Личное дело

Гоша приезжал к матери каждую субботу. Обыкновенно, он лежал на диване или «гонял» музыку. Иногда к нему приходила очень милая девушка. Она, как и Гоша, не знала, чем себя занять. Она слонялась по квартире и трогала разные вещицы, которыми была уставлена квартира Постниковых. Мать Гоши, еще не старая, но и немолодая, Людмила Сергеевна, ломала голову в надежде узнать, какие отношения между ними. Но Гоша ей ласково и безмятежно говорил: «Живи, мама, спокойно! Лика, человек бестолковый и ленивый. Чтобы ей выйти замуж, для этого нужен настоящий магнит! А, я, как, ты, знаешь, на эту роль не гожусь»!
 
Всю неделю Гоша работал.
 
Людмила Сергеевна пыталась несколько раз узнать хоть что-то о работе сына, но он отнекивался, или отвечал в присущем ему духе: «Не забивай голову, мать! Жизнь – вещь короткая! Насыщайся»! Она никак не могла взять в толк, когда, и почему у нее вырос такой сын! Гоша ревниво оберегал свою свободу! Он принципиально не смотрел телевизор, не ходил в кино, не читал книг! Людмила Сергеевна тешила себя надеждой, что это у него возрастное! Когда ей задавали вопросы, как живет Гоша, Людмила Сергеевна делала движение плечами, словно ей было зябко или холодно! И эту неопределенность принимали за черту ее неуравновешенного немного странного характера!
 
Хорошим характером она не отличалась.
 
Людмила Сергеевна могла шуметь, кричать, она доказывала окружающим свое мнение так громко, что все «затыкали» уши! Но это было давно. В те годы, когда она в качестве секретаря – референта работала в большой организации. И в качестве первого человека после начальника, давала указания подчиненным. Ее боялись ослушаться! Не любили, и не ценили! Когда началась перестройка, и молодежь стала «напирать» на людей старшего поколения, она написала заявление об уходе.
 
Она очень спокойно отнеслась к тому, что сразу стала «никто»! Гоша, который в то время учился в десятом классе, в оскорбительной форме ей сказал: «Ну, мать, это понимать надо! Пожили, дайте другим пожить»! Людмила Сергеевна смерила его леденящим взглядом и ничего не ответила. Тогда он еще рисовал ей «золотые» горы по поводу своего будущего! Она мечтала для него о юридическом институте, он говорил, что будет работать в газете! Их мнения расходились каждый день! Она мечтала о том, что, если бы он стал юристом, то смог бы сделать карьеру! Гоша не понимал, что карьера его, со слов матери, это есть стимул движения роста!
 
Он находил для нее ответ: «Не думай! Жизнь подскажет, что делать! Ты, главное, не паникуй»!
Но она тихо паниковала.
 
Она звонила бывшему мужу в его новую квартиру и умоляла повлиять на Гошу. Но бывший муж, внешне и внутренне, почти, одного содержания с сыном, сразу «зажимался»! Она мысленно видела его нахмуренный лоб, большую складку между бровей, и сами глаза. Он смотрел всегда отстраненно, и тускло, будто она просила его вскопать огород.
 
«Да, пойми же, - говорил он тихим голосом, - выбор должен сделать сам Гоша! Твоя жизнь – не его жизнь»! Бывший муж торопился положить трубку, чтобы она не задавала ему «диких» вопросов, и не давала поручений!
 
Он всегда подчеркивал в разговоре, что жизнь Гоши, как и ее жизнь, - это только их проблемы! Людмила Сергеевна бросала озлобленно трубку и ругалась, будто была на прежней работе! Но ее никто не слышал! Она была дома одна!
 
Когда два года назад Гоша заболел пневмонией, Людмила Сергеевна позвонила мужу в страхе за сына! Он приехал через полчаса. Потом, в больнице, когда врач их успокоил относительно здоровья сына, муж, как бы, между прочим, ей сказал: «Ты, свои нервы держи при себе! Запомни, ни я, ни Гоша, не обязаны тебя такую «трепетную», терпеть»! В тот день Людмила Сергеевна поехала к подруге в город Чехов, чтобы выплакаться! Она так поступала редко. Ей не хотелось показывать кому-то свою нестойкость к жизни и невзгодам! Но ее подруга, со школьных еще времен, была верной и услужливой. Только с ней Людмила Сергеевна могла быть откровенной и не бояться осуждения.
 
Она трясущимися руками хватала из рук подруги стакан с водой, пила ее крупными глотками, лязгая зубами по нему.
 
«Мне так, плохо, - плакала Людмила Сергеевна, - никто, никто меня не понимает! Стоило мне уйти с работы, я стала всем не нужна! Чтобы положить в лучшую больницу Гошу, мне пришлось унижаться перед Гончаровым»! Гончаров, ее бывший начальник, все еще помнил ее, идя на мелкие уступки. Но делал это неохотно, с задержкой, ссылаясь на множество дел! Теперь на ее месте сидела дородная и красивая особа с пышным начесом на голове. Она постоянно зевала, со скукой смотрела в окно, и оживлялась только при виде начальника.
 
«Единственное ее превосходство надо мной – это возраст! – Отчаянно говорила Людмила Сергеевна, - ей пока тридцать пять! Что она «запоет» в пятьдесят»!
 
-Говорить об этом, - останавливала ее подруга, - что «пле-вать» в небо! Не долетит! Забудь, точно этого не было никогда! Ни работы, ни Гончарова!
-Но, как?
-Очень просто! Выбрось из головы, как ненужный хлам! Ты, же, выбрасываешь из квартиры ненужные вещи! Не хранишь сломанные стулья, или разбитую пепельницу!
-Я пыталась! Не получается! У меня нет опоры! Гоша, словно, не мой, а чужой мне человек! Он отдаляется от меня, а не приближается ко мне!
-Отпусти его, как, если он был, твой бывший муж! О нем, ты, надеюсь, не тоскуешь?
-О нем нет! – Призналась радостно Людмила Сергеевна!
-Вот, видишь! А раньше, ты, ложилась с ним спать, варила ему обед, и стирала его рубахи! Это - очень личное! Теперь, ты, заботишься только о себе! Это счастье!
-Но это же, эгоизм! Гоша, как – никак мой сын!
-Тогда терпи! И не плачь!
-Не могу!
-Если бы стала любовницей своего начальника, тебе бы не пришлось сейчас даже вспоминать о бывшем муже! Гончаров делал бы все за тебя! Но, ты, не решилась! Боялась изменить мужу! Поэтому он изменил тебе!
 
Удивительно, как легко подруга могла все расставлять по своим местам. Наверное, это у нее от старух по материнской линии. Они все или гадали, или прожигали жизнь в картежных домах! На этой грани всегда жила подруга. Она тошнотворно долго упрекала Людмилу Сергеевну: «Займись делом! Найди любовника и живи»! Людмила Сергеевна понимала, что остается одна! И, если сейчас, она ничего не предпримет, то ей в этой оставшейся жизни ничего не светит! Она мысленно ворошила годы «нажитого» багажа с мужем. На весах взвешивала его и свою вину за воспитание сына. И видела, как тощ этот багаж!
 
Двадцать лет прошли, как один пустой и нелепый день!
 
Она ни разу не изменяла ему! У нее даже в мыслях не было такого. Она была ему верна. А, оказывается, это сейчас смешно и несовременно! Этим не гордятся! Это скрывают, как болезнь, или безумие!
 
Гоша никогда не был чуток к матери. Подарки, которые он дарил ей, покупал отец, на собственные деньги. Гоше надо было только сказать: «Это, мама, для тебя»!
 
Он жил, не замечая их. Гоша знал, что отец занят своей строительной фирмой, где он пока не последний человек. А мать, став секретарем – референтом, с головой «ушла» в организацию жизни своего начальника. Он несколько раз видел Гончарова, но тот не произвел на него хорошего впечатления. Его лоснящаяся физиономия напоминала Гоше игрушку, глянцевого зайца, которого он любил в детстве. Круглое, безбровое лицо плавно переходило в крепкий череп с огромными залысинами. Глаза терялись на этом розовом пространстве. И только узкий и длинный рот, которым он жевал бутерброд, или говорил, делал его похожим на человека, которому всегда весело!
 
У Гончарова, с его странным лицом, прыгающей походкой, была на удивление красивая дочь.
Он ее обожал. И хранил, как реликвию.
 
«Это просто беда, - возмущалась мать Гоши, - ей 25 лет, давно пора замуж! Но Гончаров убежден, что все лучшее уже занято! Мне жаль Лидию»! Лидия, закончив консерваторию, осталась на преподавательской работе. Это было тем более странно, что ни Гончаров, ни его жена не имели никогда никакого отношения к музыке.
 
Когда Лидия, ее родители были на дне рождения Людмилы Сергеевны, Гоша сел с ней рядом. Лидия почти не ела, она пила лишь минеральную воду и говорила, говорила, говорила! Ухо у Гоши стало красным, как вареник! Она говорила: «Как это ужасно, что никто не понимает сегодня музыку! Как это плохо, что «классика» ушла на «задворки» в музыкальном мире! Вы, согласны, со мной, Георгий? Я, думаю, что, да»! Гоша не любил классику, но он из вежливости кивал головой в такт ее слов.
 
Потом Лидия играла на пианино, которое стояло в комнате Людмилы Сергеевны, а все гости ей аплодировали! Лидия при этом водила носом то вправо, то влево, желая успокоить публику!
«Она само очарование! Ты, согласен, Гоша? – говорила мама, - ты, младше ее на три года! Но, разве это причина, чтобы не встречаться»!
 
-Я не люблю классическую музыку, а она ее обожает! – Отвечал Гоша.
-Это пустяки! В семейной жизни это не главное!
-Главное другое!
-Что?
-Сама семейная жизнь! Завтраки, обеды и ужины! Дети! Работа и отдых!
-Поэтому от тебя ушел муж! – Резко заметил Гоша, - ты, не можешь учить меня, потому что сама не идеал!
-Идеалов в природе не бывает! – Не обидевшись, ответила Людмила Сергеевна, - кто за ними гоняется, как правило, натыкается на чудовищный абсурд! Возьми свою подружку Лику! Она живет, как полынь!
-Почему, полынь? – Удивился Гоша.
-Ей все чуждо! Она - удел воспитания безграмотных родителей! Отец работает в котельной, мать – швея!
-Ты, говоришь, мама, дикие вещи! Лика учится в университете! Она станет менеджером! Уже сейчас есть заказ от фирмы на нее лично!
-Ну, вот, видишь, даже Лика обошла тебя! – Тревожно сказала, совсем запутавшись, Людмила Сергеевна.
-И родители тут не при чем! – Ответил Гоша. – Откуда в тебе такой снобизм! Мамочка! Ты из семьи интеллигентов, а судишь, как последняя кухарка!
-Сегодня, Гоша, все кухарки «ушли» в депутаты!
-Кто тебе мешает жить, как хочется? Иди и ты, в депутаты!
-Мне поздно! Я не в том возрасте, когда делают карьеру! Не забывай, мне пятьдесят!
-Сознайся себе, что, ты, сама так и не знала, что хочешь от жизни! – Упрекал ее сын, - все выходили замуж, вышла и ты! У всех дети, и ты родила! У всех работа, ты тоже ее нашла! Даже начальника сумела полюбить! Ты, жила по схеме, которую создала в собственной голове! Еще в далекой молодости, чтобы, не дай бог, не отстать от других! Сознайся, я прав!
 
Гоша, конечно, не работал в газете, как обещал матери. Его туда не взяли.
 
Он подрабатывал в студенческом клубе университета, в оркестре. Ему это нравилось. К тому же, это позволяло ему чаще встречаться с Ликой. Гоша тосковал, что у него гены его матери! Ее, как он считал, никчемная жизнь, пролетела, как сухой лист осенью! Гоша не хотел остаться за бортом! Но в большом житейском море он не видел своего корабля, даже суденышка, которым бы ему хотелось управлять! Руководитель ансамбля в университете, Коля Звягин, говорил: «Это у тебя от хорошей жизни! Мать под «боком», еда есть, «шмотки» тоже! Ты, еще не «нахлебался». Когда тебя как следует «царапнет», ты, сам решишь, куда идти»! Гоша знал, что Колю уже «царапнуло». От него ушла жена с ребенком! Потом он пил! Скитался, бог знает, где? Ездил на север, работал на китобойном судне! Снова влюбился! С женой вернулся в родной город. В Университет Колю позвали старые друзья, зная, как он отменно играет, почти на всех инструментах! Сам пишет музыку, стихи! Звягин – был авторитет! Гоша в свои двадцать с «лишком», в оркестре, исполнял роль, как в театре, «отнеси-принеси»! Но Коля считал, что это только начало!
 
В школьные годы Гоша отлично играл на пианино, окончил музы-кальную школу по классу «баяна»! Так тогда хотела мама. Но сегодня он был даже этому рад!
 
Отношения между родителями стали причиной для его отъезда из дома. Он снял квартиру на коммунальной жилплощади. В тот же день он позвонил отцу, но тот только засмеялся в телефонную трубку, что было на него не похоже. Потом, отсмеявшись, отец сказал: «Все бегут! Как, с тонущего корабля! Значит, я был прав! Она – невозможный человек»! Гоша ничего ему не ответил, он положил трубку на место. Получалось, по - идиотски! Словно, он в чем-то упрекал мать! Этого он хотел меньше всего! Матери он звонить не стал, он поехал к ней вечером, на квартиру.
 
У матери сидел мужчина средних лет, с крошечной бородкой, и маленькими усиками.
-Гоша, - сказала она, не смущаясь, и не робея, - это мой давний и хороший приятель! Антон Самойлов! Мы когда-то вместе учились, потом Антон жил долго за границей, теперь вернулся сюда! У него в Париже есть своя галерея картин!
-А, что, В Париже, идет дождь? – Спросил Гоша.
-Почему? – удивленно вскинул брови Антон.
-Но, вы, вернулись сюда!
-Ах, это шутка! – Обрадовался Самойлов, - я, молодой человек, хочу присмотреться к картинам молодых художников! Возможно, что-то куплю!
-А я думал, что, вы, меценат! – Снова задел его Гоша.
-Я меценат до определенной черты! Раньше я только выставлял картины, теперь помогаю молодым встать на «ноги»! Это полезнее, чем просто раздавать деньги! Кто знает, на что они пойдут!
-Вы, практичны! – Заметил Гоша, - мама вам сказала, что она осталась без работы!
-Гоша! – Людмила Сергеевна возмущенно прикрикнула на сына, - Антону Петровичу это неинтересно! Это мое, только мое личное дело!
-Нет, - ответил, перестав улыбаться, Самойлов, - я этого не знал! Ваша мама, Гоша, когда-то училась рисовать, но потом за-бросила все! Но надежды «подавала» большие!
-Я этого не знал! – Признался Гоша, - она тщательно скрывает ото всех свою жизнь.
-Глупости! – Снова «вспыхнула» Людмила Сергеевна, - это, глупости! Самойлову я сказала, что не живу с мужем!
-Только лишь! – Ответил Антон Самойлов, поглаживая бородку.
-Вы, что ждете моих признаний! Это же нелепо! Гоша, как некстати, ты, ввязался в эту тему!
-Отчего же, мама? – Удивился Гоша, - здесь все взрослые люди! Не будем лукавить, отца, ты, не любила никогда!
-А, ведь, я ей первый сделал предложение! – Сказал Самойлов, - Людмила, ты, могла бы сейчас быть со мной!
-Побойся бога, Антон! – Людмила Сергеевна стала пунцовая, как красный платок, что висел у нее на шее, - у тебя прекрасная жена!
-Она мне не жена, а компаньон! Ее зовут Джульетта! Она все понимает! Если я ей скажу, что женюсь, она не станет говорить обо мне, что «это - мое»!
 
Шея под платком у Людмилы Сергеевны взмокла.
 
Она с ненавистью посмотрела на сына, испортившего, такой прекрасный, как ей казалось, вечер!
Людмила Сергеевна всегда старалась забыть свои попытки стать художником. Это было в той, далекой, жизни, которую она хотела навсегда вычеркнуть из своей «чистой» биографии. Ее осуждали родители! Друзья называли «зубочисткой»! Все, что она рисовала, выводила на холсте, как ученическим пером! Каждый листок, цветок под ее рукой становился настолько живым и правдоподобным, словно «сошел» с фотографии!
 
«Займись делом, дочка, - говорил ей отец, - Ты, же понимаешь, что с твоим воспитанием, чуткой и волнующей натурой, хорошим художником тебе не стать! Ты, будешь пить! Не ходить, а «спотыкаться» в жизни! Ты, не пробьешься никуда! Сломаешься, загубишь себя и свою»!
 
Людмила забросила кисти, она заново стала учиться жить!
 
Вот тогда она отказала Самойлову, и вышла за Постникова Сер-гея!
 
На свадьбе у Лидии Гоша сделал предложение Лике.
 
Лидия выходила замуж за заместителя своего отца на фирме. Этот молодой человек, еще не забывший собственных восторгов по случаю принятия его на фирму, теперь торжествовал особенно охотно! Прилюдно, на глазах почтенных бизнесменов, публичных людей, гостей из мэрии! Он то и дело касался рукой лица Лидии, отчего по нему катились полосы тонкого грима. Он «бросал» тосты, заглушая вой оркестра! А Лидия, казалось, потерянной и жалкой в своем коротком белом платьице, с цветами в волосах!
 
«Наконец, это некрасиво! – сказала Людмила Сергеевна, молчавшему Антону Самойлову, которого привела на «буржуазную» свадьбу, - он даст кому-то что-то сказать»! И она сама поднялась, прошла в вечернем парчовом платье через весь зал ресторана и остановилась около Лидии.
 
«Дорогая Лидия! Я желаю тебе огромного счастья! Любви! И главное, найти себя в этой жизни! С выбранного пути, не сходи, девочка»!
 
Раздались аплодисменты!
 
Людмила Сергеевна поцеловала Лиду в щеку и осталась стоять возле нее, успев шепнуть: «Он распущенный наглец! – говорила она о муже Лидии, - усади его рядом, и не позволяй «выступать» на публику»! У Лидии глаза стали красными от слез, она едва сказала: «Это бесполезно! Он пьян»!
 
Потом красивая Лида рыдала в материнской комнате навзрыд, но ее не было слышно из-за оглушительного оркестра.
 
Лика сияла.
Гоша ходил, как петух.
-Это, правда? – Спросила его Людмила Сергеевна.
-Почему, нет! Ах, ты, была против ее родителей!
-Гоша, ты, несносен!
-Но, почему, мамочка? Ты, сама говорила, что грамотность – главное в жизни! Как мне помнится, это, ты, упрекала меня в неумении существовать, в поисках себя! В эгоцентризме! Боже, какими только эпитетами, ты, не награждала меня!
-Лгун! – Засмеялась Людмила Сергеевна, - я счастлива за вас!
-А я за вас! – Гоша покосился на сидящего Самойлова.
-Вот, и зря! – Упрямо ответила она.
-Почему? Он человек дела, у него хватка! Он современен! И сумеет воплотить твои амбиции в жизнь!
-Я об этом слышу впервые от тебя! Гоша, куда делать твоя «бравада» по мотивам наших общих генов! Моей, как, ты, говоришь, неудавшейся, жизни!
-Мамочка, но я не знал, что в тебе «зарыт» талант художника! Надеюсь, что при жизни еще успею им восхититься!
-Болтун! – Снова усмехнулась Людмила Сергеевна.
-Возможно, - согласился Гоша, - но безвредный болтун, в отличие от некоторых!
-Ты, на кого намекаешь? – Округлила глаза мать Гоши, - уж ли, не на жениха Лидии!
-Не станем уточнять! – Гоша повернулся и пошел к Лике.
-У него что-то «прорезалось»! – Громко сказала Людмила Сергеевна.
-Ты, о ком? – Спросил ее Самойлов. – О сыне?
-Да!
-Кстати, если, ты, выйдешь за меня, у тебя появится еще дочь! – сказал Самойлов, - у меня в Париже живет дочь, такая же красивая, как и ты!
-Я, кажется, не давала тебе согласия на брак, Антон! – Людмила Сергеевна взяла его руки и положила их на плечи.
-Это отличная примета, когда делают предложение на чьей-то свадьбе! – Улыбнулся Самойлов, - считай, что, ты, его получила вместе с моей рукой и сердцем!
-Ты, сейчас похож на моего Гошу!
-Почему? Я же не молод!
-Для меня, ты, всегда будешь молодым!
 

Впервые, за долгие годы она была по настоящему счастлива! И ей хотелось об этом сказать всем!