Пулковский рубеж

Радуга над полем
 
Он родился в тот год, когда началась первая мировая война, поэтому не мог, конечно, знать, что через двадцать семь лет будет участвовать во второй мировой войне, станет защищать родную землю от врага. Но это будет после.
А пока он вместе своими сверстниками учился, постигая азы школьных наук. В свободное время убегали они в поле, где часто, после весеннего дождя, любовались разноцветной радугой, похожей на цветное коромысло. Налюбовавшись, играли в позновательные игры. Перечисляли, например, даты крупных сражений в русской истории. Одна из них совпадала с датой рождения Василия Зарубина, и тогда он начинал рассказывать всё, что знал о первой мировой войне. Что в первые месяцы этой империалистической войны потерпели провал расчёты германского командования на разгром и вывод из войны Франции, чему содействовало наступление русских войск в Восточной Пруссии. В войну вовлекли тридцать восемь государств. Потери воевавших стран составили десять миллионов убитых и свыше двадцати миллионов раненых. Также полно подкреплялись и другие даты позначательной игры.
Даты эти определяли и события, которыми жила в тридцатые годы страна. А их было много, огромных, захватывающих! Магнитка, где жили в то время Зарубины, и Днепрогэс, Уралмаш и московское метро, полёты через Северный полюс и дрейф папанинцев, рекорды Стаханова и Ферганский канал, бои в Испании и на Халкин-Голе. Василий и его товарищи знали об этих событиях всё или почти всё.
Знали немало и своём легендарном городе, который начал строиться у подножия горы Магнитной. В его становление молодые ребята тоже вносили определённую лепту. В то время Василий работал слесарем в ремонтно-строительном цехе Магнитогорского металлургического комбината, затем электриком. Ремонтировал и турбинные машины центральной электростанции крупнейшего металлургического предприятия. Словом, перед армейской службой получил хорошую трудовую закалку, был готов к трудностям.
А их выпало на его долю немало. Служил на Дальнем Востоке, в Уссурийском крае, где нет-нет и напоминали о себе японские самураи. В конце июля 1938 года они вторглись на территорию Советского Союза в районе озера Хасан, но уже через десять дней были разгромлены и отброшены от советской границы.
Возвратился солдат Зарубин домой, снова стал работать на центральной электростанции, ремонтировать турбинные машины. Шёл 1941-й год. Газеты сообщали о том, что фашистская Германия захватила почти всю Европу, посматривает на восток. Неужели решится напасть на Советский Союз? Такой или примерно такой вопрос задавал себе Василий Зарубин. И сам же на него отвечал, что не рискнёт Германия это сделать, тем более, что с ней заключён пакт о ненападении на СССР. Так думал не только Зарубин, на это надеялись большинство советских людей. Оказалось, напрасно. Июньским утром враг во многих местах перешёл нашу границу - началась Великая Отечественная война.
Многие жители Среднеуральского посёлка, где жили Зарубины, ушли на фронт. Стал собираться и Василий. Нина, жена, напутствовала:
- Не суй голову куда попало, поосторожней там.
-Ладно, - говорил он, - постараюсь быть осторожным. Хотя, Нин, война ведь, пуля - дура нас не выбирает.
- И всё же, Вась, будь поосторожней, - она прижалась к нему, незаметно смахнув со щеки навернувшуюся слезу..
-Ну чего ты, будто навсегда прощаешься. - пеытался отшутиться Василий. - Вот вернусь, ещё поживём с тобой.
Он подошёл к кроватке, где спала маленькая дочка Томочка, поцеловал и ушёл. Ушёл на большую войну. Несколько месяцев обучался военному делу в Челябинске. В декабре в составе лыжного батальона был переброшен под Ленинград, где ещё в июле-сентябре 1941 года войска немецко фашистской группы армий "Север", имея превосходство в силах, преодолели упорное сопротивление советских войск и вышли к окраинам Ленинграда и Ладожского озера, отрезав город от тыла страны. После декабрьских боёв уже третью неделю было затишье.
 
На переднем крае
 
Здесь, западнее Ленинграда, война, казалось, чуть слышно шевелилась. На переднем крае разорвалась одиночная мина, стукнула пулемётная очередь, потом еле слышно донёсся отзвук сильного взрыва там, у немцев, и снова всё стихло.
Всю войну, во всей её обширности, нельзя было даже вообразить себе до конца. Слушая тишину здесь, где в ожидании наступления стоял лыжный батальон, Зарубин, вместе с другими солдатами, хорошо представлял себе, что такое эта зимняя ночь там, в блокадном Ленинграде, у жителей которого всё меньше и меньше оставалось продовольствия. Как и чем им помочь? Пока выход был один - изматывать противника дерзкими вылазками. Так и поступали.
В один из февральских дней лыжный батальон решил на своём участке дневную задачу: первый рубеж немецкой обороны был прорван ещё с утра и давно остался за спиной, а второй был окончательно занят только что - с чувствительными потерями. Какой приказ последует дальше, было ещё неизвестно. В ожидании его закреплялись, приходили в себя после всего пережитого за несколько часов непрерывного боя. Впереди виднелась длинная, пологая высота. По ней проходил теперь передний край очередной, ещё не взятой немецкой позиции. Когда с десяток солдат вслед за командиром роты сгоряча выскочили из окопов и кинулись дальше, немцы засыпали их минами. Раненых вытащили, а двое убитых темнели впереди на снегу, на виду у всех. Дотемна их не вытаскивали, чтобы не рисковать людьми. Когда стемнело, тогда и сделали это.
Перед окопами лежало снежное поле. Когда выбитые отсюда немцы густо побежали назад, их накрыли на полдороге "катюшами". Трупы испятнали поле, и сама высота тоже была теперь не белая, а пятнистая, вся в подпалинах от залпов "катюш". Но бежали не все. Несколько вражеских солдат засели в последней траншее и стреляли до конца. Автоматчики накрыли их вскоре ответным огнём.
Торопливая, жестокая отчаянность боя сменилась усталостью. В солдатских глазах можно было прочесть: "А теперь что? Всё на сегодня, или ещё что-нибудь прикажут?..". И, конечно, хотелось, чтоб на сегодня было всё. На карте всё, что прошли, вмещало всего-навсего несколько сантиметров. А на самом деле это определялось сотнями метров. И все они преодолевались под вражеским огнём. Пока солдаты сквозь всё это прошли, они уже несколько раз за день превозмогли меру человеческих сил, и не хотелось им думать, что прикажут превозмочь ещё раз. Приказывали - и превозмогали.
Приказали снова совершить очередной марш-бросок. В составе взвода, куда входило три отделения автоматчиков, Зарубин вместе со своими боевыми товарищами шагнул выполнять очередной приказ. Лыжи легко скользили по снегу. Это не так-то просто опять проходить по местам недавних боёв, когда на каждом шагу видишь людское горе, которого уже ничем не облегчишь. Сколько мужества, силы, любви было принесено в жертву! Как странно и страшно. Подумаешь и не веришь: неужели у кого-то поднялась рука на массовое ничем не оправданное убийство? На землю, которая цвела и пела? На город Ленинград, считавшийся "колыбелью социалистической революции?". Фашисты не могли понять, что так сражаться, как наши люди, можно, лишь защищая свою Родину, свою свободу, а не отнимая её у других. А ведь Зарубин вместе со своими боевыми товарищами отстаивали не только Родину, свою свободу - они защищали будущее человечества, наш мир. В одной из песен военных лет поётся: "Что положено кому - пусть каждый совершит". В те суровые годы совершали, что положено даже те, кому в силу обстоятельств, казалось, было уже невозможно что-либо сделать для победы над врагом. Но собирались с силами и делали подчас невозможное.
Совершал такое и солдат Зарубин. В том очередном марш-броске, например. Командир взвода не скрывал, что задание серьёзное и опасное.
-Кто в себе не уверен, может изменить решение.
Он сделал паузу, все молчали.
-Обстановка тяжёлая. Ваша задача - дезорганизовать тыл вражеских войск.
Отделение автоматчиков, в котором находился Василий Зарубин, выполнило приказ. Вот только из тридцати шести человек живыми осталось восемнадцать.
Тяжело терять своих боевых товарищей. Но что поделаешь - война! Она безжалостна. Отсалютовали по погибшим из автоматов - и снова в бой.
 
Апрельская пуля
 
В одном из таких боёв Зарубина ранило.Но всё по порядку. Утром приказали снова выдвигаться в тыл вражеских войск, которые продолжали, несмотря на усилия советских солдат, блокировать Ленинград. Выдвинулись, сгруппировались и нанесли врагу жестокий удар. Несколько часов длился бой. Уже подходил к концу, когда Василий почувствовал резкую боль в левой ноге - разрывная пуля раздробила ступню. Но он узнает об этом потом, когда придёт в сознание, которое потерял. Всю ночь пролежал на апрельском снегу. Утром его подобрали свои. Ночной морозец прихватил раненую ногу, и решение военных врачей было суровым - отнять. В противном случае - гангрена. Зарубин не дал этого сделать. Отправили его в госпиталь, в Туринск Свердловской области. Затем - в Ирбит. Семь месяцев пролежал в госпиталях. И был комиссован - вторая группа инвалидности. Какой здесь фронт? А ведь там, под Ленинградом, не дав врачам резать ногу, надеялся, что обойдётся, что подлечится - снова на фронт.
Не обошлось. Но всё же успокаивало то, что ногу он сохранил, это уже лучше. А то как же возвращаться домой, без ноги-то в двадцать восемь лет! Вернулся домой на костылях.
-Живой, живой, - повторяла жена, встретив его на пороге. И когда уже прошёл в комнату и сел на табурет, то Нина всё не переставала приговаривать:
-Вернулся родимый, живой.
Я же, уходя, говорил тебе, что не навсегда прощаемся, что возвернусь, Нин, ещё заживём с тобой. Видишь, не ошибся, - улыбался Василий держа на руках дочурку.
Шесть лет Зарубин ходил на костылях. Трудно было ступать на ногу, которая долго не заживала - жестокая рана войны. И всё же постепенно он освободился от костылей. Прихрамывая, пошёл. Левая нога была несколько короче правой. Но ничего, считал он, жить можно. И жил. К тому времени в семье, помимо Тамары, уже подрастали Владимир, Галина и Сергей. Надо было поднимать их на ноги. В январе сорок восьмого года пришёл он в огнеупорное производство слесарем-инструментальщиком, где работала и его супруга Нина Ивановна. Всё шло своим чередом: работа - дом, дом - работа. Вскоре семья Зарубина стала больше на одного человека - родилась дочь Лида. А через два года после этого умерла хозяйка дома.
Чем измерить свалившееся на плечи горе? Безмерно оно. Как быть с пятью детьми на руках? Задаваясь мысленно этим вопросом, он какое-то время не находил на него ответа. И всё же руки не опустил. Считал тогда, что негоже бывшему фронтовику расслабляться на житейском фронте. Не расслабился, продолжал жить и работать. Через несколько лет поднялся на ступеньку выше в производственном отношении - стал старшим инструментальщиком, затем - слесарем по ремонту оборудования. Когда уходил на заслуженный отдых, выслушал тёплые слова благодарности за свой труд.
 
Военный орден
 
Он нет-нет да и возвращается мысленно в прошлое, в те далёкие годы, под Ленинград. И становится ему несколько грустно. Грустно от того, что глупо тогда получилось в апреле: если бы не ранила шальная весенняя пуля, глядишь, и прорвал бы он вместе со всеми блокаду Ленинграда. Жаль, без него это сделали. Видел, как это произошло, но уже после войны, по телевизору - накануне 30-летия Победы показывали военную хронику. Голос диктора окунул ветерана в войну: в ходе девятисотдневной блокады войска Ленинградского фронта под командованием маршала Жукова, силы Балтийского флота под командованием вице-адмирала Трибуца и Ладожской военной флотилии под руководством контр-адмирала Черокова отразили все атаки врага. Ленинградцы, несмотря на варварские бомбардировки, голод и холод активно помогали фронту. Снабжение города и войск удалось наладить по "дороге жизни" через Ладожское озеро, когда в январе 1943 года, продолжал диктор, блокада Ленинграда была прорвана на узком участке вдоль южного берега Ладожского озера. Через год, 14 января, войска Ленинградского, Волховского и второго Прибалтийского фронтов перешли в наступление и окончательно ликвидировали блокаду и к марту 1944 года отбросили противника на 220-280 километров от Ленинграда. Уже позже, в июне-августе, в ходе Выборгской и Свирско-Петрозаводской операций были разбиты финские войска и тем самым снята угроза Ленинграду с севера.
Сегодня о тех тяжёлых боях напоминают созданный на бывших рубежах обороны Ленинграда "Зелёный пояс Славы", включающий в себя около 60 памятников и ансамблей, объединённых по территориальному признаку в большие группы. Например, "Ораниенбаумский плацдарм", "Пулковский рубеж", "Невский пятачок", "Дорога жизни", "Карельский перешеек".
Ныне "колыбель социалистической революции" называется Санкт-Петербургом", но для Зарубина он по-прежнему Ленинград - город-монумент, где сердце гулко стучит от величия совершавшихся здесь событий, в которых участвовал и Василий Павлович. О них ему напоминают орден Великой Отечественной войны второй степени, медали "40-летие Победы в Великой Отечественной войне", "Георгий Жуков", "50-летие Победы в Великой Отечественной войне".
Недавно по телевизору прошёл многосерийный документальный фильм "Неизвестная война". И снова её ветеран вернулся в прошлое, туда, где он когда-то защитил свою родину от врага, где оставил на полях сражений своих боевых товарищей. Вечная им память!
Всё, что было показано в этом фильме, - всё верно. И блокада Ленинграда отображена достаточно полно. Вот только непонятно ветерану, почему война неизвестная. Может быть, для тех, там, за океаном, она и таковая, для нас же самая что ни на есть известная, ибо обагрила она нашу землю такой кровью, которую, пожалуй, нам уже никогда не смыть со своей памяти. Так считает Василий Павлович Зарубин.
Правильно считает.