Аттракцион

Всякий раз, когда в жизни моих близких родственниц происходят неприятности, я вспоминаю одну историю. Теперь в ней я вижу пророчество, которое не смогла рассмотреть сразу в силу моей чрезвычайной неопытности.
История эта произошла на побережье Ялты. Вполне возможно, что кому-то из вас она(история) покажется совершенно обычной и непримечательной, мне же, как человеку буквально пропустившему её через себя, она до сих пор представляется если не страшной, то уж точно поучительной.
 
… Моя огромная семья почти всегда была неразрывной. Когда мама, возвращаясь из роддома, переступала порог нашей квартиры с очередным сверточком, ( им была наша «еще одна» младшая сестра) мы воспринимали появление нового существа тепло, впрочем, как и появление самой родительницы, без которой успели одичать. Папа хоть и замещал временно маму, но всё- таки не мог целиком восполнить её отсутствие.
 
В такие дни мы хором говорили ему о том, что он всё делает не так, как мама. Не так кормит, не так утюжит, не так готовит манную кашу,- словом, почти не справляется(на наш взгляд) с родительскими обязанностями. В свою очередь отец(уставший и измотанный) отсылал нас в угол или заставлял читать какую-нибудь неинтересную книжку до самого вечера, а после выключал во всех комнатах свет и тут же засыпал в своей комнате, а мы, недовольные его произволом, бунтовали: прыгали на кроватях(соревнуясь в прыжках в высоту), бросались друг в друга подушками, рассказывали всякие сказки, которые выдумывали сами, а после снова прыгали и кувыркались.
 
Иногда отец приходил в нашу комнату. И горе нам, если он был не в духе. Родитель становился ужасно бескомпромиссным (строгим), на что мы сильно обижались.
Нам была непонятна его четкая команда лечь в кровати и тут же (!) заснуть (и это после буйной физзарядки, после которой наши сердца колотились в бешеном ритме, а пятки болели от скачков по достопримечательностям комнаты)
Изучая наши покрасневшие от усердия физиономии и взъерошенные шевелюры, отец иногда хмыкал, но чаще всего рявкал и оставлял дверь в детскую комнату открытой. Это означало одно: наше решение ослушаться его и снова покинуть ложе, будет иметь плачевные последствия, а именно,- наказание в виде лишения свободы, то есть запрет на прогулки. Просить о них родителя, который на следующий день демонстрировал нам, притихшим у входной двери, железную силу воли, было бесполезно.
 
И тогда начинался рёв.
Все мы от мала до велика плакали, сидя в своей комнате, а отец игнорировал наши вопли. В такие моменты лично мне казалось, что он становился каким-то неродным и далёким.
Ведь тогда я и мои сестры еще не понимали, что воспитание- штука сложная и как это ни странно-необходимая. Некоторые из нас не поняли этого и в дальнейшем, что не замедлило сказаться на наших судьбах.
 
Но вернёмся к той самой истории, о которой я упомянула в самом начале.
Однажды жарким летним днем наша заметно выросшая «братия», наблюдала за тем, как на морском берегу то и дело собирается толпа желающих прокатиться с ветерком на надувной конструкции, похожей на ракету.
- Мы тоже так хотим! - в который раз заявляли мы, обращаясь к родителю. Надо сказать, что он, приходя на пляж, предпочитал исключительно пассивный отдых. Раскинув руки и подставив мощную спину солнцу, отец спал(делал вид, что спит), а мы, недовольные его приказом не отходить от него ни на шаг( не бродить по пляжу или за его пределами в поисках утраченного), грустно сидели поодаль. Кое-кто из девчонок соизволял изредка купаться, мы же,- старшие представители девчачьей группы,- как какие-нибудь аксакалы, были более степенны.
 
- Вечно всё запрещает,- говорила я старшей сестре и демонстративно швыряла горячий песок себе на ноги.
Сестра в ответ хмурилась еще сильнее( не знаю, как у нее это получалось) и будто каменела.
- Неужели мы так и не покатаемся? - спрашивала я её, изучая бегущих по берегу людей. Те кричали и размахивали руками, ссорились друг с другом за место у кромки воды, словом, торопились насладиться предстоящей ездой, выстраиваясь у плавучего аттракциона в длинные очереди.
Сестра молчала, а я пускалась в размышления сомнительного характера, проговаривая их вслух столь громко, чтобы отец слышал.
- Невозможно всё время кому-то что-то запрещать,- философски вещала я.- Не отдых, а какая-то обязаловка, ничего интересного, лично мне надоела такая жизнь.
 
Отец не шевелился, продолжая ничком лежать на покрывале, и я возобновляла монолог, приводя всё новые и новые аргументы, порочащие родителей, не понимающих своих детей.
- Это опасно, - вдруг услышала я глухой отцовский голос и встрепенулась.
- И не так интересно, как ты думаешь, - имея в виду аттракцион, добавил он еще глуше.
Отец широко зевнул, а мы с мгновенно оттаявшей сестрой, начали его разубеждать. К нам, как по команде, присоединились и младшие. Всей гурьбой мы выстроились у его ног и загалдели в один голос:
- Пап, ну, пап, ну, разрешиии прокатиииться!!!
- Это опасно,- повторил он и перевернулся на спину.
Мы снова загалдели и не сразу поверили своим ушам, когда услышали заветное «ну, ладно», и, вопя от восторга, проигнорировали вторую часть его фразы: «только не говорите потом, что я вас не предупреждал!»
 
продолжение следует