замка и побежал вниз по лестнице, стремясь как можно быстрее выбраться на улицу, но это ему не удалось. Едва он поравнялся с парнем, который стоял у окна, как тут повернулся к нему и нанес один сильный удар по шее, от которого он сразу же упал на лестничную площадку. Лица нападавшего он не успел разглядеть.

В голове помутилось. Евгений Петрович весь сжался, ожидая, что сейчас последуют новые удары и будет очень больно. Он очень боялся боли. Ожидание боли было мучительным, но его не стали бить. Чьи-то руки зашарили по его карманам, нашли бумажник, затем ключи, записную книжку, сотовый телефон. Крошечный участок его мозга продолжал функционировать, бесстрастно фиксируя что выуживают из его карманов. «Пусть берут, пусть все берут, но только не бьют!» – эта мысль поглотила его и эту фразу он мысленно повторял снова и снова.

Вдруг все прекратилось. Он услышал как эти два бугая побежали вниз по лестнице. Он продолжал лежать неподвижно, затем сел. Собрал разбросанные вокруг вещи, открыл бумажник – взяли только деньги, что-то около трех тысяч, а кредитки не тронули. Не взяли и всего остального, даже сотовый телефон. «Легко отделался!» – подумал он, встал и побрел обратно в квартиру. День был безвозвратно испорчен, да еще голова гудела. Нет, сегодня никаких дел – здоровье дороже.

День прошел бездарно, сумбурно. Созвонившись и сказав, кому нужно, что его сегодня не будет. Он бездумно он включил телевизор, который впрочем не смотрел. Это было так, шумовой фон, эфемерное присутствие другой жизни в квартире. Евгений Петрович пил коньяк и курил. Затем ему захотелось есть, он приготовил себе бутерброды с колбасой, нарезал помидоры. Евгений Петрович был не в том состоянии, чтобы готовить себе что-нибудь более существенное. Сейчас главное было утолить голод и ничего более. Наконец, он окончательно опьянел, на автомате разделся, лег в постель и сразу же заснул. Было около шести вечера.

Проснулся Евгений Петрович от того, что ледяные руки сдавили его шею и ему стало трудно дышать. Он открыл глаза и увидел склоненное над ним лицо Рины, мертвенно-бледное, только глаза сверкали ужасающим светом или, быть может, свет ночника отражался в них.
– Не надо! – только и смог прошептать Евгений Петрович, скованный ужасом.

Сердце у него не разорвалось, сказалось хорошее питание и достаточное покойное до недавнего времени существование, но случилось непроизвольное мочеиспускание, да столь значительное, что он прямо плавал в луже мочи.

Рина отпустила его шею и села на стул, тут же рядом с кроватью. Улыбнулась и он увидел ее кровавые зубы. И новая волна ужаса охватила его.
– Рассказывайте, Евгений Петрович, – приказала Рина.
– Что рассказывать? – спросил он.
– Почему вы организовали мое убийство! – сказала Рина.
– Я бы вынужден, простите меня. Я был вынужден! – начал говорить Евгений Петрович и стал выкладывать все. Он говорил и говорил, словно чувствовал, что пока говорит, его не тронут.
– Ну все, хватит! – прервала его Рина, когда он стал рассказывать о других своих темных делах. – Кому кассету передать милиции или Японцу?
– Какую кассету?! – не понял Евгений Петрович.
– Обычную видеокассету с вашим искренним признанием.

– Так вы – живая. Вы не погибли?! – проявил чудеса проницательности Евгений Петрович.
– Жива, жива! – заверила его Рина. – А вот ваша жизнь теперь висит на волоске.
– Я сделаю все, что вы пожелаете, только не губите, умоляю вас, не губите! – взмолился Евгений Петрович.
– Деньги за квартиру придется вернуть, – сказала Рина.
– Все верну, все, до последней копейке. Только не губите! – стал упрашивать Евгений Петрович.
– Где мои вещи? – спросила Рина.

– В багажнике машины, – с готовностью ответил Евгений Петрович. – Только вот сумочка не у меня.
– А у кого?
– Она у него, ну, – тут Евгений Петрович замялся, не зная, как сказать помягче. – в общем у киллера.
– Ему-то она зачем понадобилась?
– Нет, она ему не нужна. Он сказал, что вернет. За отдельную плату вернет.
– И когда он собирается ее возвращать?
– Не знаю, – ответил Евгений Петрович. – Сказал, что когда захочет. Он мне должен позвонить.
– Как он выглядит? – спросила Рина.

– Я не знаю, как он выглядит. Он сам не приходил. Женщина какая-то приходила. Неприятная особа лет за сорок. Очень неприятная. Забрала деньги и сказала, что придет за сумочкой. Пожалуйста, не губите меня. Не отдавайте никому кассету? – вновь взмолился Евгений Петрович.
Рина ничего ему не ответила, взяла видеокамеру и вышла в соседнюю комнату, где ждал ее Дима.
– Видишь, Дима, никакой магии в этот раз не понадобилось. Только вот руки долго пришлось держать во льду. Поедем домой, мне нужно принять душ. Мерзко от того, что к нему прикасалась.

И они покинули квартиру. Евгений Петрович продолжал лежать в постели. Лужа остыла и стало даже холодно. Он поднялся, чтобы пойти в ванную, вышел в залу и вздрогнул от неожиданности. В кресле сидел молодой человек в черном костюме, в белой рубашке и при галстуке. Он читал книгу при свете торшера.
– Матрац лучше на балкон вынести, – сказал молодой человек ему.
Евгений Петрович продолжал стоять как истукан.
– Запах сильный, – пояснил молодой человек.

Евгений Петрович вернулся в спальню, вынес одеяло, простыню и матрац на балкон. Затем прошел в ванную и принял душ. После сразу прошел к бару, открыл его и взял бутылку коньяка, но тут подошел молодой человек, осторожно взял из его рук бутылку и поставил ее на место.
– Нельзя! – укоризненно проговорил он. – Нам с утра в банк ехать. Лучше чайку попейте.

Евгений Петрович послушно направился в кухню. От всего происходящего он совсем отупел. Воли у него отродясь не было, а сейчас, напуганный всем происходящим, он был готов на все, лишь бы его оставили в покое. Только вот нутром Евгений Петрович чувствовал, что покоя не будет. Уже никогда не будет.

Утром они поехали в банк. Поехали не на его машине. У подъезда их ждал черный «БМВ». Сначала забрали из багажника его «Мерседеса» чемодан Рины, а затем поехали. Всю дорогу молчали. А чего говорить, и без того все ясно. Его счет Японец мог в любое время проверить, у него везде были связи, поэтому он и арендовал для денег за проданную квартиру банковскую ячейку. Там они и лежали, в целости и сохранности, в аккуратном дипломате. В банке все прошло без сучка и задоринки. Он передал деньги сопровождавшим его бугаям. И все. Его отпустили. Правда, напоследок Евгений Петрович набрался смелости и спросил:
– Ребята, кассету не отдадите?!

Ответа его не удостоили. Евгений Петрович сразу понял – не отдадут. Он поймал такси и поехал домой. Единственным его желанием сейчас было напиться. Напиться, а там видно будет, но когда он вышел из такси у своего дома, Евгений Петрович понял, что его столь простому и естественному желанию не суждено было сбыться. У подъезда его дожидались два бойца Японца. У Японца все бойцы были на лицо, все крепкие, рослые, коротко стриженные. Клонировал он их что ли?!
Они подошли к нему и спросили:
– Ключи от «мерса» с собой?

Евгений Петрович протянул им ключи. Один из бойцов сел за руль, другой плюхнулся рядом с ним.
– Ну чего стоишь? – бросил в открытую дверь один из бойцов. – Плюхай на заднее сиденье, с тобой босс желает говорить.

Евгений Петрович обреченно сел на заднее сиденье. Он понял, что все кончено. «Быстро Японец действует, кассету только утром получил, а уже меры принимает», – как-то вяло подумал он. Однако Евгений Петрович ошибался – Японец никакой кассеты не получал, а меры он предпринял потому, что ему доложили, что в последние два дня Евгений Петрович ведет себя как-то подозрительно, нервничает, на работу не ходит. Выяснить причину не составило труда – все генеральные доверенности оформлялись у одного и того же нотариуса – у Рычайло Ильи Анисимовича. И довольно быстро установили, что весь доход от продажи квартиры по Садовой 302 Евгений Петрович утаил, на воровском жаргоне – скрысятничал. А такое не прощается.

Его привезли в особняк босса, но повели не к Японцу, а к хозяйственным постройкам. Там они спустились в подвал и остановились у двери, выкрашенный в красный цвет. Евгений Петрович сразу же понял, куда его привели. Это помещение все называли предбанником ада. Изнутри оно все было выкрашено в черный цвет. Дверь и стены были звуконепроницаемыми. Бетонный пол неимоверно холодным. Еще были искусно спрятанные динамики, через которые запертый в помещении человек слышал, как набухает капля воды, тяжелеет, отрывается и гулко разбивается о бетонный пол. И так бесконечно, с монотонной ритмичностью.
– Не пойду! – заартачился Евгений Петрович. – Лучше уж сразу.
– А если врежу?! – спокойно и без всяких эмоций спросил один из бойцов.
Евгений Петрович непроизвольно шагнул вперед.
– Не спеши! – остановил его все тот же боец. – Сначала разденься. В баню ходят в чем мать родила.

Совершенно голого Евгения Петровича втолкнули вовнутрь. Закрыли за ним дверь и наступила звенящая тишина. Было неестественно темно. Затем гулко разбилась капля воды и стала набухать следующая. Ступни ног мгновенно замерзли. Евгений Петрович вытянул руки и шагнул вперед, затем сделал еще два шага и наткнулся руками на такую же холодную стену. Повернул и зашагал в обратную стену. Он ходил, пока хватило сил. Затем бессильно повалился на пол, уже не думая о холоде и заплакал. Теперь он знал, как выглядит смерть.