Письмо. Ненаписанное и неотправленное.

«Ну что же, здравствуй! Никак не поймешь, кто это? Кто именно из твоих… Да, ты прав, я – одна из. Вспоминай! Вспоминай молодую девушку – да что там! – девочку совсем, семнадцатилетнюю твою ученицу на вороном Посохе.
Как я любила тебя! Болела тобой, когда ты выезжал в середину манежа и начинал тренировку. Когда ты ехал впереди смены в полях, когда играли мышцы твоей спины, рук. Как спокойно и уверенно ты управлял лошадью! Также спокойно ты управился моей жизнью…

Я слышала, ты потерял старшую дочь и развелся с женой. Что ж, поверь, я ничуть не злорадствую, я не считаю, что ты получил по заслугам. Я просто не понимаю: чего тебе не хватало? На твою жену не заглядывался только слепой. Обе твои дочери были настолько красивы, что, будучи совсем еще малышками, кружили головы всем мужчинам. Ты снился всей нашей учебной группе и не только. А ты вдруг выбрал меня… Меня и сеновал. Как было романтично, как пошло! Кстати, тебе хотя бы понравилось? Я так и не спросила. Стеснялась. И потом, еще три месяца, стеснялась сказать, что беременна. Ну, сказала, ну и что? Получила то, что заслуживала: «Срочно на аборт!» Да кто ж мне его делать-то будет без согласия родителей? Да и поздно было…

Тогда я ничего не сказала про тебя. Тогда я кусала до крови губы и ненавидела тебя, ненавидела свой увеличивающийся живот. Он так противоестественно выглядел! Поэтому меня отправили к бабушке в деревню. Родители отреклись от меня, прокляли. А я прокляла тебя.

Я выжила только благодаря ненависти в ту ночь. Когда двое суток корчилась, извивалась, молила, проклинала…
Как тебе было в ту ночь? Не вспоминал меня? Или по-прежнему молился, чтоб ничего не узнала жена? Лишь бы не узнала… Ничего тебе не помогло. Узнала, не про меня, так про кучу других моих последовательниц, обожательниц тренера конно-спортивной школы.

Тебе не интересно, как я жила? Кормила и укачивала твою дочь, сидела возле ее кровати во время болезней, рассказывала сказки. А чаще всего одну, как ее папа скакал на красивой лошадке и упал больно-больно. И больше не поднялся. А я поднялась. И ничего, что мои родители так и не приняли ни меня, ни «выродка». Это ничего, что дочь не узнала ни отца, ни бабушек, ни дедушек. У нее все хорошо. На «золото» в школе тянет. А ты… Что ты делал вчера в нашем пригороде? Не удивляйся, я тебя узнала, как узнаю и через 20 лет, и через 40. Ты стоял возле дороги и ловил попутку. Помнишь, как желтенькая «Ренушка» обдала тебя грязью? Ага, удачно получилось… Не стой больше близко к дороге. Особенно – к моей. К моей и моей дочери».