Не будь любопытным / «Адвокат самоубийцы» продолжение/

Уже прошел месяц после смерти «моей подзащитной». Каждый день я общался с десятками людей в сети. Интернет забирал у меня шесть - восемь часов каждые сутки. Но поскольку сутки были все те же двадцать четыре часа, то приходилось экономить время на всем . Я стал спать на два часа меньше, пить кофе, читать и писать сообщения одновременно. Это было трудно, но я не мог представить себе, что может случиться , если интернета вдруг не станет, вместе с ним уйдет большая часть моей реальной и одновременно виртуальной жизни. В интернете у меня были друзья и враги, которых я ни разу не встречал в жизни. Эта жизнь в интернете была похожа на некую паралельную жизнь в паралельном мире, перейти в который было так просто путем нажатия клавиши.
Я уже понемногу стал забывать случившееся, но за день до сорока дней после ее смерти мой ПК напомнил мне об этом. Я не успел спросить мою «подзащитную» в какую религию она верит, возможно она была атеисткой, но все же разослал по сети сообщение о печальном юбилее «моей подзащитной», а также о месте встречи для тех, кто хочет придти на это невеселое мероприятие. Но сорок дней без поминальных сто грамм –это не поминки. Я попросил тех, кто намерен придти подтвердить это, так как должен купить водку. Я получил почти в три раза больше подтверждений, чем людей, которые были на ее похоронах. Возможно бесплатная водка их привлекала, возможно история разошлась широко по интернету, возможно то и другое. Но среди этих подтверждений я получил два необычных сообщения, которые заставили меня вернуться к той ситуации, в которой я пытался быть адвокатом самоубийцы. Более того, после этих сообщений, у меня появилось ощущение, что событие, невольным участником которого я был, не окончилось и последует продолжение, что произошло, совсем не самоубийство на почве угрызнения совести и депрессии за проведенный аборт, а что-то более страшное, возможно очень хорошо организованное доведение до самоубийства, а возможно и даже убийство.
Адресат с казахской регистрацией спрашивал меня , был ли я в ее квартире и передал ли я по назначению то, о чем она просила. Адресат с английской регистрацией и вовсе меня удивил , когда задал тот же вопрос, но еще более конкретно-передал ли я ее шкатулку по назначению.
О шкатулке я не рассказывал ником, как и том, кто был виновником ее смерти и что он умер тоже. Она не просила об этом меня, но я считал, что не имею на это право, тем более , что могут пострадать невиновые, ведь у него была семья. Но получается, что моя подзащитная не была так одинока, как описывала себя, она имела постоянный контакт с кем-то, кому доверяла, или же был кто-то, и возможно не один, который имел непонятный мне механизм контроля над умершой, что позволяла ему или им знать все, что она планировала. Эти сообщения наталкивали меня на мысль, что вопрос о шкатулке – это не интерес к судьбе моей «подзащитной», а интерес к шкатулке или к тому, кому шкатулка предназначалась после ее смерти. О том, что она умерла они знали, хотя я этим адресатам приглашений на похороны не присылал. Возможно у них есть несколько адресов и среди них те, по которым я рассылал информацию, возможно они контролировали мой интернет, возможно, я уже начал это допускать, что кто-то был в ее квартире или в другом месте, но совсем рядом, когда она умирала .
Кто же была «моя подзащитная»? Неужели, все, что она рассказала было неправдой, неужели я совсем не разбираюсь в людях и мотивах их поведения. Но я видел глаза моей подзащитной, такие глаза не врут. Скорее всего она не хотела все рассказывать, возможно на то были, а возможно и сейчас остаются причины. Но она ведь не испугалась рассказать мне о своем проступке или как как она считала - преступлении. Где-то в моих размышлениях я что-то упускаю или делаю ошибку, но где? Я стал размышлять, что же в самом деле интересует этих двух адресатов, кто они . Я написал им, что могу рассказать больше только при непосредственном контакте, так как у меня тоже есть вопросы к ним и мы можем поговорить, если они приедут на кладбище. Адресат с казахстанской регистрацией ответил «нет», ответ от другого адресата не пришел.
Мы собрались возле входа на кладбище. Приехали далеко не все, кто написал мне. Приехало восемьнадцать человек. Для страховки, что кто-то опаздывает, мы прождали пятнадцать минут после установленного времени и небольшими группами двинулись по центральной аллее в глубь кладбища. Я шел вместе с моей старой знакомой по интернету, мы с ней общались в сети уже десять лет, хотя встретились с ней наяву только на похоронах. Моя интернет- знакомая работала в психдиспансере и я решил , что поговорю с ней о том, смогла бы ли она отговорить умершую от самоубийства. Я все никак не мог простить себе ее смерть. Наш разговор скоро ушел в другом направлении. Моя собеседница была очень проницательна и постаралась увести меня от опасной темы и тех вопросов на которые никто не знал ответа. Не смотря, что разговор с ней меня очень заинтересовал, я чувствовал, что кто-то со стороны очень внимательно рассматривает. Попытка поймать этот взляд мне не удалась, но поскольку мы шли почти самые последние, позади нас шли только три женщины, то я решил, что это одна из них и я смогу их рассмотреть позже. Чтобы не спутать с другими, я постарался запомнить их одежду.
Когда ее хоронили, могила была крайней в десятом ряду от главной аллеи, но спустя сорок дней уже добрый десяток рядов ровных холмиков выросли после того ряда, где она лежала. Свободного места на дорожке было мало, поэтому группа сделала круг вокруг холмика. Водка, бутерброды и пластиковая посуда разместилась на бумажной скатерти прямо на могильном холмике над ее могилой, как бы показывая, что умершая тоже учавствует в этом. Никто из пришедших не знал, что можно сказать в этой ситуации и несколько человек просто произнесли- «пусть будет ей земля пухом» или что-то в этом роде. Я пытался вычислить, кто же из присутствующих так внимательно меня рассматривал. Многие смотрели на меня, что-то говорили мне, но это было потому, что я все это организовал. Никто много не пил и у меня остались неоткрытыми целых четыре бутылки водки. Мы провели на кладбище минут тридцать, разговаривая в основном с теми, кто был рядом. Аккуратно убрав все, мы пошли к выходу из кладбища, открытые бутылки водки и остатки еды мы отдали бомжам, которые находились возле входа в кладбище. Так как никто не приехал на машине, то все остались ждать рейсовый автобус. До его прихода надо было ждать добрых двадцать минут и я снова попытался найти того, кто так внимательно меня изучал.
Я обошел всех и персонально поблагодарил за то, что они откликнулись и пришли на кладбище, при этом, я попытался внушить им, что о ее смерти я знаю значительно больше, чем они получили информацию. И это была правдой. Мужчины, которые пришли на кладбище, а их было четыре, не проявили особого интереса к тому, что я недоговаривал. Женщины оказались более любопытны, и среди тех, кто проявил наибольший интерес были две особы: молодая женщина или девушка, примерно лет двадцати пяти-двадцати семи , в очень красивом черном плаще от неизвестного мне модельера, которая была одной из тех трех, которых я подозревал в повышенном интересе к моей особе и невысокая худенькая женщина лет пятидесяти с азиатским профилем, которая также была среди тех трех. Молодая женщина хотела поговорить со мной , но не здесь, а где-нибудь в спокойной обстановке. Свой интерес она объяснила тем, что сама может оказаться в похожей ситуации и ей хотелось бы получить добрый совет. Я бы согласился на эту встречу даже без пояснения и для этого было две причины: я искал любую информацию, чтобы больше понять, что же все же произошло, а во –вторых- это была женщина была интересна мне, но я пока не мог определиться почему, возможно она знала умершую, но не хотела об этом сказать для всех . Та, вторая женщина, тоже вызывала у меня большой интерес, так как мне казалось, что она чем-то похожа на умершую. Когда мы сели в автобус, рядом со мной присела доктор с психдиспансера, но эта женщина подошла к нам попросила ее пересесть на ее место, так как она хочет поговорить со мной. Доктор понимающе посмотрела на меня и освободила место рядом , но уходя напомнила мне, что мы также договорились обсудить один вопрос сегодня вечером. Я хотел было сказать, что мы не договаривались на сегодня, но быстро сообразил, что это было сказано не для меня, а моей соседки и других, что были в автобусе. Кажется, этот доктор или знал больше, чем я мог предположить, или что-то придумала, но не успела мне об этом сказать. Мне ничего не оставалось , как согласно кивнуть головой.
-Жанет Акимовна,- представилась моя новая соседка. Не удивляйтесь, так я представляюсь здесь, в Беларуси, в Казахстане мое имя звучит несколько иначе, но плохо воспринимается на слух европейцами, поэтому я произношу что-то созвучное с казахским, но чисто европейское. Позвольте поговорить с Вами, но в начале хочу немного рассказать о себе и почему я здесь. Как я уже сказала, я из Казахстана, а сюда приехала искать мою племянницу Юлю, но увы, опоздала. Это ее настоящее имя, у нее нет другого и уже никогда не будет, а ведь она так мечтала выступать на сцене и сниматься в кино под псевдонимом. Она уже давно выбрала его, еще в детстве - Тень. Не правда ли, звучит странно , но интригующе. Она была очень самостоятельной и целеустремленной девочкой, готова была преодолевать любые преграды, если что-то твердо задумала сделать. У меня с ней сложились необычные отношения. Ее мама, моя старшая сестра, потеряла контакт с дочерью, когда той было лет одиннадцать-двенадцать. Она считала, что в семье дипломатов все должно быть сторого по правилам, никакая самодеятельность не допускается. В этом она еще больше утвердилась, когда ее старшие дочери бесприкословно слушались ее указаниям. Но Юля с детства была другой, уже в десять лет, самая младшая , она была лидером среди детей намного старшее ее, и при этом, она не использовала для этого свой особенный статус-дочери дипломата. Она умела организовать детей как на хорошие так и на очень рискованные дела. Дома ее за это часто наказывали и делала это ее мать. Иногда Юля не понимала, за что ее наказывают, но моя сестра даже не пыталась ей это объяснить. Я моложе моей сестры на десять лет, увы, я не была замужем и у меня нет своих детей. Когда между Юлей и моей сестрой начались серьезные конфликты мне было около тридцати, у меня была своя однокомнатная квартира и я жила одна. После одной из авантюр, которую организовала Юля и возглавляемая ее компания, а она заключалась в том, что Юля решила отомстить сыну начальника местного райотдела милиции за то, что он отвергнул любовь ее лучшей подруги и стал встречаться с девочкой из враждебной группировки. Операция была подготовлена и проведена просто блестяще. Мальчика заманили в парк, а там пять девочек во главе с Юлей, угрожая ему наганом, который принадлежал Юлькиному деду-герою гражданской войны, ножницами постригли его наголо. И вместо красивой прически с длинными вьющимися ухоженными волосами, которые сводили с ума многих девочек в школе, превратилась его голова в голову плохо пострыженного колхозного барана . Это безусловно не могло остаться ненаказанным. Девочкам понизили оценку за поведение по итогам года, а Юлю мама попыталась наказать еще и физически – отстегать широким армейским ремнем. Возможно Юля это бы стерпела физическое наказание, но мама, не смогла контролировать свои эмоции и сказала, что «эта уродина позорит семью и лучше было бы, чтобы та провалилась под землю» . Юля вырвалась от нее и ушла из дому. Дома она не ночевала. В школу тоже не пришла. На ноги была поднята милиция, но поиски не дали результата. Девочка пропала. Об этом я узнала только на третий день. Мне было очень жаль Юлю, хотя тогда, мы не были с ней очень близки. Мои отношения с ее мамой-моей старшей сестрой были сложными, я не могла повлиять на мою сестру. Я не была замужем и у меня не было детей, и однажды, когда я попыталась поговорить с сестрой, что она неправильно воспитывает детей, та отрезала - имей своих, покажи , как ты их воспитаешь, потом будешь давать советы. На это влияло еще и то, что мы были сводными сестрами. Мой отец был героем гражданской войны , прославился в боях с басмачами и был он дважды женат. Мои сестры были от его первой жены, которая была зверски убита, а вернее заживо ссожжена басмачами. Второй раз он женился спустя девять лет после смерти первой жены и женился на моей маме, которая была геологом и приехала в Казахстан искать золото.
Наша мама, а вернее моя мама после смерти отца перехала жить в Москву, к нам приезжала раз в два- три года, мы ездили к ней чаще, так что виделись почти каждый год. Письма писали не часто, но так как, телефоны у нас были дома, то звонили мы друг другу каждый месяц, иногда даже чаще. Мама позвонила мне на третий день после того, как Юля пропала и это был внеплановый звонок. Первое о чем я рассказала ей было то, что Юля пропала. Мамина реакция меня удивила- она не было сильно обеспокоенной и это было очень странно. Она любила всех девочек и старалась никого не выделять, хотя я замечала, что Юля нравиться ей больше других. А еще меня мама удивила тем, что попросила сходить в загс и попросить их сделать копию Юлькиного свидетельства о рождении, как как это нужно для того, чтобы через своих знакомых в милиции объявить Юлю во всесоюзный розыск. И еще попросила пока ничего о нашем разговоре не говорить Юлиной маме. В загсе уже слышали эту историю о пропаже девочки и мне удалось получить копию свидетельства о рождении без предусмотренных в этом случае процедур. В тот же день заказной почтой свидетельство улетело в Москву . А уже на следующий день моя сестра получила телеграмму от Юли: « Я жива и здорова, хотя и провалилась под землю, как ты хотела. Не пытайся меня искать, в милицию я уже позвонила, они больше меня не ищут. Я сама объявлюсь, когда надоест жить под землей. Юля». Моя сестра побежала в милицию, но ей сказали, что телеграмму отправила девочка, которая предъявила свидетельство о рождении, при этом она была вместе с генералом милиции и пожилой женщиной, которые подтвердили, что с девочкой все в порядке. Телеграмма пришла с Смоленска, скоростной поезд с Москвы идет туда четыре с небольшим часа. Мне становилось все понятно, хотя о моей догадке сестре я так и не сказала. А через неделю мне нужно было ехать по делам нашей организации в Москву и я решила все проверить. Маму о приезде я не предупредила, у меня был ключ от ее квартиры.
В Москве было только семь утра, когда мой самолет приземлился в Домодедово, а уже в двадцать минут девятого я шагала по тропинке через этот заросший кустами пустырь к маминому дому. Это был самый короткий путь и мне не терпелось быстрее убедиться в моих подозрениях. На этом пустыре часто собирались «собачники» со своими питомцами. Три года назад мама тоже завела себе собаку. Это была колли, шотландская овчарка, очень умная и воспитанная, которая встретив один раз в жизни человека уже навсегда его запоминала и сама определяла к нему отношение: друг или враг . Я не успела сделать и десяти шагов по пустырю, как с дальнего угла пустыря совершая огромные прыжки, ко мне неслась мамина колли Буря. Подбежав ко мне, лизнув в знак приветствия мою руку, она присела, как бы спрашивая: «А ты на долго?» Затем она развернулась и снова понеслась обратно и скылась за кустарником.Но мамы нигде не было видно.
-Мама,- позвала я, но никто не ответил.
-Буря, ко мне.
Буря лаяла где-то в кустах, как бы призывая меня придти туда, но ко мне не шла и я шагнула в кустарник. Юля, присев на корточки пыталась заставить Бурю замолчать, но та не понимая ее намерений только злилась, как бы показывая, что Юля не права. Мои подозрения подтвердились.
А вечером мы держали большой совет, кроме мамы, Юли и меня, принимал в нем участие и старый друг папы, генерал милиции в отставке Петр Петрович . Мы решили, что Юля скажет маме правду, как и то, что жить она остается в Москве. Юля немного посопротивлялась, но мы имели хорошие козыри в виде возможности ей жить в Москве и быть такой, какой она хочет. Разговор по телефону оказался очень бурным, но в конце концов Юлина мама согласилась на предложенный вариант, и как мне показалось, даже с облегчением. Но в Москву она стала ездить очень редко и сестры стали видеться совсем не часто. Я же наоборот, с «перестройкой» стала бывать в Москве все чаще и больше, это привело к тому, что мы с Юлей сдружились по настоящему. В местной школе ей не удалось стать лидером и возглавить какую-либо группу, как это она делала в Казахстане и от этого ее самолюбие страдало. Но училась она очень хорошо и это позволяло ей не только не входить ни в одну из групп, но сохранять независимость и не быть изгоем в классе. Ее хорошая жизнь продолжалась совсем не долго. Как то вечером, когда она выгуливала Бурю на пустыре на нее напали двое местных алкаголиков. Буре удалось ее защитить, но нападавшим удалось несколько раз ударить ее ножом. И не смотря, что Юля успела довезти живую Бурю до ветпункта, спасти ее не удалось. Переживание за Юлю и Бурю привели к тому, что у мамы случился обширный инфаркт и она умерла через две недели. Поскольку квартира, в которой мама жила, была служебной, а уже начался процесс захвата недвижимости, то Юле сказали уезжать домой к своей маме. Но так, как домой она возвращаться не хотела, то я предложила ей жить у меня, что она с благодарностью и радостью приняла. Юля прожила у меня до самого отъезда в Минск, стала она совсем взрослой, но все такой же одержимой- если чего-то хотела, то не считаясь ни с какими опасностями пыталась достичь цели.
-А почему она уехала в Минск?
Ее старшая сестра вдруг неожиданно для всех поступила учиться в местное театральное училище и наладив хорошие отношения с режисером получила пару небольших ролей в местном театре. Юлю это сильно задело и она решила , что тоже станет актрисой, при чем, хорошего театра. А в это время у нас в городе был гострольный спектакль Белоруского театра киноактера и Юля сказала, что она будет в нем выступать. Вот таким путем она попала в Минск. Извините за долгий рассказ, но из разговоров с присутствующими я поняла, что именно Вы были последним с кем она общалась перед смертью. Я бы очень просила Вас рассказать об этом, я все не могу поверить, что Юля решилась на самоубийство, это все как-то странно. Да, она могла сделать все, что задумала. Но задумать такое – это совсем не похоже на ее, что-то или кто-то должен был сильно повлиять на ее.
-Можно, я тоже задам Вам несколько вопросов.
-Да, конечно
-Как Вы узнали об этом, и в первую очередь о ее смерти.
-Видите, она мне прислала пароль к ее переписке, но при условии, что я буду только читать ее, но ничего не писать от ее имени. И я читала всю ее переписку.
-Скажите, а она не могла дать пароль еще кому-то.
-Не думаю, если только кто-то сам каким-то путем получил его.
-Я получил два странных сообщения , одно из адресата, который зарегистрировал свой почтовый ящик , как казахский, а другой –как английский. Ранее я не имел контактов с ними.
-Чего хотят они?
-Оба спрашивают о той шкатулке, которая была в квартире Юли. Что знаете Вы о той шкатулке , что было в ней?
-Я знаю все о той шкатулке, включая и то, что было там , но что было в ней, когда Вы ее передавали сказать не могу.
-А что было там ранее?
-Пожалуй, мне надо рассказать об этой шкатулке, тем более, что ее уже нет, она пропала.
-Что значит она пропала? Она должна быть или в милиции или в его семье.
-Я спрашивала и в милиции и у его жены, все говорят, что шкатулки не было.
-Шкатулка была, я сам ее забирал с Юлиной квартиры и сам лично передал покойному. Я слышал его предсмертные крики, даже самому лучшему актеру невозможно так закричать, как он кричал там за дверью.
-Скажите , Вы не знаете был он там один или нет?
- Не знаю, мне показалось-один. Но что это за шкатулка, что было в ней, почему она решила ее передать? Но мы подъезжаем. Если Вы не торопитесь, то давайте продолжим. Здесь совсем недалеко есть одно кафе в котором есть несколько изолированных уголков, где можно разговаривать и никто не помешает.
-Хорошо, принимается.
На вокзале я попрощался со всеми, доктору пообещал выйти на связь вечером, девушке оставил номер моего мобильника.
До кофейни, которая разместилась в полуподвальном помещении возле «Динамо» мы дошли за десять минут. Я заказал два кофе и местные пирожные. Народу в кофейне было немного и все четыре изолированные кабинки были свободны. Я выбрал самую дальнюю.
- Я попробую Вам рассказать все, что я знаю, и даже свою версию, что же произошло. Шкатулка, которую Вы передавали это не просто семейная реликвия, это гораздо больше. Никто не знает точно сколько лет этой шкатулке, но что ей было более пятисот лет, это подтверждали многие эксперты, включая и тех, кто работал в Эрмитаже. Я не могу утверждать, что это правда, но моя бабушка рассказывала, что была она изготовлена по заказу одного из бухарских эмиров, как подарок шаху, но истинной целью этого подарка была смерть шаха. В этой легенде одна часть действительна правдива, конструкция шкатулки дает возможность убить человека, если он об этом не знает. Внутри шкатулки находился огромный золотой самородок . Самородок был не простой, на его поверхности была выбита стрела , которая как бы указывала возьми меня и посмотри , что там с обратной стороны. Обычный человек, который не знал других секретов этой шкатулки обязательно пытался посмотреть, что же там с обратной стороны.
-А что там было?
-Ничего, обратная сторона самородка необработанная.
-Тогда не совсем понятно, почему стрелка указывает посмотреть, в чем смысл?
-Шкатулка- это инструмент убийства, который не оставляет никаких следов. В ее крышке с внутренней стороны всегда находилось небольшой, не больше обычной пипетки, стеклянный сосуд . Он был так искусно вмонтирован, что смотрелся, как узенькое продолговатое зеркальце, а не сосуд . В этом сосуде хранился яд, собранный от одного вида каракумских скорпионов. Яд этих скорпионов настолько сильный, что достаточно нанести несколько милиграммов яда на кожу человека, даже не имеющую никаких ранок или царапин, человек испытывает страшную боль, при этом в течении нескольких секунд, поражается нервная система человека, отключается мозг и он просто не может ничего сделать. Сердце даже у полностью здорового человека останавливается в течении одной-двух минут. В организме убитого не остается никаких следов, кроме незначительных коричневых ожегов в тех местах, чаще всего на пальцах, через которые яд попал в организм. Если на это не обратить внимания невозможно понять от чего умер человек. Смысл стрелки состоит заставить человека взять самородок в руки, чтобы яд попал в организм того, кто это сделает. Нанесенный на самородок яд может сохронять свою убойную силу в течении пяти-шести месяцев, постепенно снижая вероятность убийства, но вызывая неопределяемую обычным лабораторным анализом болезнь. Шкатулка –семейная реликвия от бабушки и, как видите, далеко не безопасная память , поэтому, ее никогда не показывали гостям, а ее историю знали только в семье и, никогда не рассказывали даже близким родственникам. В последнее время она хранилась в моем сейфе в банке. Я предполагаю, что из банка ее забрала Юля, которая имела к нему доступ и, которая спонтанно, не предупредив меня вдруг прилетела ко мне два месяца назад . Если Юля задумала убийство, то инструмент был выбран идиален. Я думаю, накануне или незадолго до этого, она показала эту шкатулку тому, кого планировала убить и, скорее всего, сказала , что шкатулка перейдет к нему после ее смерти. Перед своей смертью она обработала шкатулку ядом в расчете, что тот, кто ее откроет-умрет. Да, по заключению минской судебной экспертизы Юля тоже умерла от остановки сердца, причину чего судэкспертам установить не удалось.
-В Ваших размышлениях все обсалютно логично.
-Да, но я хорошо знала Юлю и поэтому для меня не все так логично, как для Вас .То, что Юля могла взять шкатулку, я понимаю, то, что она могла покончить с собой я допускаю с огромным трудом, но допускаю, но то, что она могла убить другого, только из того, что знаем мы – нет, девяносто девять и девять десятых процента - нет. Если она сделала это-значит было еще что-то , что не оставило ей выбора.
-Когда Вы возвращаетесь в Казахстан или в Москву?
-Еще не решила, пока пару дней задержусь в Минске.
-То, что Вы рассказали, требует осмысления. Я хочу кое-что проверить. Мы можем связываться по интернету, но вдруг потребуется что-то экстра, то звоните мне. В любом случае, я свяжусь с Вами.
Мой телефон завибрировал, звонили с заграницы, телефон был незнакомый. Я извинился перед моей собеседницей и отошел к месту , где делают кофе.
- Не верьте ей, это она все организовала. Она все еще с Вами? Молодой женский голос .
-Вы кто?
-Это неважно. Будьте осторожы.
Я не успел больше ничего спросить.Короткие гудки
Я вернулся к моей собеседнице. Она уж направлялась к выходу или хотела подойти поближе к тому месту, где я говорил.
-Извините, но это было связано с работой и я должен был принять звонок.
-Ничего страшного. Спасибо Вам за Юлю.
-Увы, не за что. Я так и не смог ей помочь, как хотел.
-Все равно спасибо. Если узнаете больше о Юле, сообщите мне.
-Обязательно. Всего наилучшего.
Домой я добрался в шестом часу. Среди более, чем двадцати сообщений я выделил два: психиатор просила обязательно выйти сегодня на связь. Сообщение от адресата с английской регистрацией содержало приложение и короткую запись: «Посмотри приложение и ты все поймешь».
Открыть? А если это специальный вирус, чтобы уничтожить всю информацию на моем компьютере? Несколько примитивно. Неужели ничего не предполагают о возможности копирования информации в такой ситуации.
Решено. Ужин. Копия и открываю.
Но к этому неожиданно добавилось еще одно мероприятие.