Моя Красная книга.

Моменты вечны, главное помнить о них. (Оксана Перова)

Моя мама всегда ставила тесто на паски в пятницу с утра; провожая нас на учёбу, она наказывала раньше трёх часов домой не являться.
Мама пекла много пасок; они у неё выходили особенно пышными и вкусными, хотя рецепт был не слишком дорогой: мы жили достаточно бедно и на ведро яиц рассчитывать не приходилось.
Но так уж повелось, что две трети из готовых куличей уходило "налево". Нет, мама их не продавала - что Вы? О таком она и не думала. Просто тогда было принято на Пасху много ходить в гости и принимать у себя; естественно, без гостинцев домой не уходил никто.

Так вот... Вы проводив нас из дома, мама принималась колдовать. Что она там делала - не знаем ни я, ни сестра. Так уж получилось, что сначала нам некогда было этому учиться, а потом мама уже не могла нас учить, потому что большую часть времени проводила в больницах... К нашему приходу на старом диване, застеленном газетами, стояли рядами куличи: маленькие - это банки из-под горошка, побольше - из-под тушёнки. Были и совсем большие, грамм по 400-500; для них банки не поддавались идентификации, потому как, насколько я помню, они всегда были коричневые и промасленные.

Все пасочки были красиво облиты глазурью, а самые корявенькие и местами подгоревшие - особенно густо и щедро; это "неформат", то, что нести святить было не комильфо - он предназначался для нас.

Потом мы красили яйца - луковой шелухой или акварельными красками; приматывали к нам цветочки-листочки;
складывали большую корзину и шли в церковь на старое кладбище - всегда в субботу к пяти часам. Туда мы ходим каждый год до сих пор. Так же люди выстраиваются вдоль аллеи с двух сторон, а потом идут в храм ставить свечи, не торопясь, на ходу рассматривая, что там у других.

Мама однажды повела нас в дебри кладбища к старой, запертой между вычурными решётками, могилке. Камень почти рассыпался от времени, и прочитать, что на нём написано, уже не представлялось возможным. Это была могила её настоящей матери - единственное, что я знаю о ней, потому как эта история в нашей семье всегда была под запретом. Как мне жаль, что я не запомнила, где это! Больше нам не представился случай там побыват, а сейчас уже этой могилы, наверное, не существует...

Дорога из церкви шла в гору, и домой мы приходили уставшие и умиротворённые; и вот тогда-то, за ужином, для меня и начинался праздник.
Сегодня был особенный десерт: паски, которые "для себя", и компот из своей, дачной, черешни. Она росла на дереве как облепиха, приходилось подставлять подпорки под ветки, чтобы они не обломались.

Я брала большую чашку (маленьких в нашей семье и не водилось), до краёв наливала её тёмно-бордовым соком и макала туда куски куличей. Они напитывались влагой и становились серыми.

Мамы уже нет. И дачи нет. Вернее, она есть, но уже не наша. И дерева этого на "не нашей" даче тоже уже нет - может, спилили, а может само погибло - кто знает. Осталась только моя личная Красная книга - мамины паски с черешневым компотом, вкус моего детства, вкус праздника.