Кенар Птичка.

Уродилась я какой-то неправильной: животных в детстве не любила. Не то чтобы я их ногами пинала, нет! Просто не замечала, мы жили параллельно.

А вот мой младший брат, напротив, животных любил, можно даже сказать, обожал. Всё в детстве норовил в будке у дворового пса Тобика пожить и позавтракать из его миски. Но своих домашних питомцев у нас долго не было. Гостил, правда, в коробке от телевизора голубь со сломанным крылом. Но это так, на время, пока не подлечился.

Когда брату было уже лет девять, в доме появился кенар. Брат принес его в маленькой фанерной клетке от знакомого наших родителей, который занимался разведением певчих птиц.

Конечно, кенара встретили во всеоружии: просторная клетка, чашечка для купания, зерновая смесь – все это с нетерпением ожидало своего хозяина. Назвали птичку просто и без затей: Птичка.
Он быстро привык к новой обстановке, весело прыгал с перекладины на перекладину, а потом , приподняв маленькую желтую головку, громко распевал свои трели.



В первый же майский день, когда мы всей семьей уехали на дачу, кенар Птичка покинул наш гостеприимный дом. Вечером мы вернулись в опустевшую квартиру. Пока родители выясняли друг с другом, почему форточка на кухне осталась открытой, брат плакал, я тоже переживала. Нам казалось, мы осиротели.

Через два дня к нам пришла соседка с первого этажа и рассказала животрепещущую историю. В воскресенье к ним в окно залетел кенар. Он развлекал их гостей, самозабвенно пел свои звонкие песни и вовсю наслаждался публичным успехом. А потом пропал… Исчез в «закупоренной» квартире. Нашли его за шкафом, куда он, видимо, провалился в пылу выступления. Зажатый между стенкой шкафа и стеной, без еды и воды, он провисел двое суток.

Мама принесла его в ладошках, полумертвого.

Реанимацией «жертвы свободы» занималась, конечно же, наша мама. Она сделала из ваты гнездо, поила и кормила страдальца изо рта. И случилось чудо! Не сразу, но Птичка ожил! Сам стал пить воду, грызть семечки, и наконец-то, вспрыгнул на перекладину и запел! Это было счастье!



Он прожил с нами лет десять. Брат делился с ним завтраком, приучил есть белый хлеб. Стоило сесть рядом с клеткой, как Птичка высовывал между прутьями свой клювик – попрошайничал.

А потом брат ушел в армию, а родители летом съехали на дачу. И это было ужасно!

Есть у меня страшная тайна - моя фобия. Я боюсь птиц. Особенно летящих. А взять птицу в руки меня не заставит никакой пулемет. Я просто умру от разрыва сердца. Когда работала учителем, чем только меня дети не испытывали! И крыс приносили, и мышей, и майских жуков, и даже ужика. Всё я вынесла достойно, не визжала-не кричала, со всеми мурлыкала, а некоторых даже в руки брала. Чем заслужила славу бесстрашной. Ага! Знали бы они… Когда однажды брат из хулиганских побуждений выпустил Птичку во время ужина, я орала так, что прибежала соседка снизу, а у бедного Птички чуть не разорвалось сердце.

И вот мы с ним остались наедине. Всё было неплохо и даже мило, пока не наступил час Х. Как не оттягивала я этот момент, но мыть поддон и менять воду в чашке для купания все же пришлось.
Собрав в кулак волю, на полусогнутых ногах я подошла к клетке и открыла ее дрожащей рукой. Птичка сидел на перекладине и смотрел на меня черным глазом-бусиной. Он тоже, видно, ждал от меня подвоха, и вылетать не торопился.

Рисковать я не стала, а решительно повернулась и, не теряя драгоценных минут, поспешно ретировалась, плотно прикрыв за собой дверь. Через некоторое время я робко приоткрыла эту дверь и заглянула в кухню. Клетка была пуста…

Птичка скромно сидел на шкафчике для посуды и все время, что я занималась гигиеной его жилища, с любопытством наблюдал за мной. Потом все повторилось с точностью до наоборот: я вышла, он залетел в клетку, я уже смело закрыла дверцу.

Так мы и жили три лета подряд. Мы с Птичкой как-то сроднились и прекрасно понимали друг друга. Я даже выпускала его полетать по кухне.

А потом брат вернулся из армии, и однажды воскресным летним утром я проснулась от странной суеты и тихой ругани. Оказалось, отвыкнув в условиях тяжелой армейской жизни от ответственности и расслабившись в теплой домашней обстановке, он элементарно не закрыл окно и выпустил Птичку. И Птичка вылетел на свободу.

Он сидел на берёзе и с любопытством наблюдал, как брат старается заманить его обратно.
Но ни зерно и семечки, ни гостеприимно распахнутая клетка не заставили Птичку вернуться. Он словно ждал меня. И когда я подошла к окну, посмотрел на нас с братом в последний раз, чуть покачался на ветке и улетел…



Мы не глядели друг на друга, хотелось плакать… Два взрослых человека, пряча глаза, разбежались по разным комнатам. Казалось, из нашей жизни ушел кто-то очень близкий…

До сих пор утешает лишь одно: мне кажется, что Птичка улетел к другим детям, еще маленьким, которых тоже нужно было научить любить и заботиться, а еще преодолевать свои слабости и помочь стать сильными духом.