Бабуля

Она – символ моего детства, которое безвозвратно ушло. Она – воплощение женственности и эстетики прошлой эпохи, которой тоже нет. Моя бабуля…

Она была красива как известная актриса 40-х годов Целиковская, безусловно, нравилась мужчинам. Но однажды в один прекрасный день ее увидел офицер кавалерии и был сражен, как говорится «наповал». У Милы (так звали мою бабулю) был жених, тоже военный, но он был в отъезде, а тут такой прыткий молодой человек, боевой офицер и все такое прочее. Он обаял всех вокруг, а потом, молча, пригнав лошадь с телегой, погрузил вещи Милы, саму красавицу и ее маму (то есть свою тещу). На мои вопросы (а я женщина решительная и как мне кажется волевая) моя бабуля отвечала: «Не спрашивай меня, Орешек. Я вышла за него без особой на то причины. Не хотела позора, ведь он так был настойчив, мама говорила, что он стоящий человек. Я и уступила ему». Кстати, мой псевдоним – Орешек, фантазия моей бабули, она меня так называла, видимо ей казалось, что это домашнее прозвище соответствует моему характеру и внешности.

Потом были переезды, рождение детей, трудности и радости нашей советской жизни. Где бы они не жили, Мила оставалась ухоженной, аккуратной, модной. Дом был в порядке, дети довольны, муж счастлив. Кстати мама Милы (то есть моя прабабушка) была абсолютно права, мужем мой дед был хорошим и заботливым. Я была свидетелем его трогательной любви к своей Милочке. Он тяжело болел, а все носил ей, лежачей больной, судочки с едой, беспокоился, вздыхал.

Что касается устройства их жизни, то тут абсолютно главенствовало правило – «муж-голова, жена- шея». Все якобы решал дед, но… С вдумчивой подачи бабули. Она задумчиво говорила: «Не знаю, дети. Что скажет ваш папа, дождемся его и спросим». Приходил со службы дед, бабуля кормила его вкусным ужином в уютной и чистенькой кухне, что-то вещала о проделках детей. Дед выходил и выносил свой вердикт – никаких танцев, никакие «побегушек», сидеть дома до особого распоряжения.

Только у них я пробовала такие вкусные пельмени. Особый состав фарша (три сорта мяса), маленькие и непременно одинакового размера пельмени готовились утром в воскресенье всей семьей. Потом доставались молотые помидоры с хреном, пельмени забрасывались в кипяток с лаврушкой, а потом начиналось их вкушение за круглым, большим семейным столом.

Они заканчивали обедать и доставали карты. Играли обычно в «дамский преферанс», Мила, конечно, обаятельно жульничала, озорно прятала карты и неизменно выигрывала.

Писала бабуля всегда плохо, сказывалось отсутствие нормального образования, война, необходимость убирать то туркменский песок из военных бараков, то сибирскую грязь в межсезонье, то вникать в культурные особенности освобожденной Германии 50-х годов. Но что она делала отлично, помимо воспитания семьи и готовки, то это - рукоделие. Бабуля вязала все – и скатерти, и перчатки, и даже кружевные шторы. Я уж не говорю о вещах, типа кофточек или гарнитуров «шапка-шарф-варежки». Вязать научила меня она, шить тоже.

До самой ее смерти она сохранила привычку ухаживать за собой. Правда, не понимала наших новомодных, как ей казалось причуд. Косметические сливки, гели, маски – это было как-то не понятно нашей Миле. Крем «Березовый», мыло «Кармен», вазелин «Норковый» - все это бабуля любила и жалобно глядя в мое лицо, просила купить. У моей мамы с бабулей были идеологические споры на этот счет. Мама считала, что ежели существуют новые средства по уходу, то нужно покупать все современное, а не пользоваться этим пережитком прошлого. Бабуля же была непреклонна, я искала эти средства, украдкой приносила, а она озорно блестя голубыми, выцветшими глазами, прятала подарки под подушку.

Она не любила, когда я называла ее бабушкой. Ей казалось, что это слово старит ее. «Какая я бабушка, бабушки ходят в платочках, а я люблю укладку и шляпки» - говорила наша Мила. «Укладкой» она называла химическую завивку, подводила брови, любовно прикасалась к флакончику «Красной Москвы» и, приосанившись, выходила к гостям.

Меня она любила, немного баловала, хотя и строго прививала незыблемые для себя правила – как ходить, одеваться, обедать, варить то, или иное блюдо.

С уходом таких женщин ушла целая эпоха. Это сейчас можно купить пельмени и холодец, горчицу и торт «Наполеон». Но этот аромат дома, вытертых до блеска окошек, запах борща и свежевыглаженных рубашек вспоминается мной все чаще и чаще. Я живу в стремительном мире, где господствуют другие ценности, но самое дорогое воспоминание для меня – семья моих дорогих людей. Я словно слышу голос моей дорогой бабули: «Орешек, глазки как смородинки. Ты хочешь чего-нибудь вкусного? Я тут пирог яблочный поставила, скоро будем пить чай».