Хрустальные осколки.

«Прошло уже пять лет, но нет конца печали,
И словно приговором слова те прозвучали,
- Да ты же молодая, еще почти девчонка!
И подтвердилось горе молчанием ребенка,
И плакать запретили, что было в этом толку,
А душу на кусочки жестоко рвали волки…»

Мрачные мысли не покидали ее, они роились, словно назойливые мухи. Они то и дело всплывали в ее памяти. Мысли уносили ее в недалекое прошлое, с которого и началась ее новая жизнь.
Она всеми силами гнала прочь все то, что хотелось бы забыть, стереть из памяти, как надоевшую запись на кассете. Но это было сильнее ее, это давило и угнетало. Иногда казалось, что этому не было конца.

Все, окружающие Дашу, - родственники, друзья, знакомые, даже завидовали ей. Уж очень как-то со стороны гладко и слаженно протекала ее жизнь. С благополучной семьей, с самым обычным, нормальным, красивым мужем. Все как у всех, но почему-то не жалуется никогда ни на что, и все то у них хорошо. Даже не интересно. Но пришло время платить по счетам за счастье, спокойствие и любовь.

Даша с мужем уже были вместе четыре года, когда захотели подумать о третьем. Они уже хорошо знали, даже без слов, о чем думает, о чем мечтает любимый человек. Они поварились немного в густых кашах испытаний, было все, наступил новый рубеж.
Даша без проблем была одарена плодом любви. Осознанный плод был желанный, даже заранее любимый всеми родными. Мечтали, представляли и планировали. А время стремительно шло.

Уже вступила в свои дождливые права золотая осень. Пришло время отправиться в роддом. Вокруг Даши суетилась, хлопотала и готовила вещи и лекарства ее семья. Лишь она, слегка возбужденная или слегка растерянная собиралась.
- Даша, не уходи. Я тебя не хочу от себя отпускать, - сказал Андрей, обнимая жену.
- Андрюша, милый, но не будь ты ребенком. За ним я и ухожу, как ты говоришь. Это ведь всего каких-то пару дней. Но отправляешь ты меня одну, а встречать вы все будете двоих!

Андрей улыбнулся, нежно сжал Дашину руку. Разговор пошел в другом направлении, но его переживания никуда не исчезли.
Всей толпой, с родителями, с любимым, в каком-то трепетном состоянии дошли до двери приемного покоя роддома. Что это было за расставание! Создавалось впечатление, что кто-то едет в ссылку. Всех подбадривала Даша, сама очень нуждавшаяся хоть в паре капель уверенности.

- Мамочка, пап, Андрюша, ну не волнуйтесь вы так! Ведь все будет нормально. К тому же мы еще будем каждый день видеть друг друга.
После многочисленных объятий и поцелуев Даша вступила на территорию больничной зоны. Она чем-то очень напоминала тюремную, без права свидания и проведывания близкими. На окнах решетки, грузный охранник-санитарка на дверях, вечно чем-то недовольная и грубая.

Дашу осмотрели, сказали, что рожать сегодня она не будет, и отправили в предродовую палату. Она распахнула дверь и ее взору открылась огромная, почти казарменная восьмиместная комната с беременными женщинами.
- Всем привет, - немного робко поздоровалась Даша. Меня зовут Даша, теперь буду с вами. Ее еще долго с любопытством рассматривали, заскучавшие в замкнутом пространстве девчонки. Позже они ближе познакомились.

Даша, слегка акклиматизировавшись с обстановкой и людьми, по-деловому двинулась по направлению к умывальнику, расположенному тут же в палате. Предугадав ее нехитрую траекторию, Наташа, одна из женщин произнесла не без удовольствия,
- Даша, ты сильно не разгоняйся, там воды не было, наверное, со дня строительства больницы. А свои продукты и посуду повесь на крючок повыше от мышей и тараканов. Привыкай, подруга.

- Так ведь это же роддом, тут же чистота, стерильность. Здесь же дети..? - растерянно сказала Даша. В ответ увидела ироничные улыбки.
Вдруг открылась дверь и в палату вошла манекенщица-доктор, вся в белом, включая шапочку. Она скомандовала, красиво поджимая накрашенные губки,
- Так, девочки, кто тут захотел сегодня рожать, у кого начинаются схваточки, признавайтесь! Если таковые имеются, то быстренько на успокоительный укольчик. Сегодня ведь выходной, родите уже в понедельник, но не с нашей сменой! Она даже улыбнулась по-голливудски, грациозно вышла, оставив напоследок шлейф французских духов…

Начался медленный отсчет минут, часов, которые коротали в дреме, разговорах о подробностях из жизни. Беременные женщины были очень разные и по возрасту и по происхождению.
Наташа Мареныч вообще приехала из Сербии. Она родом, конечно, из здешних мест, но вышла замуж за серба, жила на его родине, работала в его ресторане барменом. Пришло время рожать - приехала к маме.

Вторая Наташа была сама практически еще ребенком. В свои восемнадцать лет она могла всех растрогать своей нежной наивностью. Этакий пушистый котенок.
Даша была почти самая старшая, были и ее ровесницы, но одна женщина была несколькими годами старше всех. Это был лучик радости и улыбок в палате номер один. Уроженка села Партизанское, худощавая, с чрезмерно вытянутой формой лица и мелкими чертами, никогда не создала бы впечатления открытой, душевной, юморной. Наверное, потому что была по сути своей по-человечески простой. Ее звали Галя. Она снова о чем-то заговорила, искренне удивляясь: от чего все смеются.
- Оце була я на «узях», тай так и не сказали, хто буде, чого вони там тоді сидять? - в цветах и красках описывала свое посещение УЗИ Галя. - А ти чого ще не рожаешь? - спросила она у Дашки.

- Врачи сказали, что еще не пора, но, надеюсь, на днях, - ответила Даша.
- А я ось першу дитинку Колюню, народила на сьомому місяці, та й гей! Навіть спочатку думала, що хочу в туалет, а то він ліз - без тени юмора объясняла жительница Партизанского, - та потім поклали його у лікарню, та нічого, вичухали. Такий гарнесенький хлопчик!
Так и общались, развлекая друг друга, высматривали в окне приходящих посетителей. Потом аппетитно смаковали, сплетничали у кого какой муж, кто как одет, кто какой заботливый.

У Даши родители могли служить предметом гордости и обожания для всех. Кто их хорошо знал, не без зависти нахваливали и восхищались. Они приходили не раз, как ко всем, а по два, а то и по три. Всем носили еду, в роддоме питание отсутствовало совсем. Больница районная, а значит со всех дальних и ближних сел женщины ехали рожать сюда. Понятно, что не наездишься каждый день. Возили продукты на два-три дня, приезжали, когда могли. Но это очень противоречило порядку и графику передач больным. На это придумалась система «веревки». Девочки опускали из окна один конец веревки, к которому привязывался «тормозок» и тащили к себе. Иногда веревка развязывалась и пакеты падали вниз, и процедура повторялась снова. Дашин папа выполнил рационализаторское решение, прицепив крюк к веревочному концу. Теперь сумки и пакеты надежно фиксировались и не падали, чем всех несказанно приводило в восхищение.

За окном заплакал дождь. Листва роняла свои одежды. Ветер настойчиво рвался в почти целые стекла. Было холодно и уныло не только в помещениях, но и на душе. Оптимизм приходил с наступлением кормления младенцев, их трогательный плач заставлял думать о хорошем. На «скорых» привозили женщин, они рожали, кого-то уже выписывали. Время тянулось. Чем дальше шли часы и дни, тем тревожнее и беспокойнее становилась Даша. Она не спала ночами, то же происходило и с ее ребенком.

Раз в сутки приходила женщина-доктор, средних лет с добрым лицом, желающая обрадовать и обогреть собой всех. Но, наверное, она была не сильно компетентная в своем деле.
- Здравствуйте, дорогие! Как ваши дела? - говорила врач, Людмила Сергеевна, делая обход, - Так, не время… пока ждем… все отлично. Головочка ребенка еще не опустилась, - потом держала руку на животе, задумчиво сидела, глядя в потолок. Затем пророчествовала, каждый раз с точностью до наоборот, - А у вас будет мальчик!

Девочки едва дожидались ее ухода, чтобы потом всласть расхохотаться. Дело в том, что у каждой из них изо дня в день были то мальчики, то девочки. Благо, что третьего не дано.
Погода стремительно меняла мизансцены осени. Мрачно-серая завеса дождя уступала снисходительным лучикам солнца. В один из таких дней через оконный проем на втором этаже Даша, с бледным лицом и в празднично-больничном халате, принимала самых дорогих гостей - мужа и родителей с братом. Даша в этот день могла блистать в каком-то наряде, напомаженная и нарядная. Это был ее первый серьезный юбилей, четверть века, определенный рубеж. Утром, после прихода домашних настроение у нее улучшилось, душа овеялась теплом и искренностью чувств. Но это было так непривычно, встречать такие дни в серой, больничной обстановке, вдали от родных стен. А еще Даша мечтала о подарке, неповторимом, прекрасном, уже так давно полюбившемся и долгожданном. А «подарок» медлил, как оказалось позже, так было лучше для всех…

- Дашка, где бутылка? - приветливо поинтересовалась Наташа из Сербии, - банкет будет или как?
- Ну, я обещаю только бутылку сока, - вздохнула Даша, - а банкет будет в виде фруктов и шоколада. А теперь меня зовут на УЗИ, так что ждите, девчонки!
- Смотри, мы ждем родового допинга, - вслед прокричала Ольга, - говорят черный шоколад, вызывает схватки.
В кабинет УЗИ Даша зашла с каким-то ментоловым холодком в душе.

- Быстрее, быстрее, располагайся, девочка. Ты у нас не одна! - приободрила пожилая женщина-оператор ультразвукового аппарата. Даша постаралась как можно быстрее исполнить приказание служительницы медицины.
- …И что у нас здесь, что-то ничего не видно. Не понимаю, а … вот, ага.… Ну, и какие тут сорок недель, их тут не сорок, а тридцать шесть. Кто Вам, милочка, сказал, что вы скоро родите? - наконец предоставила Даше право говорить брезгливо-суровая докторша.

- Так ведь… врач и в консультации, и при поступлении в роддом ставили срок на эти ближайшие дни. - Просто ошеломленно сказала Даша.
- В общем, я не знаю, что Вам там сказали. Идите домой не морочьте голову, - ни за что не сдавалась женщина в белом халате, с ледяными глазами.
Тут в кабинет торопливо впорхнула молоденькая врач Люба из родотделения. Наспех разобравшись о чем речь, стала с ней о чем-то спорить, а Даше махнули в сторону выхода.

Праздник был изрядно подпорчен. Даша почти ворвалась с рыданиями в уже родную палату номер один. Уткнулась лицом в подушку, и на глазах удивленных соседей по счастью, отдалась нахлынувшей на нее истерике…
- Жалко, шо не буде, мабуть банкета... - подитожила Галка, после рассказа про „узя”, - та не слухай ти її, я ж тобі розповідала, шо ...
Тут на нее зашикали девчонки, мол, не трогайте ее. Эта тема была закрыта.

Вот и наступил для Даши момент необъяснимой тревоги, страха. Ее слезы из глаз плыли, словно капли из неисправного водопроводного крана. Она не могла себя унять, ей казалось, что она сходит с ума. Даша слонялась по коридорам, выучив наизусть все трещинки на стенах. Безошибочно могла определить даже в темноте пятна зеленки на полу. Депрессия и грусть укутали как теплый плед. Не замечала жестокого холода по ночам, она просто облачалась в свитера и одеяла и ждала…
Чаще всех к Даше приходила мама. Благодаря тому, что дом был неподалеку от больницы, можно было видеться больше. Даша не была голодна, но сразу набрасывалась на еду, словно хотела впитать с ней теплоту маминых рук, дома, мысленно оказаться в родных стенах.

Прошло семь дней, долгих, мучительных дней. И вот, наступила седьмая ночь. Даша открыла глаза в полной темноте и ощутила себя в непривычном состоянии. Болел низ живота, ныла поясница, она знала и чувствовала, что все это - предвестие родов.
Радостью окрыленная, после стольких ожиданий и грусти, Даша, чуть не плача от счастья помчалась к дежурному врачу. В родзале слышались стоны и крики, там рожали две женщины. Одной уже накладывали швы, а вторая, вот-вот должна была показать малышу яркий свет этого грешного мира. Она стояла и слушала этот неповторимый трогательный момент, когда младенчик запел свои первые нотки.

- Господи, спасибо, спасибо, господи, - благодарила Даша вся в слезах радости - я тоже уже так скоро, услышу своего ребеночка, спасибо… - бесконечно шептала она. Она уже видела себя в этой роли.
К ней вышла измотанная акушер-гинеколог. Она не спала всю ночь, приняла только что третьего ребенка. Осмотрев очередную пациентку - Дашу посоветовала.
- Ну, вот что, иди, спи, отдыхай, завтра у тебя трудный день. Копи силы, через часов шесть начнем рожать.
Даша ничего не ответила, кивая головой, что все поняла, устремилась в предродовую спать. Как никогда была эта ночь бессонной. Она пыталась читать, бродила по спящей палате и улыбка не сходила с ее, Дашиных губ.

Утро следующего, рокового воскресного дня словно собрало все оставшиеся лучики осеннего солнца и заглянуло в палату игривыми бликами. Где-то недалеко заговорчиво зашелестели оставшиеся листочки, окрашенные «неизвестным художником». Даша теперь ждала спокойно и уверенно. Она успела позвонить домой, заразить всех эйфорией приближающегося счастья. Ее мама сообщила, что Андрей в командировке, скоро будет, а пока сама пожелала увидеться с доченькой. Как раз напротив окон палаты была калитка в сером бетонном больничном заборе. Нежный, теплый ветерок заигрывал с уже полуобнаженными ветками, они кокетливо кланялись, играя всеми красками пастельных оттенков. Она, Даша, в этот момент увидела маму, свою любимую, дорогую мамочку. Мама не шла и не бежала, она парила на невидимых крыльях. К ней, как и всегда по малейшему зову, отозвалась бы с самого края света. Мама была счастлива, она улыбалась самой замечательной улыбкой, так улыбаться не мог никто. Вот, она парила, улыбалась и плакала, не знала почему, но плакала…

В этот день Даша получила бешеную дозу лекарств во всех видах, только ее беременный живот кололи десять раз. Организм видимо был шокирован. Без того тонкие и хрупкие вены на руках отказывались принимать уколы и капельницы. Кровь шла под кожу, оставляя о себе фиолетовую память. Одной из капельниц попали только с двенадцатого раза. Сумасшедшая боль схваток мутила разум, ей хотелось умчаться подальше отсюда.
Медперсонал был занят: они разговаривали, сначала завтракали, потом обедали, потом пришел черед ужина. Аромат жареной картошки развеялся по всему роддому, стол был почти накрыт.

Даша не могла знать, что уже ушел ночной дежурный врач, на которого она рассчитывала. Она не могла знать, что ее семья целый день до позднего вечера стояли под окнами, где она изнемогала от предродовых болей. Не знала она, что акушерка Олеся за пару часов до родов сообщила Дашиным родственникам,
- Ваша дочь, супруга Дарья, скоро будет в родзале, все идет как нужно. Не волнуйтесь, езжайте домой, и оттуда звоните.
Чувствовалось дикое напряжение в воздухе. Даша теряла над собой контроль от боли, а медперсонал почти умирал от голода. Молоденькая врач Люба, встретившаяся Даше в кабинете УЗИ, подошла к ней.

- Ну что, зайчик, не думай, что мы о тебе позабыли. Давай тебя осмотрим и пойдем в родзал, как ты чувствуешь? Не пора ли еще?
-…А разве Вера Андреевна, другой доктор, разве она не будет принимать роды? - опешила Даша, отыскав в себе силы еще что-то соображать.
- Нет, лапушка, она сказала мне, что ты благополучный случай. Ты у нас без патологий, здоровая, и сердцебиение плода в норме, так что вместо Веры Андреевны буду я, - виновато ласково оправдалась Люба.

Тут в палату вломилась санитарка пышных форм с румяным, как зажаренная картошка лицом, и назидательно изрекла:
- Стынет ведь все, идем кушать, а потом и рожать будете!
- Нет, нет, - возразила Люба, видно на Дашином лице отразилась гамма испытанных чувств, и она, не потеряв еще частицы совести, была непреклонна.
- Нет, сначала родим ляличку, а потом и за ужин примемся! Готовьте родзал!

Недовольная санитарка загремела, застучала где-то неподалеку. Даше помогли подняться. В окровавленной рубашке, босиком по ледяному полу, с капельницей в руке, она отправилась навстречу продолжающимся испытаниям.
Студеный холод операционной сковал всю боль, схватки прошли. Организм протестовал. Даша не помнила, сколько времени она выдувала, выдавливала всеми силами ребенка. Зато она на всю жизнь запомнила каждый миллиметр потолка, кафельных стен и ослепительный свет медицинской лампы. Они кричали, объясняли:
- Сильней, сильней, еще, еще!

- Ну, не ленись, работай, давай сильнее!
А она уже ничего не могла. От холода у нее стучали зубы, тело окоченело. Не было уже сил упираться в поручни родильного стола, на руках появились мозоли. Даша, в какой то момент подумала, что находится в бредовом, страшном кошмаре. Она не могла поверить, что все это происходит с ней…
Спустя какое-то время возле роженицы собрался весь персонал, в том числе и уборщица, и санитарки. Но самой компетентной в этой компании была врач Люба - почти ровесница Даши - «опытный специалист». Даша слышала обрывки фраз:

- Да, да за такую зарплату как у нас…
- Ой, бабоньки, слухайте анекдот…
- А мой, козел такой, приплелся вчера на бровях…
Очевидно холод все-таки окончательно отрезвил Дашу, она четко осознала, что сил у нее больше нет. Их лимит уже давно расходован, она прошептала пересохшими губами:

-Разрежьте меня, я больше не могу, прошу вас! - ничем не растрогав и не впечатлив окружающих.
Но они перешли к более радикальным действиям. Был сделан надрез, и несколько ранее «скучающих» действовали уже без Даши ее телом. Кто-то, поднимая за плечи, наклонял ее вперед. Двое других, локтями надавливали на беременный живот, выталкивая дитя.
В конце концов, есть всему завершение. Даша ощутила головку ребенка, потом плеск околоплодных вод, и….
Звенящая, глубокая тишина, лица всех, объятые ужасом. Чем-то очень страшным. Те, кто еще недавно хотел устроить посиделки, о них забыли, что-то перебило им аппетит. Это что-то был ребенок Даши. Он, опутанный своей пуповиной два раза, был практически мертв. Он молчал…

Находчивая медсестра Галина схватила малышку и отнесла в соседнюю комнату. Слышались хлопки по тельцу, дышали, разогревали, устанавливали катетеры.
Даша видела их лица, она в доли секунд поняла ВСЕ. Но просто отказывалась это понимать.
- Она не дышит…Единичное сердцебиение….Единичное дыхание….. – доносилось неподалеку.
- Лапочка, девчушечка, дыши, живи! Пожалуйста! – молила и врачевала словами Олеся.

Едва сдерживая рыдания Даша кричала.
- Что с моим ребенком? Где он? Что случилось? – бесконечные Дашины вопросы оборвала румяная санитарка.
- А ну, лежи тихо! Закрой рот, молчи...

Кто-то догадался вызвать скорую для реанимации младенчиков. Все суетились, бегали, заглядывали то на Дашу, то на ребеночка.
Даша в состоянии прострации всеми силами, что остались, стремилась проснуться от кошмара. Но у нее не получалось, сон затянулся. Она знала, что случилось непоправимое, ужасное, но сознание отталкивало реальность.
Мимо уже мамы Даши пронесли маленький, желтенький сверток с проводками. Это был ее ребенок, она сама догадалась, что это девочка - ее доченька.
Только и видела Даша, что крошечный снопик в чужих руках, удаляющийся от нее навсегда…
- А вес какой написать? – крикнула вдогонку одна медсестра.

- Запиши 2-800, не больше, некогда мерять, - ответила ей другая.
Проходя мимо каталки со смирно лежавшей Дашей, акушерка невозмутимо вручила ей номерок с числом, часом, примерным весом и фамилией родившейся девочки. Так заботливо, как если бы она подарила безногому инвалиду красивые туфли…

Через время пришла дежурная медсестра.
- Знаешь, Дашенька, ребеночек был задушен пуповинкой. Никто этого не знал. Малышке нужна помощь, ее увезли в специальный центр. Ну, все наладиться…, - быстро и нервно тараторила она, отворачивая лицо, - Ты позвони своим, да? Сообщи?
- Как же я это сделаю, мне нельзя вставать, - охрипшим голосом ответила Даша, - Я вся в катетерах и еще не прекратилось кровотечение.

- А я тебя подвезу прямо к телефончику. Только ты сама сообщи, ладно? И не говори им ничего такого, просто скажи, что девочка слаба, - не умолкая, советовала она.
- Доченька, миленькая, как ты? Как дела? – обрадовалась мама, услышав Дашу по телефону, - У тебя все в порядке? Внученька родилась!!! Поздравляем тебя, спасибо….Что? Слабенькая? Увезли….
Даша не могла всего рассказать по телефону со стоящим рядом надзирателем. Мозги расшатались, она что-то залепетала в сдержанных формах, успела принять поздравления еще ничего не знающих родных. А потом почти убила свою маму последними новостями…
Больничная каталка с грохотом поехала по коридору. Ничего не говоря Даше, ее везли в другую, чужую послеродовую палату. Там не спали, ждали своих крошечек на кормежку.

На Дашу повеяло теплом и запахом материнского молока. Потом мамочкам принесли деток. Они щебетали, ласкали их, целовали в крошечные щечки. Только Даша в этот миг была , словно на самом необитаемом острове.
В эту страстную ночь Даша не сомкнула глаз. В прошлую ночь она тоже не спала, но какая между ними лежала пропасть! В одной – ожидание заветной мечты с улыбкой на лице, а в другой – невыносимое бессилие перед горем и неиссякаемый поток слез.

* * * * * *

Наутро, муж и родители Даши разузнав все по телефону, помчались в реанимационный центр для младенцев. Там была их крошка. По приезду сразу позволили папе – Андрею увидеться с ребенком. Андрей в специальной одежде вошел в кафельную комнату с множеством сложной аппаратуры. Мельком, взгляд уловил несчастных фиолетово-синих существ, которые должны были стать детьми. Они были все в проводках и иглах, капельницах и датчиках. Он содрогнулся от увиденного, медсестра проводила его к одному из «колпаков». Его взору представился прелестный ребеночек. Нежно-розовенькая, с темными, как у него волосиками, с большими, как у Даши глазками, она смотрела, порхая ресничками, едва шевелилась. Андрей засмотрелся. На фоне остальных деточек , его кровиночка была просто прекрасна. Он даже забылся на какое-то время, но вскоре его вернули в реальность окончанием посещения.

- Ну что, Андрюха, как она? – с нетерпением ждали Оля и Саша.
- Она…Она такая славная! Похожа и на меня, и на Дашеньку. Она смотрит, двигается, дышит!
В это время подошел врач, - мужчина с изысканной внешностью, высокий и представительный.
- Добрый день! Меня зовут Олег Петрович, я лечащий врач вашего ребенка. Вы уже видели ее? Хочу вам сказать, она поступила в тяжелом состоянии. Мы за нее продолжаем бороться. Финансирование у нас неплохое, по сравнению с остальными больницами. Но вам все же следует приобрести некоторые препараты, шприцы, катетеры, список вам даст медсестра.

- Но что же с деточкой не так? – беспокойно спросила мама Даши.
- Сильная асфиксия, кислородное голодание. Какое-то время мозг не получал питание. Обвитие пуповиной и отсутствие родовой деятельности у матери ребенка дали такой результат.
- А какие прогнозы? Сколько времени нужно на восстановление?

- Я никогда ничего не прогнозирую, бывают разные случаи. Казалось бы, ребеночек был тяжелейший, а глядишь, через время – прогресс. А иногда бывает наоборот. Сотрудничайте с нами, помогайте, попробуем, что в наших силах.
Так, обнадеженные пространными речами врача, они поехали сразу к Даше. Они позабыли обо всех делах, обо всем, кроме малышки и ее мамы – Даши. Вспомнилось только через три дня, что все это время они практически ничего не ели. Не было сна, их тихо била нервная лихорадка.

* * * * *

Наступило утро после страшной ночи. Даша надеялась, что мрак сменится светом не только за окном, но она ошибалась.
Девочки, ставшие мамами, осторожно расспросили о случившемся. Знакомясь, стали называть свои имена, но Даша их не запомнила. Она все еще пребывала в трансе.
В палату номер три вошла дежурная медсестра. Она скомандовала, кому идти, и на какие процедуры, раздала направления на анализы. Потом обратилась к Даше.
- Так, милая, потихоньку подымайся, освободи мочевой пузырь и походи, чтобы швы заживали, как надо!

Даша начала вставать с кровати. Она испытала при этом боль в каждой частице своего тела, начиная от тянущих швов, заканчивая ноющими мышцами рук, ног, спины. Удивилась, что болят даже ладони, но, бросив на них взгляд, ужаснулась от кровавых мозолей.
В коридоре было по-больничному свежо до озноба. Нелегко преодолевая краткое расстояние, Даша направилась в сторону гигиенической комнаты. Обратно она уже шла, скользя по стене. Что-то толкнуло ее зайти в «родную» палату номер один. Такой путь ей показался бесконечным. Открыв дверь, она еле-еле зашуршала по-старушечьи. На нее посмотрели удивленными взглядами.

- Девочки, привет….
- Даша, мы уже все знаем, слухи дошли. Как же так получилось? – опередила всех Наташа Мареныч.
Даша, сдерживая эмоции, в трех предложениях рассказала свою историю.
- Вот же сволочи, не могли кесарево сделать?

- Девочки, милые, у вас можно одолжить, что-нибудь покушать. Ко мне родные еще не приходили, а я, наверное, сейчас умру от голода и горя.
- Да что ты еще спрашиваешь! Сейчас мы тебя покормим, Дашенька, засуетилась младшая Наташа, - Вот гречка, сметанка домашняя, салатик, бери! Все свежее, мне свекровь с села вчера приезжала и привезла. Даша, чего ты молчишь? Что с тобой?
Даша слышала эти слова, как будто из подземелья. В ушах почему-то «работал трактор», а открытые глаза видели черноту. Она первый раз в жизни потеряла сознание, ускользая вниз по стене. Две Наташи успели ее подхватить и уложили на кровать.

- Давай, скорей зови медсестру, Натаха! – скомандовала Оксана.
- Нет, не надо, уже проходит, - прошептали Дашины губы. Казалось, что кто- то шевелил ими за нее.
- Ты уверена? А то смотри, окочуришься еще тут!

- Нет, правда, я уже почти в норме, голос Даши стал звучать громче.
Спустя пару минут Даша пробовала покушать, даже это давалось ей с большим трудом. Она съела две ложки каши и решила идти обратно.
- Давай мы тебя доведем, - предложила восемнадцатилетняя Наташа.
- Спасибо вам, ласточки, не нужно. Я и так не должна была вас тревожить, не имела права расстраивать. Просто обещайте беречь себя и деток…
Пища все-таки подпитала Дашу энергией. Она долго шла пять метров, пару раз «начинал гудеть трактор» в ушах. Но она силилась, внушала себе, что справится сама. Когда вошла в палату, обессиленная свалилась на кровать, даже сначала не заметила, что мамам принесли детишек.
- А у вашего ребенка, какой номерок? Мы что, забыли его привезти из детской?- не понимала нянечка из педиатрии, глядя, что Даша одна.
В ответ услышала только громкие рыдания, не сдерживаемые подушкой, в которую спрятала лицо Даша, словно хотела спрятаться от своей беды.
* * * * * * *

- Дiвчата, до кого це прийшли родичi? – спросила, стоящая у окна Марина, соседка по палате.
- Это, наверное, к Даше, - ответила добежавшая первой, самая осведомленная обо всем Юля.
Даша добрела до окна так быстро, как только могла. Она смотрела на них, пыталась изобразить улыбку. Но то, что у нее получилось, подействовало на родных с обратным эффектом.

- Мамочка, папочка, Андрюша, я так рада вас видеть! – почти прошептала она, едва сдерживая обручи, сдавливающие горло. Она старалась, чтобы не расплакаться, - Вы, наверное, были у малышки? Да?
- Да, детка, ее видел Андрюха. Она такая хорошенькая, просто красавичка, - говорила мама, а в ее глазах стояли слезы. – Ты то как, доченька?
- Я вам тут написала письмо, там все, как было. Рассказывать не могу.

Они дрожащими руками развернули листочек, сложенный в несколько раз, и стали быстро читать. Мама не выдержала и горько заплакала, но тут же взяла себя в руки. Папа и Андрей тлели внутри себя, шепотом успокаивая маму.

- Что же говорят врачи про маленькую? – спросила Даша, пытаясь «разрядить» обстановку.
- Дали целый список лекарств, поедем сейчас их искать по городу, очень редкие, почти нигде не продаются. Как и что будет дальше, врачи не хотят прогнозировать, будем надеяться…
- Я теперь ИМ никому не верю, - с ненавистью проговорила Даша, - не верю ЭТИМ ВРАЧАМ! Я чувствую, все будет хорошо, она поправится!
На самом деле ощущение у Даши было другое, но она старалась гнать его от себя, она чувствовала, что ее сознание раздвоилось. Была одна Даша, понимающая, что случилось непоправимое, и ничего уже не сделаешь, и другая Даша, которая отказывалась это признавать. Она знала и видела, что тоже самое раздвоение происходит и с ее близкими…

А в это время, в кабинете заведующего роддомом Виктора Степановича было созвано экстренное совещание. Кто знает, о чем они все говорили, был ли кто наказан, какими были оправдания, и каким был результат. Но, кроме того, что Даша была вызвана на беседу к заведующему, никаких действий больше не было.
Даша медленно шла по коридору, думала, как же ей себя вести, как быть. Мысли лихорадили ее мозг, как вдруг, она увидела напротив себя знакомое лицо. Только почему-то на месте глаз значились кровавые кружки, на кожу, словно коричнево-бурой акварелью нанесли грубые штрихи, губы были почти бесцветные. Даша вздрогнула, потому что поняла, что стоит перед зеркалом.
Это была она, Даша, истерзанная пытками страшной ночи, это было ее лицо, почти сплошной кровоподтек от бесконечных потуг. А в ее озерно-голубых глазах белки залились кровью, потому что лопнул не один сосуд.

Что-то запекло в груди, сжались ее мозолистые кулачки, слезы брызнули, причиняя боль глазам. Да, в ней говорил обычный человеческий эгоизм, да, ей было жаль себя. Но она хорошо помнила, что на расстоянии нескольких десятков километров, в какой-то больнице со сложным названием находилось в проводочках и капельницах ее дитя. Вот от этого точно могло на осколки разорваться сердце, но это было бы слишком простое решение проблемы. Даша встряхнулась, она не собиралась долго жалеть себя, она мобилизовала все свои ресурсы, чтобы не быть размазней. Вот такой она зашла в кабинет Виктора Степановича.
- Здравствуй, Дарья Александровна, проходи…..А что с глазами?

- А вы не знаете? Разве вам не рассказали ваши коллеги? – жестко отчеканивала слова Дашка, удивляясь сама себе.
- Да, я знаю. Мне очень жаль. Но ты понимаешь, тут я смотрю, - он начал листать карточку, - Я вижу, и анализы у тебя были не очень, и УЗИ что-то там….
Даша встрепенулась, она почти выхватила карточку из его рук. Она успела понять, что это были поддельные страницы. На самом деле у нее были отличные анализы, иначе ее просто не приняли бы в этот роддом, где нет реанимации и специальных аппаратов для младенцев.
Врач силой забрал у нее сфабрикованные доказательства вины роженицы в том, что случилось.
- Да, и острый пиелонефрит у тебя, и еще токсоплазмоз, и….

- Я устала. Мне нужно прилечь, - сказала Даша очень спокойно и равнодушно, развернулась в сторону двери. А он, ВРАЧ, все время, пока она здесь находилась, бросал ей в спину слова ИХ оправдания.
- …а младенцы не всегда выдерживают, если мама больна, и потом еще и врачей обвиняют!
Когда Даша проходила мимо стола дежурной медсестры, та подхватилась и засеменила к ней сильными, красивыми ногами.
- Дашенька, зайка, знаешь, ты ведь еще такая молоденькая!
- Какая тут молоденькая, мне на днях исполнилось двадцать пять…

- Скажешь тоже! Старушка нашлась! Ха-ха-ха! – казалась вести себя непринужденно медсестра, - Понимаешь, там такая была вещь…Это такая патология – обвитие пуповиной шейки ребенка. Ну, и была она короткая к тому же, ну очень уж короткая. Поэтому, не удивительно, что…В общем, ты еще родишь, не переживай!
Тут застучали каблучки акушерки Олеси, она подошла к ним. После услышанной ею фразы, Олеся сильно сжала плечо говорливой медсестрички. Та аж перекосилась и стала оправдываться.
- Олеся Владимировна, мы тут с Дашуней просто немножко поболтали, а что, нельзя?

Ничего не услышав в ответ, она по-деловому ушла. Красноречивый взгляд акушерки Олеси понял бы даже идиот.
- Даша, - начала своим бархатным голосом Олеся, - у вас в семье случайно нет порчи, проклятий, или чего-то такого? За всю роддомовскую практику такой случай у меня впервые, когда все отлично, и хорошо, а потом…. Все-таки сходи к гадалке или провидице, это мой совет. Не проклинай меня, прости, ради Бога! Ведь ты же молодая, здоровая женщина, да? Все впереди.
- Только что я слышала иное мнение…

За время этих двух монологов Даша отключилась. Она думала: «Вот вы, дураки, болтаете гадости, и не знаете, что Господь сделает все так, как нужно, значит все будет классно. А ваши умозаключения я потом буду вспоминать с улыбкой». А вслух только и сказала.
- Я никого не буду проклинать.
В этот день уже больше никто не донимал Дашу. В родотделении все шло своим чередом. Состоявшиеся мамы в третьей палате отдыхали, дремали между кормежками детей, считали дни до выписки, по-бабьи радовались жизни. Родился ребенок, дома ждали семьи, о чем еще мечтать! Но нашлось кому и им подпортить настроение. Раз в день приходила педиатр с отчетом по каждому новорожденному.

- Так, кто у нас тут Мукашенко? Все бы ничего, вес не набираете. И не видела я что-то, как писается ваш мальчик, или показалось? Ну ладно…
Мамаше Васильевой следует срочно вызвать для дочери хирурга, косолапость, понимаете ли!
Мамочки после посещения «Педиатриссы», как они ее прозвали, были почти в полуобморочном состоянии. Они плакали, «жгли» молоко, теряя ценное питание для абсолютно нормальных на самом деле деток.

Как-то Даша задремала и сквозь некрепкий сон услышала разговор о себе.
- Девчата, а ведь какие сволочи они, да? Положить маму, у которой такое произошло с дитем к нам! В палату, где у нее все на глазах, какая же это травма! Разве Даше мало досталось, и что еще ждет впереди! – это были мысли вслух одной немолодой учительницы, на днях родившей второго ребенка...

* * * * *

Наутро следующего дня Даша уже ждала у «окна свиданий и передач». Она почти угадала час их появления, единственных людей на свете, неравнодушных и любящих ее.
- Дашунечка, здравствуй! Как ты себя чествуешь, родная? – спросила мама.
- Я ничего. Колют сильные антибиотики, обрабатывали швы, да так усердно, как бы заглаживая вину, что сожгли слизистую. Теперь нужна мазь, я написала в записке.

- Да они там что, твари, всласть не поиздевались, что ли? – почти закричал от возмущения и боли за жену Андрей.
- Что там у нашей лялички? Расскажите, не скрывайте от меня ничего! – просила Даша, - Обо мне не переживайте, все пройдет.
- Доченька, сегодня меня пустили к малышечке. Такой ангелочек! Голенькая, в памперсе и теплых носочках лежит под колпаком. Я видела, как шевелятся ее реснички…

Уже к вечеру у Даши, неожиданно для нее самой появилось настроение. Она участвовала в разговорах с соседками по палате. Ей даже осмелились сделать оригинальный комплимент. Сказали, что с кровавыми белками глаз она похожа на вампиршу.
Утро третьего дня началось как обычно, с болючих уколов, всяческих процедур и врачебных обходов. В палату как-то вдруг вошла «Педиатрисса». У нее было озабоченное и печальное лицо, не свойственное для нее.
- Счастливцева Дарья, пройдите к столику дежурной акушерки, - быстро произнесла она, так же быстро удалившись.
- Не поняла, зачем…- пытаясь улыбнуться, засобиралась Даша, - Зачем я ей нужна?
По своей привычке, все присутствующие промолчали.

Даша чувствовала нервную дрожь по всему телу. Она медленно прошла через коридор к дежурной сестре, так не спеша, словно оттягивая момент чего-то нехорошего.
- Пойдем со мной, - сказала «Педиатрисса» - Виталина Сергеевна и быстро направилась к лестнице. Она уже спустилась на первый этаж и там, еще минуты три ждала Дашу. Дашка не могла так мчаться со свежими тянущими швами. В ее голове поселилось недоумение: «Куда и зачем я иду? Почему я ничего не спросила? Неужели мне разрешили увидеться с родными?»

- Да, действительно, в приемном покое она увидела своих родителей и Андрея. Они стояли почти торжественно, со строгими лицами. Чуть в стороне, у окна расположились Виталина Сергеевна и добрая предсказательница – Людмила Сергеевна. Врачи напоминали малочисленных зрителей мини-театра.
Даша стояла и смотрела, как отупевшая, чего-то выжидая.
- Дашенька, миленькая! – бросилась к ней мама, разрыдавшись, - Нет больше ребеночка. Нет его, она умерла.

Мама так сильно обняла Дашу, как будто хотела защитить свою кровиночку от боли и горя, как она делала это всегда.
- Нет! Нет! Нет! – закричала Даша, - Этого не может быть! Я, наверное, сплю, пожалуйста, разбудите меня! Умоляю вас, скажите, что я сейчас проснусь! Нет! – уже билась в истерике несостоявшаяся молодая мама.
Все присутствующие в этой комнате, исключая врачей, не могли вынести такой сцены. Они сдерживались, как могли. Они плакали, и тут же, словно стыдясь, вытирали слезы.

- Лапочка, солнышко мое, держись, крепись! У нас с тобой еще будут детки! Все образуется! Я так люблю тебя! – все время, обнимая и целуя жену, говорил Андрей. – Ты выздоравливай, старайся ни о чем не думать, мы обо всем позаботимся! Береги себя, родная…
- Да, крепись, Дашенька, доченька, такое горе свалилось на нас… - нежно обнял свою любимую доченьку папа Саша. – Мы заберем девочку, сами похороним, - продолжал он, - Как нам назвать ангелка? Ты ведь хотела Катей? А может иначе?

- Нет, - сказала Даша, - Доченька Катюша, - это моя МЕЧТА. Нельзя ведь так с мечтой? Правда? Нельзя же! – снова безутешно расплакалась она. Когда немного успокоилась, стала говорить, - Врачи мне сказали, что малышку в чувства привела акушерка Галина Ярославовна. Они рассказывали, что есть такая примета, кто помог младенцу при рождении, должен взять его имя. Я согласилась, только была бы жива и здорова… Девочку я называю Галиной…. Галочкой, какая же она Галина?
Одному Богу известно, откуда у Даши взялись силы, хладнокровие. Поглубже сделав вздох, она обнялась со своими родными, словно опять возвращалась в ссылку.

- Я хочу присутствовать на похоронах. Попросите врачей отпустить меня. Зачем я здесь? Тут роддом, а значит женщины с детьми, а я… Я одна…
Теперь в свою роль вступил «зрительный зал». За них вся грязная работа была сделана, то есть, роды приняли, ребенка спихнули на ответственность других врачей. Когда пришли родители со страшным известием, они просили их самих сообщить об этом Даше. Мол, как она у вас, слабонервная, или не очень? Может нашатырь приготовить? Отмолчались, насладились нефальшивым спектаклем. Теперь можно вставить свое слово.
- Нет, Дашенька, тебе еще не время выписываться, еще курс антибиотиков не закончен, швы проблемные, а теперь и ожог. Мы тебя ограждаем еще и от дополнительной эмоциональной травмы.

Все посмотрели на ВРАЧЕЙ красноречивыми взглядами. Им хотелось многое сказать, но они воздержались. Даша покорно направилась по лестнице в свое заключение, а вдалеке услышала возмущенный голос мамы.
- …Разве у вас нет свободных палат? Как вы можете издеваться над человеком, или это часть плана лечения? Поставьте себя на ее место хоть на минуточку. Вы спрашивали, как ей там, где счастливые мамы, где младенцы?
Сразу после этого разговора нашлась для Даши пустая двухместная палата маленькими кроватками для малышей. Даша никак не отреагировала. Она с остервенением собирала свои вещи, она ничего не говорила своим соседкам по палате, в голове лишь звенел вопрос, как ей с этим жить дальше. В горле стоял острый комок, а где-то рядом, как будто что-то понимая, надрываясь, плакали голодные младенчики.

* * * * *
Прикипевшие друг к другу общей бедой Александр с Ольгой и Андрей ожидали врача в вестибюле детского медицинского центра. Они только что получили заключение экспертизы по результатам вскрытия крошечного тельца. Среди заумных книжных врачебных терминов было однозначно понятно, что их ребенок был абсолютно здоров. Всему виной были безграмотно принятые роды. Своевременно не сделанная операция кесаревого сечения, могла дать весьма благоприятный исход… От этих известий стало еще больнее…
Когда к ним вышел Олег Петрович, Андрей быстро направился к нему, и, зажав в кулаки его белоснежный халат, прохрипел.
- Залечили сволочи, да? Закололи своими лекарствами! Вы, врачи… Вы же все заодно!

Быстро отреагировав, родители силой отстранили Андрея от остававшегося равнодушным все это время врача.
- Как вы можете так думать, молодой человек! Как вам не стыдно! Мы каждую минуту боремся за жизни маленьких людей. Я же ничего вам не гарантировал. Я не Всевышний! – громко чеканил слова доктор.
- Простите и поймите его, пожалуйста, Олег Петрович! – говорила Оля, - Разве не может помутиться рассудок от такого несчастья?

- Ладно… Я понимаю. Вы будете забирать тело ребенка, или пусть его захоронит больница?
- Конечно, мы заберем малышку. Будет предательством отказаться от нее, - ответил Саша.
- Тогда подождите пару минут. Сейчас…
Через время вышла симпатичная медсестра, с каким- то ярким целлофановым пакетом.
- А где же ребеночек? – спросила Оля.
- Так вот же! – протягивая небольшую ручную кладь в виде пакета, даже обиделась медсестричка.

Так просто, спокойно, как-то умиротворенно вероятно относились ко всем не выжившим деткам медработники. Когда Саша заказывал гробик для Галочки, гробовщики, привыкшие к своей жуткой работе, вздрогнули, переспросили, правильные ли размеры? Они признались, что, выполняя этот заказ, у них непривычно дрожали руки. Как же страшно, что порой гробовщики бывают не такими черствыми, как ВРАЧИ! Разве может мир быть еще более бессердечным?


* * * * * *
День, назначенный для похорон маленькой Галинки, выдался необычайно солнечным и тихим, - классическое «Бабье лето». В крошечный гробик для малышки положили погремушечки, носочки, укрыли красивой пеленочкой тельце. Так обычно хоронят безгрешных ангелов- младенцев.
Солнечный зайчик, неизвестно откуда скользнувший, нежно озарил личико Галочки. Заиграли блики, или сам Господь протянул к ней руки, но всем без исключения показалось, что у ребенка дрогнули реснички. Наверное, происходил общий психоз, но все вздрогнули, приблизившись к гробику.

- Смотрите… - задыхаясь от переполняющих чувств, сказала мама Даши, - Смотрите, она как будто дышит! Сейчас откроет глазки!
Чудесный солнечный луч мелькнул в другом направлении, все иллюзии закончились. Безутешный плач проводил Галочку Счастливцеву в сырые объятия земли. Но ангельскую душу ребенка встречали Святые на небесах. Они пели и парили, радуясь, что крошечный человек так недолго познал этот грязный, грешный и жестокий мир.
Здесь, на земле всем оставалось мысленно слышать звон осколков. Осколков их разбитой хрустальной мечты…