Солнечный удар

Много бед принесло прошлое лето. Не так страшно, что погорел урожай овощей и фруктов, гораздо серьезнее «урожай», который собрали городские больницы. Непривычные жара и смог многих горожан довели до инфарктов и инсультов… «Мы сильно прогневили бога», - ежедневно повторяла моя подруга, пока… пока сама не оказалась на больничной койке. Вот тогда-то она решила, что небеса решили за что-то ее наградить.
 
Необычное имя
Девочка получила необычное имя Клара в честь бабушки – маминой мамы, которой уже не было в живых. Маленькой Кларе пришлось несладко – ее постоянно дразнили. Ежедневное противостояние закалило характер Клары. Она научилась драться с мальчишками и снисходительно относиться к олям, таням и наташам. «Простушки», - кидала она свысока, но в душе очень переживала из-за своего вынужденного подобного поведения и непонимания со сверстниками.
Вообще-то Клара выросла общительной девушкой. Она серьезно занималась теннисом и увлекалась верховой ездой, окончила школу с серебряной медалью и поступила на юридический факультет. У Клары было множество знакомых и приятелей. Но по-настоящему верным и чуть ли не единственным другом был ее доберман Крит.

 
Сердечный приступ
Жара застала нас в селе Дубровичи – я гостила у нашей соседки Клары на даче. Раз в три дня ее родители привозили продукты; мы купались и загорали – в-общем, проводили время в свое удовольствие. Больше всех, по-моему, был доволен Крит – пятилетний, устрашающих размеров пес, вырвавшись из городской квартиры, носился, словно пятимесячный щенок. Но когда температура воздуха остановилась на 37-40 градусах в тени, даже он загрустил. Его блестящая, иссиня-черная шкура сослужила псу плохую службу: Крит плохо ел, еле дышал и копал ямы по всему огороду в надежде докопаться до прохлады.
- Кать, я схожу искупаю Крита, - донесся до меня голос Клары.
Я же решила вздремнуть на раскладушке под яблонями.
 
Пробуждение было страшным.
- Эй, соседи! Быстрее «скорую»!
Крик разбудил меня, я села, бессмысленно таращась на двух мужчин, которые вносили в калитку Клару. Голова ее моталась из стороны в сторону, руки висели плетьми – она была без сознания. Уже через секунду я схватила сотовый и набрала «03».
- Сердечный приступ, - констатировал врач «скорой», которая приехала в Дубровичи на удивление быстро.
Клару погрузили в машину реанимации, мне же пришлось остаться – надо было дозвониться до родителей подруги и успокоить Крита, который принялся завывать на весь поселок.
 
«Все мы грешны»…
Когда я смогла навестить Клару, она уже пришла в сознание и чувствовала себя более-менее сносно.
- Я же говорила: сильно все мы нагрешили, и я в том числе, - слабым голосом завела она прежнюю пластинку.
- Эй, подруга, а с каких это пор ты стала такой набожной? – я старалась, чтобы она не заметила переживаний, и мой голос звучал весело и беззаботно.
- А ты не смейся. Это еще в начале лета случилось. Перед входом в наш магазин старуха стояла, милостыню просила. Ну, я ей и сунула десятку мятую…А она вместо «спасибо» забормотала, что «все мы грешны, и ты грешна, и скоро гореть все будем в адском пламени»… Дай попить…

 
- Все, отдыхай!
- Нет, ты дослушай, - не сдавалась Клара. – Вот тогда меня понесло в церковь – я испугалась… Но вместо каких-то слов раскаяния я принялась просить об успешной сдаче экзаменов! Не представляешь, до сих пор стыдно! Вот и расплачиваюсь… Как там Крит?
 
Услышав вопрос о собаке, я немного успокоилась: Клара, по-видимому, приходит в норму и очень скоро должна забыть свои «греховные» бредни. Она действительно забыла. И причиной тому стал ее лечащий врач Владимир Петрович.
 
Спаситель в белом халате
Кларе еще не разрешали уходить на выходные домой, да и до выписки было далеко. Поэтому в ту июльскую субботу она осталась в палате одна. Я как раз привезла соседке новый детектив, когда на вечерний обход пришел ее доктор Владимир Петрович. Клара сразу как-то замешкалась, застегнула верхнюю пуговичку халата, начала теребить кончики вьющихся светло-русых волос. Я перевела взгляд на ее врача. Он тоже выглядел весьма смущенным и прямо-таки вскрикнул: «Сидите-сидите, Вы не мешаете!», когда я собралась выйти из палаты.
 
Меня развеселило их поведение, и я стала присматриваться к кардиологу. Скорее всего, работал он первые годы, потому как был весьма молод. Невысокий, но крепкий, не красавец, но с обаятельной улыбкой и очень добрыми глазами.

 
- Сожалею, но Вам, Клара, скорее всего, придется завя… в смысле, покончить с теннисом. Верхом, пожалуй, можно, но – без всяких там скачек и прыжков. Только спокойные прогулки, и никаких нагрузок, - он старался говорить строгим голосом, но это плохо получалось у молодого эскулапа.
- Хорошо, Владимир Петрович, - покорно потупилась Клара.
«О-па! Конец света! – подумалось мне. – Кларка соглашается с мужчиной, который разговаривает с ней в приказном тоне! То ли она влюбилась, то ли я вообще ничего не понимаю в этой жизни…»
- Клара Валерьевна, мне почему-то кажется, что Вы не против полечиться у этого очаровательного доктора еще месяцок-другой! – шутливо завела я, когда врач покинул палату.
 
Клара начала фыркать, как рассерженный самовар, а в конце заявила, что «это вообще не твое дело». После этих слов я от души расхохоталась и со спокойной совестью отправилась домой.
 
Наступил день выписки моей соседки.
- Кать, ты не сможешь Клару встретить? – обратилась ко мне тетя Валя, ее мама. – У нас на работе запарка, а в моем возрасте, сама знаешь, сократят и глазом не моргнут! А Валерия Семеновича, как назло, в командировку услали… Помоги, а?
Что поделать – пришлось мне отпрашиваться со своей работы – мой гендиректор вполне лояльно относится ко всевозможным «семейным обстоятельствам». Еще с вечера тетя Валя позвонила дочери и сообщила, что я подъеду к 12 часам, поэтому сама перезванивать не стала. Ровно в 11 вышла из подъезда и… как горная коза, запрыгнула обратно. По двору шествовал Владимир Петрович, таща на себе два баула с постельным бельем, чашками-ложками и другими принадлежностями Клары, а рядом вышагивала его довольная пациентка. Надо сказать, выглядела она здоровее, чем была до сердечного приступа!