Вокзальный "Робин Гуд"

Катерина гостила у родственников в Германии, немецкого языка она не знала, и её переводчиком была племянница Саша. Саша переводила кратко, в общих словах о чем речь и только обращенные к Кате вопросы излагала полностью. Катя злилась: «Почему с детства не обучают международному языку? Отсутствие общего языка разъединяет людей, а это нехорошо, мы люди одной планеты, земляне, значит, земляки».
 
Перед ее отъездом родственники устроили званый ужин, пища с китайского ресторана, вино французское пятилетней выдержки, торт и прочее. Ужин отличался от традиционно немецкого, так как гостье нравилась китайская кухня. За столом сидели две семьи родственников, в том числе бабушка из Варшавы, и общались, разлив в бокалы вино. Катя смотрела бокал на свет, немножко наклонив его в разные стороны, на стенках бокала оставался след.
 
Выдержанное, она вдохнула аромат букета, продегустировала, смакуя первый глоток. «Хорошее вино - это наслаждение вкусом, его нельзя выпивать по-русски, хлобысь и все», - подумала Катя и стала медленно с интервалами изведывать вкус напитка. Саша перевела: «Каким транспортом ты возвращаешься?» - Это вежливо поинтересовался Ян, отец семейства. - «До Варшавы самолетом, а там поездом». – «Сколько времени между прилетом самолета и отходом поезда?». –«Семь часов».
 
На лицах отразилось замешательство и беспокойство, родственники торопливо засовещались, поглядывая на Катерину, которая ловила кайф, уплетая утку по-пекински и благодушествовала: «Умеют же эти китайцы с простой утки такую вкуснятину сделать!». Саша разговор не переводила, но тоже в нем учавствовала. Часто произносилось слово «криминалитэйт», Катя и без перевода догадалась, что это по-нашему «Криминал».
 
«Значит и здесь криминала хватает», - подумала она. Саша перевела, что родственники предлагают ей адрес в Варшаве, где она может остановиться до отхода поезда. «Спасибо, не нужно. Я из-за семи часов не буду с чемоданами ездить по городу и людей беспокоить. Посижу на вокзале», - сказала Катя. Совещание между родственниками возобновилось и снова зазвучало слово «криминалитэйт».
 
Саша пояснила: «В Варшаве на вокзале много криминальных элементов, частые кражи и грабежи, не взирая даже на то, что там дежурит полиция». –«Это было в период перестройки, - возразила Катя, - сама видела. Приходилось в Польше бывать, но уже прошло много времени, поэтому нечего волноваться». Она не придала значения разговору, в Варшаву она прилетает в десять утра, поезд отходит в пять, ну, посидит возле вокзала в кафе, поест фляков, тем более деньги есть, от поездки осталось пятьдесят евро. Когда еще придется в Польше побывать?
 
Выйдя из аэропорта, Катя села на маршрутный автобус, идущий до Варшавского вокзала. Приветливый шофер примерно ее возраста, продал ей талон, затем пояснил, как его прокомпостировать, пошутил, несколько раз назвал ее «пани», пообещал сказать, где выходить, похоже, она ему понравилась. По дороге она несколько раз встречалась с ним взглядом в лобовом зеркале автобуса, и он ей улыбался.
 
Каждая женщина чувствует, когда она нравится мужчине, и даже если это ничего не значит, то настроение все-равно поднимается. Катя, отправляясь в гости, нарядилась в новую стильную цигейковую шубу, в которой в Германии пришлось ходить на распашку, потому что было значительно теплее чем дома, и сильно выделяться в толпе. Во всем городе в шубе была только одна она. Кроме того она одела крупные золотые серьги для солидности. Как не нарядишься, чтобы блеснуть перед родственниками?
 
Подъехав к вокзалу, водитель вышел из кабины, вынес Катину небольшую ярко бардовую багажную сумку и подал ей руку. Он пожелал ей хорошей дороги, что подтвердило - она ему очень понравилась. В хорошем расположении духа Катя стояла напротив вокзала, нужно было спуститься в подземный переход и перейти на другую сторону улицы. Мимо проходили люди, как всегда вокзал место людное. До отправления поезда оставалось шесть часов с четвертью.
 
Катя остановилась, не доходя до перехода, и посмотрела на свои часы фирмы «Тисот». Она ими гордилась, полгода откладывала деньги, чтоб их купить. Длинная шуба, придавала ей вид богатой женщины. Она высматривала кафе поближе к переходу, чтоб посидеть, поесть фляков и выпить чашечку кофе «гулять так гулять». Возможно, новая шуба, возможно, часы «Тисот» или серьги, а, может, и все вместе, привлекли к ней внимание.
 
Вдруг перед ней как из-под земли вырос коротко стриженный юноша в кожаной куртке с золотым перстнем на руке и загородил ей дорогу: «Пани, мы собираем пожертвования для бедных. Отдайте нам свои деньги». На широком лице с выгоревшими бровями была наглая кривая улыбка. Он стоял, расставив ноги, как боец на ринге, и сверлил Катю насмешливым оценивающим взглядом. «Засада. Вот о чем говорили родственники, - пронеслось в голове у Кати, - вот он криминал».
 
Люди проскальзывали мимо, обходя их, мгновенно образовался круг пустого пространство. Она почувствовала с двух сторон давление, два здоровых лба, молча, сжали ее боками, взяв под руки. Кричать по-польски помогите, Катя не знала как, да и бессмысленно, люди старались избежать неприятностей. Эти новоявленные «Робин Гуды» не знали, сколько сил потратила Катя, чтоб купить свой наряд, да и отдавать пятьдесят евро было для нее оскорбительно. Ей не было жалко, ей было до боли оскорбительно, и ходит же такая паразитирующая погань по земле!?
 
Катя знала точно, что она не даст себя замарать, даже десять евро она не отдаст наглым ублюдкам, нельзя уступать мерзавцам, иначе они начнут плодиться. Кто если не мы? Решение пришло противоречащее голосу разума. Пространство раздвинулось, и Катя уже кроме стоящего перед ней человека в кожаной куртке никого не видела, даже тех, которые сдавливали ее по бокам. Решение было нелепым, то твердым и точно сформулированным в мозгу:
 
«Если будут держать за руку вопьюсь в горло зубами, все равно умирать, так хоть на одного мерзавца меньше будет», - возникла звериная мысль. И Катя впившись глазами в точку на горле противника, ощерясь, как разъяренная пантера, с остервенением пошла в наезд: «Ах ты Робин Гуд хренов! – заорала она на впереди стоящего,- работать, шваль подворотняя, денег ему дай. Ворюга несчастный. Да я тебя, тварь поганая, изничтожу, хорошо, что ты мне попался! Не будешь землю марать!».
 
Переполняющая волна адреналина перешла в исходящую ярость . Впереди стоящий «защитник бедных» оцепенел, его обожгло волной жгучей ненависти, все что сейчас происходило было неожиданно и неординарно, такой горгоны он еще не встречал. Катя не ждала помощи, похоже, здесь разбой частое явление и знала - силы не равны, с тремя лбами ей не справиться, но жгучая ненависть заглушила здравый рассудок, и она наезжала и наезжала.
 
Набычившись, уставившись горящим взглядом из-подо лба на стоящего напротив противника, она с яростной злобой наступала на него, таща за собой держащих ее лбов: «Ах ты ворюга, деньги он собирает, тоже мне «робин гуд» нашелся, я тебе сейчас покажу «деньги отдай», ..., работать!!!». Катя не сводила глаз с намеченной точки, сейчас вопьется зубами. «Робин Гуд» поднял вопросительные глаза на подельников, те кивнули головой вправо, и в мгновение давление с боков исчезло, ее отпустили.
 
Стоящий перед ней рванул в сторону. Возникло желание бросить сумку и догнать, но здравый смысл остановил. Взбешенная она проверила на месте ли в сумочке кошелек с пятьюдесятью евро, кошелек был на месте, она повернулась, чтобы посмотреть где нападавшие. Движение по улице продолжалось как ни в чем ни бывало. Возле нее уже не было свободного пространства, след «собирателей пожертвований для бедных» исчез.
 
Все было как прежде. По привокзальной площади торопился народ, и никто ничего не замечал. Невылитая злоба еще кипела в жилах, не находя выхода, Катя зло пнула ногой собственную дорожную сумку, еще раз осмотрелась, «криминал» растворился, подумала: «Ну и хорошо, а то бы еще в самом деле человеку в горло впилась, потом сиди за злодея». Настроения идти в кафе пропало, и спустившись в тоннель, она покатила свою сумку на вокзал.
 
Если бы разбойники знали, что в ее сумке кроме конфет и дорожных принадлежностей ничего нет, то навряд ли бы они на нее нападали, да и пятьдесят евро не деньги, разве что шуба, она совершенно новая стоила семьсот долларов, но уже два месяца ношенная? Сидя на вокзале, она несколько раз видела наряд патрулирующих полицейских, смотрела на них с раздражением: «Они что не знают, что у них творится? И почему в тот момент когда они нужны их нет?»
 
Посидев пару часов Катя спустилась в буфет в переходе и съела там фляки, удовольствия они ей не принесли, не тот сервис, да и настроение испорчено. Так что посидеть за столиком с белой скатертью и покушать фляков не получилось. Катя вернулась на вокзал, села на свободный стул, и ей очень захотелось скорее приехать домой, выпить чашку чая и лечь спать в свою кровать. Надеюсь, «Робин Гуды» больше не появятся на ее пути.