Страх высоты

Идея эта возникла однажды совершенно неожиданно, в буквальном смысле с чистого неба, извините в данном случае за каламбур.

- Дааа! – воодушевлённо кричал мой лучший друг Винч. – Едем! Все вместе! В ближайшие же выходные!
- Едем все! – не менее азартно вторил ему другой мой лучший друг Лётчик.
Остальные молча согласно кивали. Казалось, все были в полнейшем восторге.

Кроме меня. Вот мне эта идея совсем не нравилась, если честно.

- Я боюсь высоты, - робко возражала я. – Мне вниз смотреть страшно!
- Да? – язвительно вопрошал Винч. – А кто на шестнадцатом этаже живёт?
- Так жить – это одно, а сознательно лезть куда-то наверх…
- Ну да, конечно, - ловко поддел меня Лётчик. – А на Эльбрус в прошлом году, кататься на доске, тебе лезть было не страшно. На шестятысячник, без подготовки!
- Эльбрус – горы, - жалобно блеяла я, понимая, как неубедительно звучит всё, что я говорю. – А как подумаешь, что лезть в самолёт, а потом оттуда…
- Не позорься! – строго оборвал меня Винч. – Самолётов она боится – видали? Из лётной же семьи!
- Ну да, конечно, в общем-то. Я бы и не возражала, но…
- Ловим на слове! Ты согласна!

В общем, я поняла, что участь моя решена и смирилась. Так ведь мало того – пришлось ещё собственными руками копать себе могилу. Потому что договариваться – куда и когда мы поедем, поручили именно мне. Видимо, в качестве наказания за упрямство и нежелание поддержать нашу дружную компанию в хорошем спортивном начинании. Я всегда подозревала, что эти люди меня втайне ненавидят. И зачем я дружу с ними столько лет?

Вечером я уныло вопрошала папу – бывшего лётчика, на предмет того, где можно осуществить то, что мы задумали.

- Проще простого! – радостно отозвался папа, чуть ли не с большим энтузиазмом, чем эти люди, которых я до сих пор наивно считала своими друзьями. Чем окончательно меня добил. Это – заговор, поняла я.
- Я договорюсь на эту же субботу! – ещё воодушевлённее вскричал папа. – Для вас – всегда пожалуйста!

Ну, вот. Даже этот, мой самый любимый и надёжный в жизни человек, меня предал. Дальше и жить незачем, в самом деле. Ну и ладно, умру, так умру. Пойду запишу в завещании, что оставляю Винчу свою любимую фонотеку, как давно неосторожно пообещала. Неужели именно для этого он всё и задумал?
Больше мне завещать было нечего, поэтому я уныло отправилась спать, втайне моля богов, в которых никогда не верила, чтобы завтрашний день никогда не наступил.

Но он наступил. Как и следующий. Как и утро субботы.

- Эээ, ты извини, но я сегодня никак не могу, - смущённо бормотал Винч в трубку. – Мне надо срочно везти маму на дачу. Так получилось…
- Мне в рейс, - бодро сказал Лётчик.
- Врёшь ведь, - подумала я. – Вчера ещё никакого рейса не предполагалось. Но вслух ничего не сказала.
Остальные, которые молча соглашались, тоже отвалились под разными предлогами. Я осталась одна.

- Испугались, - думала я. – Презренные трусы. И что мне теперь делать?
Вы никогда не догадаетесь, что я сделала. Я сама о себе такого сроду не подумала бы. Но раз все эти продажные друзья отказались в последнюю минуту, я решила… всё-таки попробовать. Одна. Кому и что я этим хотела доказать – не знаю. Наверное – себе. Что я смогу преодолеть свой страх высоты. Что я буду на высоте, хотя бы раз.

Я поехала.

Был чудесный сентябрьский солнечный тёплый день. Золотая осень. Красота. В такой день так не хочется умирать. Но, видно, мне уж выпал такой жребий.

- Все друзья меня предали, и даже любимый папа, - мрачно думала я, подъезжая к аэродрому. Ну и пускай. «У меня ничего не осталось, я улетаю налегке» - как говорил тот самый Мюнхгаузен.

Я сразу же попала в объятия радостного и чрезвычайно шумного инструктора. – Отлично! – орал он, заглушая своим голосом рёв самолётных двигателей. - Вас-то нам и не хватало для комплекта группы! Давайте-ка бегом, бегом, на инструктаж!

Так я оказалась в составе группы. Дядечка-инструктор вещал, подвывая каким-то замогильным голосом, а я исподволь разглядывала других смертников, собравшихся вместе со мной в это сомнительное предприятие.
- Зачем они делают это? – мрачно думала я. – Ну, я-то ладно, мне нечего терять, но они – молодые, красивые, вся жизнь впереди…

Молодые и красивые отнюдь не разделяли моего уныния, и, радостно гогоча, толпились вокруг инструктора.

- Главное – не бояться! – говорил он. – Но будьте осторожны. Если поднимется ветер, и вас отнесёт в сторону – можете свободно приземлиться на лес. Или на высоковольтные провода.

Тут мне, в самом деле, стало дурно. Как говорится, ноги подкосились. У всех, наверное, есть свои личные ночные кошмары, которые повторяются раз за разом, да? У меня это всегда был один и тот же сон: я лечу. Догадываюсь, что сказал бы по этому поводу Фрейд, но что поделаешь – во сне я летаю. Поднимаюсь силой воли, парю, пролетаю над Землёй, и единственное, чего боюсь, до дрожи, до обморока – задеть за провода, которые во множестве натянуты тут и там. Я лавирую изо всех сил, судорожно напрягаю остатки воли, мне только бы обойти, не задеть эти жуткие провода, иначе мне конец. Да, вот таков мой самый страшный ночной кошмар, теперь вы знаете. Что Фрейд сказал бы по поводу проводов, я затрудняюсь представить. Впрочем, бывают же и просто сны.

- Ещё не поздно сбежать, - тихо прошептал мне внутренний голос.- Можно сделать вид, что ты не с ними, незаметно отделиться от группы, и не спеша удалиться, делая вид, будто ты тут просто делаешь снимки и любуешься видами осенней природы…

- Сейчас я продемонстрирую вам.., – бубнил между тем инструктор. – Вот ты, девочка, да, ты, подойди ко мне!

Я осознала, что он смотрит прямо на меня. И вслед за его указующим жестом – вся группа. Бежать было поздно.

Кажется, я потеряла сознание. Самое обидное, что никто этого не заметил.

Следующее что я помню: нам раздали парашюты, помогли в них впрячься (боже, какая же тяжесть, они весят тонну, не меньше, и на этом вот, с позволения сказать, приспособлении – предполагается, мы должны парить в воздухе?!) и втиснули в крошечный самолёт, который казался настолько ненадёжным, насколько это вообще возможно.

- Ну, вот и конец, - подумала я. – Провода меня ждут. Ну и ладно.

Но это был ещё далеко не конец. Это было только начало.

Самолёт натужно взвыл и затрясся как эпилептик в припадке. Была ещё крошечная надежда, что он не сумеет подняться в воздух, но – нет. Мы взлетели. Я сидела, застыв в позе эмбриона, и скулила про себя: - Мамочка, мамочка, как же я тебя люблю! Почему ты теперь не со мной? Спаси меня, вытащи отсюда… пожалуйста! Я всегда буду хорошо себя вести, обещаю.

Но мамочки рядом не было.

И тут меня угораздило глянуть в иллюминатор. Как же далеко была надёжная Земля, если б вы знали! Лучше бы я не смотрела.
- Я сплю, - уговаривала я себя. – Я сплю, и всё это мне только снится. Сейчас я проснусь в своей уютной спаленке, и всё кончится.

- Нет, не кончится, - услужливо подсказал мне внутренний голос. – Смотри – они открыли люк.

Тут меня накрыло третий раз, уже по-настоящему. Дело в том, что в последний момент я могла отказаться прыгать. Но парашютистов в самолёте пристёгивают к такой специальной рельсе под потолком. Фокус в том, что если вы откажетесь «пойти», то следующие за вами тоже не прыгают. Вначале пускают тех, кто весит больше – чтобы избежать столкновения в полёте. У нас в группе были одни парни – они прыгали первыми. Но за мной была ещё одна девочка – единственная в группе, и ещё меньше и легче меня - чёрт бы её подрал совсем, откуда она взялась?! Но если бы я отказалась прыгнуть, она бы тоже осталась в самолёте.

Такого позора я бы не пережила. Мало того, чтобы струсить самой, так ещё и подвести незнакомого человека.

- Пошёёёл! – заорал выпускающий.

И я шагнула в бездну…

Признаюсь честно, в момент выхода из люка я закрыла глаза, совершенно машинально, совсем как дети, которые думают, что если закрыть глаза, то ты – «в домике» и безопасности. Отсчитала положенные три секунды (о, если б вы знали, как внимательно я слушала инструктаж, я всё запомнила с первого раза наизусть; ещё никогда никого в своей жизни я так внимательно не слушала!), и дёрнула кольцо. Глянула вверх – не запутались ли стропы (всё по инструкции!). Всё в порядке, вроде. А потом посмотрела вниз…

Кто прыгал с парашютом, знает – в первые секунды полёта кажется, что ты вообще не снижаешься. Земля не приближается. Кажется, будто ты просто паришь в невесомости, и это – такое… такое счастье! Это – даже лучше, чем качественный оргазм. Нет, пятьдесят оргазмов. Клянусь!

В этот самый момент я поняла, зачем они – парашютисты это делают. Ради чего они стремятся в небо. Я никогда не смогу вам описать эти ощущения словами. Я просто заплакала от восторга. Правда.

К сожалению, снижение было довольно скорым – новичков бросают с небольшой высоты, всего километр. Потом был момент столкновения с Землёй (в моём случае мягкий и удачный, повезло). Я мягко приземлилась, парашют чуть протащил меня за собой, но самую малость – ветра не было. Проводов мне счастливо удалось избежать на этот раз. И вот оно – непередаваемое чувство: - я что, это сделала, да?!

Трава. Земля. Я что, правда, стою на Земле? Боже, какой восторг! Люди, человеки, неужели вы не сознаёте каждую минуту, секунду – какое же счастье, что вы просто стоите ногами на твёрдой поверхности?! Это уже само по себе – счастье!

Мне никого и никогда в этой жизни не хотелось так расцеловать, как деда, который складывал мне парашют. И – это правда. Какая там любовь, ёлки, да к чёрту всех любовей моей жизни. Вот он – мой герой, который сложил мой парашют, и правильно сложил, так, что он вовремя и правильно раскрылся! Я никогда, до самой смерти не забуду этого прекрасного человека.

И – да, самое главное. Никто никогда не сможет больше сказать, что я не на высоте. Я там была. И я там останусь. Потому что я преодолела свой страх.

С тех пор я не боюсь высоты. И, может, даже хотела бы когда-нибудь ещё разок рискнуть и прыгнуть с парашютом.
Только не надо ловить меня на слове!