Встреча в поезде

Купе ещё было пустым. Я поставила вещи под сиденье и устроилась возле окна. Как хорошо, что есть поезда и невольно оказываешься вырванным из привычного ритма.
Хочешь – не хочешь, отдыхай. Торопишься? На здоровье. Поезд придёт точно по расписанию. Или опоздает. Раньше никак не получится. Только бы с попутчиками повезло. Обычно мне везёт.
В дверь въехал огромный тёмно-синий чемодан, заполнивший всё и без того маленькое пространство купе. Я поняла, что никуда он, кроме крохотного проёма между сиденьями, не поместится, и отдых за надёжной баррикадой мне обеспечен. Ничего, я закалённая. Когда-то даже с цирковой труппой в одном вагоне ехала. Об этом нужно писать отдельно. Как я раньше не догадалась? Мысли начали выстраиваться, завибрировал сидящий во мне вирус графомании. Хотела достать из сумки ручку, но не успела.
- Добрый вечер.
За чемоданом, наклонившись, вошёл в купе высокий мужчина. Поставил вертикально свой багаж-громадину, чтобы освободить немножко места. Зашла пара - женщина и мужчина. Молодые. Возраст их я определить не могла. Я, вообще, плохо в этом разбираюсь, если люди незнакомые. Они, молча, кивнули мне и заговорили о чём-то между собой на незнакомом языке. Потом, прислушавшись, я поняла, что это испанский.
Вот и хорошо. Наконец-то, можно будет помолчать, подумать о своём, не вести обязательных дорожных разговоров, не слушать, как это часто бывает, совершенно ненужных мне исповедей случайных людей.
«Сергей,- назвал своё имя мой попутчик, - а это Мария и Давид. Они из Испании, русского не знают. А Вас как зовут?» Я ответила в надежде, что на этом обмен любезностями закончится и я, наконец-то, смогу хоть как-то, протискиваясь мимо их чемодана, постелить себе и прилечь. Наверное, Давид поймал мой взгляд. Что-то сказал Сергею на испанском.
- Это? Не волнуйтесь. Сейчас всё будет в порядке. Мы его наверх поднимем.
Мария останавливает своих спутников, взявшихся вдвоём за крупногабаритный багаж.
Что-то достаёт из внешнего отделения, какие-то пакеты. Теперь можно действовать.
Мужчины с усилием поднимают чемодан. Тёмно-синяя баррикада, запершая меня на узкой полке, перемещается под потолок. Сразу как-то веселее стало. Мария мне улыбнулась. Какая же я злючка. Приятные, доброжелательные люди. А я сразу страдать настроилась, неудобства терпеть, жалеть себя любимую.

Тронулся поезд. Колёса начали отбивать знакомый мотив. Я жестом пригласила Марию сесть рядом с собой, чтобы её спутникам было удобнее. Она покачала головой и что-то сказала Сергею.
- Не хочет Вас стеснять. Мы ещё немного посидим и будем ложиться. Дорога дальняя.
Нам завтра от конечной станции добираться несколько часов.
Он называет небольшой город, действительно, находящийся в стороне от железнодорожного пути. Состав набрал скорость, в купе, наконец-то, ярко загорелся свет.
Я смогла поближе увидеть попутчиков. От лица Марии невозможно взгляд отвести. Красивая? Не знаю. Но хочется смотреть и смотреть на неё. Волосы откинуты назад. Длинные, чёрные, струятся по спине, достают почти до пояса. Глаза, неожиданно, зеленовато-голубые, аквамариновые, не тёмные, как у многих испанок. Лицо очень смуглое. Обычно, мне такой тон кожи не нравится, с ним женские лица теряют нежность. Но Марии он очень подходил, подчёркивал цвет её грустных глаз-самоцветов. Тоненькая, плечи узкие, ладони – тоже. Давид, напротив, широкоплечий, высокий, с грубоватыми чертами лица и приветливым взглядом. Сергей выглядил старше испанцев лет на десять, а то и больше. Шутил, всё время пытался Марию рассмешить. Кое-что для меня переводил, наверное, чтоб приличия соблюсти. Мария отвечала на его шутки, но даже не улыбалась. Только глаза меняли цвет, как драгоценный камень, подаривший им свои краски. Я уже забыла о своём настроении, любопытство не давало покоя. Что связывает этих троих? К кому едут они в маленький городок, находящийся почти на границе Украины и России? Уже готова была задать вопрос Сергею, сама начать разговор, которого ещё так недавно хотела избежать. Но я не успела. Всё само собой получилось.
«Волнуется, не могу развеселить», - обратился ко мне Сергей и кивнул в сторону Марии.
- Почему? Что-то случилось?
- Нет, всё в порядке. Просто, событие очень важное в их жизни. Едем малыша забирать из
детского дома. Усыновляют. Круги ада прошли, пока все документы оформили. Я им
помогал. Теперь сопровождаю. Я в Центре усыновления работаю.
Мне многое стало понятно, и почему они в этот городок едут. О детском доме я слышала.
- Но ведь они такие молодые. У них ещё могут быть дети.
- Не могут. Марии – тридцать пять. У неё уже пять родов было. И всё время детки
неживые. Что-то не так в организме. Врачи запретили больше рожать. Ничем помочь не
могут. Мария сама детский доктор. Всю жизнь чужих малышей лечит. А своих нет…
Мне стало как-то не по себе от этих откровенных слов.
- Пожалуйста, спросите ребят, они не против, что Вы мне всё это рассказываете.
Сергей что-то быстро сказал Марии. Она улыбнулась, достала из сумочки несколько фотографий, разложила на столике, чтобы мне хорошо было видно. Я рассматривала снимки, хвалила малыша, просила перевести мои слова. Похоже, всё, что я говорила, радовало испанцев. Они переглядывались, улыбались, а потом взялись за руки, как дети.
Мальчику на фотографии было года три. Светло-русый «ёжик», нос – кнопочкой. Вот только глаза, как у будущей мамы, сине-зёлёные, в пол-лица.
«Они, вообще, какие-то невезучие,- продолжал рассказ Сергей,- полмира объездили. И всё время что-то не получалось. В прошлом году в Индии были, тоже мальчика усыновить хотели. Сколько усилий, сколько переговоры вели, документы оформляли, а когда прилетели в Дели, оказалось, что всё напрасно. Ребёнка забрала какая-то религиозная организация. И никто, никакие усилия, никакие связи помочь не могли. Даже дипломаты вмешались. Всё бесполезно».
- Надеюсь, сейчас закончится хорошо. И полетит украинский малыш в древний
испанский город Сарагосу.
Сергей ничего не ответил, но взгляд его мне не понравился. Много я узнала в тот вечер. Незнакомый мир для меня открылся. Кому только Сергей ни помогал в усыновлении.
Рассказал о девочке-цыганке, которую пожилые поляки удочерили. А потом даже вернуть хотели. Она им танцы с бубном по ночам устраивала. Не высыпались, с ног валились от усталости. Но ничего, привыкли. Сами теперь поют и танцуют, а малышка звездой эстрады, наверное, станет – такие у неё успехи.
Была глубокая ночь, когда мы легли. Мужчины уснули быстро, а у Марии горел ночник. Я прикрыла глаза. Уснуть уже вряд ли удастся. Очень хотелась, чтобы Мария поспала, отдохнула хоть немного, но она не выключала свет. Мне видно было, как раскрывает она пакеты, те, что достала из чемодана, как кладёт на колени детские вещи: свитерок, шапочку, шарфик. Мария гладила мягкую шерсть, складывала, раскладывала и вновь рассматривала одежду, приготовленную для ребёнка. Она потянулась за вторым пакетом и вытащила оттуда игрушечного жирафа, очень смешного, с длинной, как и положено, шеей, только какой-то необычной, нежирафьей расцветки. Ноги его можно было согнуть, голову наклонить, как угодно. Мне жираф очень понравился, и я тут же начала сочинять о нём сказку. Стук колёс убаюкивал. Я открыла глаза, когда рассвело. Мария крепко спала, обняв игрушку.
Из поезда мы вышли вместе. Попрощались, пожелали. Всё, как положено. Я проводила своих попутчиков к стоянке такси. «Пожалуйста, - попросила Сергея,- переведите Марии, что я обязательно напишу сказку о белом жирафе и пришлю её малышу».
Сергей молчал.
- Что-то не так? Я не то сказала?
Он ответил не сразу, каким-то другим, изменившимся голосом.
-Ребёнок болен. Лейкемия, форма тяжёлая, надежды мало.
Мы молчали. У меня перед глазами возникла картинка: белый жираф плакал большими белыми слезами.
- Они знают?
- Да. Сказали, что не отступятся, что им нужен только этот мальчик. Они его выбрали, они
уже его любят, будут лечить.
- Но, может быть, есть хоть какой-то шанс? Сколько же им горя можно переносить?
- Вы верите в чудеса? Я – нет. Они месяц должны здесь жить, навещать ребёнка, чтобы он
привык. Такие правила. Дай Бог, чтобы они улетели втроём. Мальчик в больнице.
Прощайте. Возьмите визитку. Звоните, если хотите.
Я посмотрела на Марию и Давида. Они махали мне на прощание и снова, как дети, держались за руки. Не знаю, что со мной случилось. Но в этот момент я превратилась в Марию, я влезла в её кожу, по моим сосудам потекла её кровь. Я вся стала её болью.
У меня вдруг почти исчезло зрение, пропали цвета, всё вокруг стало серо-чёрным.
И я, несентиментальная, неверующая, начала молиться. «Господи,- просила я, - ты же всемогущий и милосердный. Только ты можешь совершить чудо. Сделай что-нибудь для этих святых людей, сохрани для них сына, дай им шанс вылечить мальчика».
Почувствовала боль в ладони. Разжала кулак. Кусочек пластика, визитка Сергея порезала мне руку. Я смотрела на визитку, чётко видела номер. Он и сейчас в моей памяти, не стёрся. Я не звонила.