Незнакомка из вечности

С ней он расстался в полночь, и никто не видел, как она неспешно выходила из его дома, довольная и счастливая, с чуть заметной улыбкой на загорелом лице. Она прошла мимо цветочной клумбы, аккуратно срезав белую розу; ещё раз бросила свою тень на растущие по бокам широкие липы и, оседлав свой пламенный chevrolet с откидным верхом, умчалась по безжизненному шоссе в направлении Днепропетровска.
Зачем она приходила, чего добивалась, пусть останется тайной, как, впрочем, и само её появление в его одиноком доме, скромном жилище холостяка.
Когда она скрылась из виду, он притворил за ней калитку и, вернувшись, уселся на верхних ступеньках крыльца, поглядывая то на звёзды над своей головой, то на шоссе, с обеих сторон утопающее в ночном тумане. Может, он увидит её ещё раз…
Ветерок воспоминаний обступил его.
Она постучалась – он открыл. Она спросила:
– Вы один?
Он ответил:
– Известное дело.
Она пристально заглянула в его глаза, и он последовал её примеру. Потом она лёгкой поступью проследовала в гостиную, где устроилась на мягком шелковистом диване с узорами занимательных ангелочков. Он присел возле неё и заложил ногу за ногу – в ожидании последующих разъяснений.
– Здравствуйте! – внезапно сорвалось с её тонких уст.
– Добрый вечер, – отреагировал он.
Минутная тишина. Каждый из них неотрывно смотрит в лицо друг другу, будто пытаясь обнаружить что-то недосказанное, таинственное.
– Вы очень загадочный человек, – наконец говорит она, переводя взгляд на его небрежно уложенные волосы.
– Но разве мы с вами знакомы? – спрашивает он (прекрасно понимая, что перед ним его благоверная супруга. Но правила этой игры по-прежнему неизменны.).
– Такое ощущение, что уже целую вечность,– мурлычет она.
– И чем вы можете это объяснить?
– Ну, посудите сами: разве бы вы осмелились так запросто пустить к себе в дом незнакомую женщину? К тому же, ещё не стемнело; и ваши соседи ещё не спят.
Не долго думая, он говорит:
– Вы правы. Я бы не стал себя компрометировать. Хоть я и холостяк, но, поверьте, в моём случае лучшее средство от одиночества – само одиночество. Я узник своих фантазий.
– Я прекрасно вас понимаю, – щебечет она. – Сколько же вам лет?
– Исходя из того, что мы знакомы с вами целую вечность, – говорит он, – ровно вечность с небольшим хвостиком – вот сколько! – И после паузы: – Как вас зовут?
– Меня зовут У.
– У – в смысле Ундина? – любопытствует он.
– У – в смысле женщина, – насвистывает она.
– Значит, это ваше настоящее имя?
– Я же сказала: меня зовут У. А вас как?
– Зовите меня А, – отвечает он.
– Восхитительно! Очень мило. А и У – ну просто АУ какое-то, вам так не кажется? – с улыбкой произносит она, поправляя на себе фиолетовое платьице. И прибавляет: – Чая мне не предложите?
– Я об этом тоже подумал, – слегка зардевшись, соглашается он: чай-то у него грузинский! Второго сорта. В киоске другого не было.
Всё равно идёт в кухню; ставит на плиту чайник и, на входе в гостиную, как бы растерянно застывает в дверях. У с босоножкой в руке стоит возле подоконника, платьице валяется у её ног.
– Подошва совсем никакая, – развязно произносит она, указывая на босоножку. – Вот, взгляните, только неделю назад купила в итальянском бутике и теперь вынуждена платить за это своими ножками.
– В прихожей есть тапочки, если не возражаете, я принесу их.
– Лучше покажите, где у вас здесь ванная, я хочу принять душ.
– Конечно, – говорит он, – идёмте за мной.
Пятнадцать минут спустя У выходит из ванной, закутанная в бархатное полотенце. А угощает её чаем с шоколадной конфеткой. Ей вкусно. Она причмокивает от удовольствия. Кокетливо пересчитывает на нём пуговицы. Включает телевизор, выключает; так же бесцеремонно перебирает книги, покоящиеся на полках.
– Любите книги?
– Люблю – признаётся он.
– А я нет. По крайней мере, не в этот час – мелодично звенит её голос. – У вас немного прохладно. Позвольте прижаться к вам.
Он пятится, и вдруг делает к ней два резких шага; и прижимает к себе. Его щека притрагивается к её щеке. Молчание. Неподвижность. Он чувствует её тепло, чувствует динамичное биение её сердца.
– Нас ничто не должно беспокоить, – нашептывает она. – Я пришла к вам извне; и в эти чудесные мгновения нашей жизни хочу приоткрыть для вас тайники не только моего тела, но и моей души.
– Для чего же вам это нужно? – удивляется он.
При этих словах, коснувшись губами кончика его уха, она начинает шептать нечто непостижимое, понятное ей одной и больше никому на всём белом свете.
– Я делаю это для вас, – говорит она позже, – и для себя. Быть может, в этом и заключается моё женское счастье: наблюдать за вашим счастливым выражение лица, мой господин. Неужели тебе не нравится тепло, исходящее от меня, а также моя роль в этой ночной истории?
– Очень даже нравится, пташечка моя, – говорит он и, ещё раз укусив её кружевные трусики, безвозвратно отдаётся пробудившемуся желанию.