О любви не говорим - о ней всё сказано...

Нет, какие они все же бесцеремонные эти молодые! Алёнка щурит синий глаз и, с наслаждением слизывая варенье с ложки, говорит: «Руся, а ты по любви замуж выходила, а?»
Мы пьем чай на моей просторной кухне. Разморенные солнцем и непозволительным количеством сладостей, мы уже ступили на эту зыбкую почву – разговоры «про любовь».

Руся краснеет, снимает очки и начинает их протирать. Я укоризненно смотрю на Алёнку. «А ты?»- ничуть не смущаясь, Алёнка переключатся на меня. «Я уже не помню, - поспешно отмахиваюсь и иду ставить чайник. – Ты знаешь, сколько лет я замужем? Самой страшно…». «Во-о-от, - говорит Алёнка назидательно. – Замуж надо только по расчёту». «Что-то ты никак не рассчитаешь, счетовод», - Руся надевает очки и делается строгой.

Руся – Руслана, высокая белокожая брюнетка, немного полноватая, она легко краснеет, а близорукие карие глаза делают её лицо доверчивым и милым. Аленка –щуплая нескладная блондинка-синеглазка, острый носик, тонкие губы. «Деловая мышь» – насмешливо зовет её начальница, ценя, впрочем, за профессиональную цепкость и надежность в работе. Мышь Алёнка хочет замуж и не считает нужным это скрывать. Бурно расставшись недавно с очередным бой-френдом, Алёнка быстро высушила слёзы, почистила перышки и вышла на новую охоту. Ей уже за тридцать, и она чувствует, что куда-то опаздывает, потому не очень разборчива и очень нетерпелива. Так что очередной «трофей», скорее всего, тоже будет незавидным.

«Я недавно пьесу смотрела, - Алёнка шуршит конфетными бумажками, - там старуха, прабабушка уже, правнучке своей говорит: девочка, любовь приходит и уходит, а муж остается!» «Ну да, - соглашаюсь я, - прабабушке точно виднее. А что прадедушка на этот счёт?». Мы смеемся, но от Алёнки так легко не отделаешься. «Ну ты вспомни, ты ж влюблена была, когда замуж выходила», - пристает ко мне эта заноза. Мне еще далеко до прабабкинских годов, я, конечно, все помню, только говорить об этом не хочу.
«Руся! – Алёнка тянется за пирожным, хорошо ей, худобе! – ты со своим бывшим видишься? Где он теперь?». «Знаешь, мы ведь за первые четыре года семейной жизни ни разу не поссорились», - отвечает Руся невпопад.


Они поженились еще студентами, жили на съемной квартире, денег всё время не хватало, но зато были и любовь, и взаимопонимание, и общие мечты и планы на близкое и далёкое будущее. Перемены начались после переезда. Вроде бы все складывалось удачно: Антон нашел подходящую работу, зарплата так себе, зато квартиру дали. Пусть однокомнатная, пусть служебная – но свой угол! Руся тоже быстро устроилась. Она и тогда уже была хорошей журналисткой с её-то бесценным умением выслушивать и понимать любого человека, каким бы он ни был. Сколько их прошло потом через Русины очерки, таких разных, счастливых и брошенных, удачливых и сломленных, стойких и опустившихся. Истории жизнь подкидывала порой душераздирающие, и многие советовали Русе взяться за другой проект, своих, мол, проблем тебе мало – нервы рвать. Но Руся не стремилась из зрителя «слезу выжимать», она искренне считала, что помочь попавшим в беду может и должна. Не всегда получалось, но в таком деле и редкая удача – награда.

А собственная проблема была одна: они переехали в тот город, где жили родители Антона. Свекровь взялась за дело с энтузиазмом. Она уже давно не работала – на здоровье жаловалась, но для воспитания невестки и сына сил не жалела. Постоянные укоры и указания, как надо делать, Руся принимала терпеливо. Антон отмалчивался. Заботливая мама набирала обороты. Маленького Егорку определили в садик, забирала его обычно бабушка и, исключительно, конечно, из «добрейших» побуждений, рассказывала малышу, как плохо всё делает его мама. Маленькие дети в таких взрослых игрищах беспомощны. Егорка чувствовал неладное и маме же на всё это жаловался. Руся тихонько плакала, Антон отмахивался – да ладно, не обращай внимания!

Дело порой доходило до анекдота. Руся снимала программу про одно из учреждений города. Когда работа была завершена, начальство учреждения долго и растроганно её благодарило, а потом смущенно извинилось за первоначальный холодный и настороженный прием: оказывается, начальство, знакомое с Русиной свекровью, было наслышано о «змее-невестке»…

Впрочем, служебные успехи «змеи» свекровь ничуть не волновали. Как, видимо, и очевидные не успехи сына. Антон нашел самый простой выход из сложившейся ситуации – начал выпивать. Увлечение быстро приняло масштабы, которые трудно было скрывать. На работе строго предупредили, лишили премии, лишили места в очереди на улучшение жилья… Это отрезвляло, но ненадолго.
Свекровь поняла, что ей в руки приплыл козырный туз: теперь она являлась к Русе учинить скандал на тему: «Если бы ты была хорошей женой, у тебя бы муж не пил!». Сил быть хорошей женой оставалось всё меньше. Руся предприняла попытку отчаянную.

«Я беременна! - сообщила мне она торжественным шепотом. – Не говори только никому. Так девочку хочу… Антон меня просто на руках носит!». Идиллия закончилась быстро – как только новость узнала бабушка. Закатив скандал на тринадцать куплетов обвинений во всех смертных грехах с припевом о безденежье и беспросветно маленькой жилплощади, она добилась лишь одного результата, но какого: Антон напился и тоже устроил дома «фейерверк».
На следующий день потрясенная Руся рассказывала мне это, захлебываясь слезами от двойного унижения: оттого, что эти безобразные сцены наблюдали соседи и даже вызывали милицию, оттого, что она обессилела и расплакалась на работе, а ведь так старалась всегда «держать лицо». Вынырнув ненадолго из омута обид, Руся глотнула воздуха и приняла жестокое решение – сделала аборт. Свекровь злорадно сообщила ей, что от такой жены не только запьешь, но и загуляешь и притихла на время, а Антон… запил. Когда пришел в себя, с работы его уже уволили. Руся сказала коротко: уходи. Ушел он недалеко – к маме.


Руся избавилась от визитов «мамы», теперь та предпочитала учить невестку по телефону. За полгода страсти поулеглись, и ситуация стала видеться именно такой, какая есть. Руся подала на развод, при этом нашла силы спокойно поговорить с Антоном. Антон, за эти долгие месяцы не пришедший ни разу с сыном повидаться, вдруг испугался. Он зачастил к Русе – уговаривал, умолял, клялся, скупую мужскую слезу ронял, утверждая, что лучше её, Руси, нет и быть не может, и он без неё не проживёт. Какая нормальная женщина в это поверит? Никакая. Какая женщина перед этим устоит? Да тоже практически никакая. Где логика, спросите вы? Вот это и есть знаменитая женская логика. Заявление Руся не забрала, но на предстоящий суд шла почти весело, уверена была, что их станут мирить и помирят, конечно, потому что это уже будет просто формальность. Поучительный ритуал с объятьями и слезами.

Суд был в пятницу, а в понедельник Руся пришла с лицом, с каким обычно в наших детективах изображают внезапно застреленных – в застывшем бессмысленном изумлении. «Что?» - спросила я, предчувствуя неладное. «Нас развели, - бесцветным голосом ответила Руся. И, предваряя мое удивление, пояснила. - У него уже почти год другая женщина, несколько дней назад она родила мальчика». Я не нашлась, что сказать…
Антон ушел к новой жене и новому сыну. До Руси еще долетали слухи про то, как «наконец мужику повезло». Везения хватило примерно на год. Потом обнаружилось, что и эта невестка никуда не годится, да и не столь терпеливой оказалась: выставив мужа, отвадила и свекровь.

Свою однокомнатную квартиру Руся с Антоном продали (благо, догадались приватизировать в свое время), деньги поделили по закону – на троих. Свои и Егоркины две трети пустяковой, в общем-то, суммы Руся вложила первым взносом в ипотеку. Теперь уже который год она упражняется в счёте, рассчитывая всё до копейки, умудряясь выплачивать кредит, организовывать летний отдых ребенку ну и себе немного. Руся теперь ничего не боится, кроме одного: потерять работу…

Егорка вырос, все его школьные дела и спортивные секции, болезни и подростковые комплексы, дружбы и огорчения, первые робкие симпатии к девочкам – всё это Русино. Они по-настоящему близки. Она говорит с ним обо всем, о чем должна сказать мальчику мама. И о том, что должен папа, тоже. Впрочем, папа с сыном иногда видится. Приезжает в гости с каким-нибудь обещанием, например, повесить шкафчики в кухне. Но так увлекается компьютерной игрой, что, когда спохватывается, греметь дрелью уже неприлично поздно, и он уезжает, дав обещание приехать в следующий выходной и заняв денег напоследок. Руся деньги даёт, хотя знает, что «следующий выходной» случится не скоро.

«Мне кажется, он играет», - признается мне проницательная Руся. Антон живет с мамой, постоянной работы у него нет, но мама довольна – сын под её бдительным присмотром. Руся его презирает и жалеет, и, боюсь, приползи он опять на коленях, она его чего доброго простит и поселит в своей маленькой уютной «двушке», за которую ей еще платить и платить.

Мы любим с ней поговорить о детях, о сыновьях. Егору уже пятнадцать, и Руся говорит: «Поступит учиться – я с ним поеду. Что я тут буду без него делать? Да и он без меня – как?». «Руся, - твержу я, - так нельзя. Да, ужасно трудно отпускать мальчика от себя. Я вот весь первый курс сына, кажется, не спала, всё мне мерещилось, что он там без меня пропадает. А ты не думаешь, что твоя свекровь когда-то именно с таких добрых побуждений и начинала?». «Ты что! – сердито сверкает на меня Руся глазами и стеклами очков. – Я своему сыну никогда плохого не сделаю, даже нечаянно!».


… «Эх, найти бы мне какого-нибудь газовика-нефтяника!» - мечтает Алёнка, болтая ложкой в чашке с чаем. «Ты ж их столько снимаешь всяких, - смеюсь я, - неужели нет шансов личную жизнь устроить?». «Я на работе работаю», - ворчит Алёнка. Я знаю, она, дурёха, всё еще ждет большой любви.

Вместо эпилога
«Свекровь - мать мужа, восходит к древнеиндийскому svacuras и имеет соответствия во многих европейских языках. Любопытно, как прочитывается слово свекровь народной этимологией: "всех кровь", то есть глава рода, чья кровь течет во всех потомках". (Словопедия – этимологический словарь).