Сказочка о петушке-поседевшем гребешке.

В некотором царстве, в тридесятом государстве живет-бывет петушок-поседевший гребешок.

Не всегда у петушка был седой гребешок. Были времена, блестел гребешок золотом, шпоры серебром, шашка наголо. Верно служил он тому Государству. Был грозен и смел. Денно и нощно блюл букву Закона. Себя, правда, не очень блюл, потому что разблювывал себя на курочек неоперившихся, цыпленок почти. Бывалыча, как куру увидит, гребешок поднимет, шейку вытянет, всхорохорится весь, крылам себя прихлопывает, шашку из ножен достанет и ну, золотые зернышки вокруг курки разбрасывать.

Со временем, что-то золото с гребешка стало осыпаться, что-то где-то и шпоры подржавели, да и шашка из ножен все реже доставаться стала. Но, ДУХ, петушиный дух, остался. Для себя он еще был ПЕТУХ, нет не петух - ФАЗАН - с гордой осанкой, очень красивым и очень царственным оперением. Но, только для себя. Курочки, все еще глупые, уже глядели в сторону молодых бройлерный петушков. А у бройлерных петушков, тоже водятся золотые семечки и шашки в целости-сохранности.

И тут, на счастье петушка-поседевшего гребешка, объявилась курица-наседка с готовым выводком цыплят, и даже с цыпленком одного из цыпленка. Обратил петушок свои взоры на одну ее куренку, и начал по привычке зерна рызбрасывать, сладкие ку-ка-ре-ку рыспевать, ну ни дать, ни взять - "орловский голосистый", петух гамбургский. Мать-наседка, как увидит его, так "соловьем" кудахчет. А наш-то, наш - залезет на навозную кучу и - ах, околдован, ах, восхищен. Для пущщщей важности в терем свой свозил. Куренка, как клюв свой открыла, так три дня и не закрывала. А он ее все лапкой своей по бедрышку поглаживает, речи сладкие на ушко покряхтывает, приподчивает сладостями всяческими, но особо не балувает. Потому, как опытный. Вдруг куренка к бройлерному переметнется.

Сказочке этой еще не конец. А наблюдает за развитием этой сказочки одна стервозная кошка. Смотрит, смотрит так, со стороны. И хочется этой кошке дать по морде матери-наседке, открыть ей глаза поширше, поширее. Но самое страшное, что глаза у матери-наседки забиты золотыми зернышками.