Чтение в четверг. "Она читала на ночь".

Наталья Солнцева
Она читала на ночь (роман)
 
отрывок
 
— Черт бы побрал строптивую бабу! — подумал Андрон, закуривая очередную сигарету.
 
С балкона его квартиры открывался вид на Днепр. Широкая и спокойная, река несла свои воды к далекому морю, веками подчиняясь раз и навсегда установленному порядку. С людьми все было не так. Они что-то решали, потом меняли свои решения, метались то туда, то сюда, страдали и мучились, негодовали, возмущались, переступали через свои принципы. С Андроном такое произошло впервые. И угораздило же его зайти к Эду, этому недоумку, слюнтяю и последней «шестерке»?! Ну, зачем, спрашивается, Андрону было самолично ехать на окраину города, подниматься на четвертый этаж, звонить в обшарпанную дверь типовой квартиры, входить в полутемную прихожую, где пахло скипидаром, красками и еще чем-то неуловимо таинственным…
 
Эд удивился. Он никак не ожидал визита такого важного гостя. Андрон и сам не ожидал. Подчиняясь руке судьбы, которая, видно, в тот роковой день взялась вести его по неизведанной тропе, Андрон принял приглашение выпить, прошел в кухню, сел на табуретку и ждал, пока Эд трясущимися от волнения руками наливал водку в хрустальные стопки. Приличной закуски у Эда, конечно же, не оказалось — он выложил на тарелку малосольные огурцы, колбасу и сыр. Андрон выпил, брезгливо поморщившись, отказался от еды и тут… странно опьянел. Водка была паршивая, тепловатая, отдавала керосином. Он вспомнил, что сегодня еще не завтракал и не обедал — работы было много, закрутился. И теперь алкоголь быстро сделал свое дело. Перед глазами Андрона вдруг все поплыло, голова приятно кружилась…
 
— Моя сестра, — представил Эд. — Ксения! Иди, выпей с нами.
 
Андрон поднял глаза и встретился с другими глазами — чуть-чуть раскосыми, цвета фиалок. По крайней мере, так ему тогда показалось.
В дверях кухни стояла молодая женщина лет двадцати пяти — двадцати семи, среднего роста, приятной полноты. Ее широкоскулое лицо обрамляли волнистые, небрежно заколотые рыжие волосы, спускающиеся ниже плеч.
 
— Не хочется, — равнодушно сказала она и вздохнула.
 
Именно с этого, в общем, ничем не примечательного мгновения и начались все муки и страдания Андрона. Воистину, судьба вздумала посмеяться над ним. А может быть, кому-то на небесах захотелось поразвлечься, вот он и подстроил «случайное» свидание.
 
С тех пор Андрон, как принято говорить, потерял покой и сон. «Что в этой Ксении особенного?» — задавал он себе один и тот же бессмысленный вопрос. И не мог найти ответа. Он понимал только то, что постоянно думает о ней, вспоминая ее фиалковые глаза, яркие, несколько великоватые губы, тронутые неопределенной улыбкой, чистый, покатый лоб с небрежными рыжеватыми завитками у висков… Черт! Он перестал спать, а если после нескольких рюмок коньяка заснуть все же удавалось — во сне являлась Ксения, призывно манила его, раскрывала ему навстречу свои объятия… Андрон вскакивал, вытирал испарину со лба и остаток ночи тупо смотрел в потолок, по которому двигались полосы света, или выходил курить на балкон. И это при том, что женщины его почти не интересовали. Да! Он не ухаживал за девчонками, будучи подростком, затем, возмужав, имел дело с девушками определенного сорта, но как бы невзначай, между прочим. Никаких церемоний не требовалось, и Андрон считал, что это нормально. Секс не увлекал его, а лишь служил способом удовлетворения инстинктов созревшего мужского тела. На первом месте у Андрона была, есть и будет его работа. А все остальное… так, приложение к главному.
 
Зачем в его жизни появилась Ксения?
 
Андрей Якимович, по кличке Андрон, не мог найти себе места. Он мерял шагами недавно купленную, стильно обставленную квартиру и чувствовал себя глубоко несчастным. Эта квартира в престижной элитной многоэтажке была показателем успеха, которого он добился в жизни, — просторная, из трех раздельных комнат, с двумя лоджиями и окнами с видом на Днепр.
 
Разве когда-нибудь Андрюшка, выросший в захудалом провинциальном городке, хулиган и двоечник, мог представить себе, что будет жить в центре Киева, в таких шикарных апартаментах, ездить на собственной иномарке и обедать в лучших ресторанах? Честно говоря, даже его мама — беззаботная мечтательница, любительница выпить и поболтать «под кайфом», — не предполагала такого обеспеченного будущего для своего сына. Она работала официанткой в привокзальном кафе, а свободное время проводила со своим кавалером, таксистом Васей, таким же пустословом и бездельником, как она сама. То, что Андрея надо воспитывать, им даже не приходило в голову. Сыт, да и ладно. Мать приносила из кафе еду — котлеты, пельмени, салаты, выпечку, сливочное масло, яйца, сахар, — складывала все это в холодильник и считала, что на этом ее родительские обязанности заканчиваются.
 
Бабушка Андрея жила в селе, держала кур, свиней, корову, и раз в год приезжала к дочери, проведать внука и подбросить деньжат, вырученных на продаже мяса и картошки со своего огорода. На эти деньги Андрею покупали кое-какую одежду, но и только. Ни о велосипеде, ни о магнитофоне или хотя бы плеере, ни о каких-либо других «излишествах» речь не шла. Словом, он с детства привык думать о себе и своих родных, как о людях третьего сорта, и понимал: особенно рассчитывать ему не на что. В школу он ходил неохотно, на уроках изнывал от скуки, а дома по большей части спал или смотрел старенький, видавший виды телевизор. Под вечер гонял с пацанами в футбол или ходил на речку ловить рыбу. Сидя с удочкой на берегу, заросшем камышами и осокой, он думал, чем займется после школы. Податься было совершенно некуда. Разве что мать или дядя Вася устроят грузчиком на привокзальный рынок. Такая перспектива не радовала, но другой Андрей для себя не видел.
 
— Что он у тебя дальше делать будет? — спрашивала бабушка свою непутевую дочку. — Учиться ему надо.
— На кого-нибудь выучится! — лениво отвечала мать, наливая очередной стакан красного вина.
— В город тебе уезжать надо, — жалостливо глядя на Андрея, советовала бабуля. — К племяннику моему, Петру Опанасовичу.
 
Так она называла Петра Афанасьевича Якимовича, который жил в Киеве и работал там то ли адвокатом, то ли юристом на каком-то предприятии.
 
— Куда? — пьяно возмущалась мать. — Кому он там нужен? Со свиным рылом в калашный ряд не суются!
 
Но Андрей бабкины слова запомнил. В Киеве он ни разу не был, и этот город представлялся ему чем-то далеким и праздничным, как Америка в кинофильмах.
 
И вот — все осуществилось. Все, о чем он не смел и мечтать! И Киев, и квартира, и телевизор «Сони», и машина, и… Видать, он и правда в рубашке родился.
 
Немного помог Петр Афанасьевич, но по большому счету Андрей должен был благодарить судьбу, которая, наконец, повернулась к нему лицом. Ему неожиданно посчастливилось оказать услугу одному человеку, и человек этот «вывел его в люди». Дал работу в автомастерской, потом поручал разные мелкие дела, которые Андрей выполнял с провинциальной тщательностью и усердием. Андрей был туповат, но упрям и одержим желанием вырваться из нищеты и безрадостного существования. Ради своего благодетеля он был готов на все, и тот оценил пыл и преданность нового помощника. Там, где другим все давалось легко, Андрону приходилось добиваться своего с упорством и жестокостью, которая, как оказалось, присутствовала в его характере. Раньше он этого в себе не замечал, и только городская жизнь и новая работа выявили это его качество. Безжалостный, упрямый, он шел напролом, сметая все, что попадалось на пути к обеспеченному будущему.
 
Автомастерские, уличный рэкет, роль «шестерки», мальчика на побегушках при хозяине — все осталось позади. Теперь Андрей Якимович был «шестеркой» более высокого ранга: коммерческим директором нескольких фирм и фирмочек, которые отмывали теневые доходы. Ему пришлось стать другим человеком — положение обязывало. Денег он не считал, одевался с шиком и даже начал интересоваться девочками, чего раньше себе не позволял. Почему? А черт его знает! Не до этого было. Стремление любой ценой выбраться «из грязи» на качественно иной уровень жизни поглощало все его внимание, все силы. Их просто ни на что больше не оставалось.
 
Девочки по вызову — шикарные шлюшки — вполне устраивали Андрона как мужчину. Эти кратковременные связи ни к чему не обязывали, ничего не требовали. И вдруг… Ксения! Андрон понял, интуитивно ощутил, что в его жизни появилась женщина. То, что она оказалось сестрой Эда, делало задачу легкой. Ксения будет просто счастлива, что Андрон обратил на нее внимание. Но получилось не так, как ожидалось.
 
После того рокового посещения квартиры Эда Андрон не мог думать ни о чем, кроме новой встречи с Ксенией. И он решился на неслыханный поступок: купил огромный букет роз, дорогое вино, конфеты и отправился в гости. Разумеется, Эда дома не было. Парню дали срочное поручение, и, убедившись, что Ксения одна, Андрон, с букетом в руках, чувствуя себя полным идиотом, позвонил в знакомую дверь…
 
Ухаживать за Ксенией оказалось непросто. Она была равнодушна к подаркам и явно тяготилась обществом Андрона, который хорошо знал, как вести себя с «братвой» и бизнесменами, а перед этой рыжеволосой тихоней робел и не мог преодолеть косноязычия. Господин Якимович начал наводить справки о предмете своей страсти. Он узнал, что Ксения художница: она закончила академию искусств и жила тем, что продавала написанные ею картины. Андрон ни черта не смыслил в живописи, но приобрел пару картин по баснословной цене, чем думал доставить удовольствие даме сердца. Но его «благотворительный» жест остался незамеченным. Приглашения в ресторан Ксения принимала неохотно, и Андрон, вопреки своим принципам, решил повести ее в театр. Она согласилась. Пьеса была скучная, и посреди спектакля они ушли. Андрон предложил прогуляться по ночному Крещатику. По дороге он пытался объяснить ей, какие чувства испытывает, и рискнул обнять и поцеловать Ксению. Она отшатнулась и посмотрела на него, как на безумца.
 
— Тебе что, не хочется? — спросил он, забыв о «хорошем тоне».
— Не хочется, — ответила она, отворачиваясь. — Отвези меня домой.
 
Наконец, бесплодные попытки понравиться Ксении взбесили Якимовича. Какого дьявола он должен ломать комедию перед какой-то там полунищей художницей? Да еще сестрой Эда Миленко? Они оба бестолковые, глупые люди. Особенно Ксения. Не понимает баба своей выгоды! Тупая, как гусыня! Ладно… не хочет по-доброму, по-хорошему — будет по-плохому.
 
Время шло. Сдерживать свои желания Андрону становилось невмоготу. Он устал от эротических картин, которые услужливо являло ему воображение, и решил взять силой то, что ему не хотели давать добровольно. Ксения оказалась упрямой, но он знает, как с этим справиться! Не впервой. Правда, к женщинам ему еще применять силу не приходилось, но если по-другому не получается? Желание овладеть Ксенией превратилось для Андрона в какое-то наваждение, мучительную, болезненную страсть.
 
Он остановился посреди гостиной, ничего не видя перед собой, сломал и бросил на пол очередную сигарету, так и не закурив ее. Зачем-то включил телевизор. Но происходящее на экране не задевало его сознания. Якимович рухнул в кресло и со стоном закрыл глаза. Как он ненавидел Ксению за ее несговорчивость, идиотское упрямство! Святая дева выискалась! Можно подумать, что в ее возрасте она еще ни с кем не трахалась?!
 
Он заскрипел зубами от бешенства и стал придумывать картины, одну страшнее другой, как он отомстит ей за все свои страдания, как он бросит ее на пол, разорвет одежду…
 
— Если она будет сопротивляться, я убью ее! — решил Андрон, и его сердце неприятно заныло.