Формула счастья. Часть 30. Креативное предложение

Продолжение.
 
Начало: Часть 1, Часть 2, Часть 3, Часть 4, Часть 5, Часть 6, Часть 7, Часть 8, Часть 9, Часть 10, Часть 11, Часть 12. Часть 13 Часть 14 Часть 15, Часть 16, Часть 17, Часть 18, Часть 19, Часть 20, Часть 21, Часть 22, Часть 23, Часть 24, Часть 25, Часть 26, Часть 27, Часть 28, Часть 29
 
По утрам после завтрака в коридоре выстраивалась длинная очередь к телефону-автомату. Люди звонили родным, друзьям, любимым... По больничной этике дозволялся один разговор минут на пять или два звонка по две-три минуты. Некоторые борзели и звонили трижды. Или трепались по пятнадцать минут. Если это был влюбленный юноша, если это мать звонила своему чаду - их прощали и терпеливо ждали, когда человек закончит. Но на бабульку, занимающую телефон, чтобы во всех подробностях рассказать соседке по подъезду, какой зонд и в какое именно место ей вставляли, или на ловеласа, обзванивающего всех своих десятерых любовниц, чтобы каждой сообщить, как он соскучился, очередь немедленно "спускала собак". И нарушитель, понимая, что спокойно поговорить ему все равно не дадут, вынужден был уступать место следующему страждущему у серого рогатого ящика на стене.
 
Я мог бы спокойно воспользоваться телефоном в сестринской - "через девятку", но я знал, что девчонок это напрягает. Они бы, конечно, разрешили, но сами бы дергались, стоя в дверях, глядя, не идет ли кто. Ведь пользоваться служебным телефоном в личных целях запрещалось. Поэтому такой вариант я всегда оставлял про запас - если вдруг действительно срочно понадобится позвонить.
 
Впрочем, серым ящиком на стене я тоже пользовался крайне редко. По нескольким причинам. Во-первых, не люблю болтать по телефону. Во-вторых, ненавижу стоять в очередях. И главное - понятия не имею, кому звонить и о чем говорить. Маму я сразу же предупредил, что звонить не буду - если действительно надо будет что-то срочно сообщить, тогда позвоню. Но это вряд ли. И что раз не звоню - значит, все в порядке. Звонить Маше совершенно не хотелось. Мне и без телефона ей сказать нечего. Друзья знали, где меня искать. Но я просил дне ходить ко мне просто так "для галочки", разве что действительно будет свободное время и захотят повидаться и отдохнуть. Тогда пусть приходят - попьем чайку, песенки попоем... Но специально ехать через весь город, чтобы "навестить больного" - это совершенно лишнее. Меня самого тяготили такого рода формальные обязанности (когда человеку ничего не нужно, не плохо, не скучно, но если к нему не придут, он "обидится", потому что подумает, что его "все забыли"), и не хотел такого же напряга другим. Тем более, что потребности в том, чтобы меня персонально "навещали" не было. Вы ж не ездите навещать друзей и родных на отдых, на туристическую базу, в командировку? А в больницу-то зачем? Вот, разве что, Руфи звякнуть - узнать, как у них-то дела.
 
Честно отстояв длинный "хвост", набираю номер. Как водится, Руфь начинает охать и ахать. Потом - спрашивать, когда ко мне можно придти, и чего нужно принести. Объясняю, что приходить не нужно, и приносить ничего - тоже, потому что у меня все есть.
 
- Но ведь в больницу носят передачки... шоколадки там, фрукты всякие...
 
- Тут кафе прямо в здании больницы. И магазин. Шоколадки и фрукты - все то же самое, что везде. А если чего нет - так выйду на улицу, универсам в двух шагах.
 
- Нет, не скучно. Тут полно народу. Я уже со всеми подружился. И библиотека тут есть, и даже кинозал.
 
- А... морально поддержать?
 
- Зачем?
 
- Ну... перед операцией... чтобы не страшно было!
 
- Так мне и так не страшно.
 
- Сима так хочет тебя навестить!
 
- А вот Симе нельзя. Детей сюда не пускают. Да и вообще, ничего не надо. Это я так звоню - узнать, как дела.
 
- Да что у нас... у нас-то все в порядке. А когда тебе будут делать?
 
- Вот, жду. Скоро.
 
На самом деле немного напрягает, что прошло уже три недели, а день операции все еще не назначают. Уже обследовали и осматривали меня раза четыре. Анализы сдаю чуть не каждые три дня. А главное, гады, не говорят ничего конкретного! Терпеть не могу неизвестность. Потому что когда происходит что-то за моей спиной, я не могу контролировать ситуацию. А если ситуация выходит из-под контроля, то фиг знает, чем это может вообще закончиться... как-то неуютно. Все равно что ехать по скоростной трассе в машине с заклеенными стеклами, сидя на заднем сидении и не зная, кто за рулем, и есть ли там кто вообще...
 
- Так когда уже?
 
- Погоди, надо хорошенько подготовиться.
 
- А что, с анализами что-то не так? Или еще какие проблемы? Вы хоть скажите, на что мне рассчитывать.
 
- Зачем торопиться? Тебе-то что - лежишь и лежи себе. Больничный тебе идет. В таком деле спешка ни к чему.
 
- Да при чем тут больничный, я же в кооперативе работаю, мне этот больничный... И вообще, сколько можно ждать-то уже? Мне тут, конечно, хорошо и весело, но как-то хочется определенности.
 
- Понимаешь, тут свои сложности есть... Надо не просто организм максимально подготовить к операции, но и все хорошенько обдумать... Мы вот с Алексеем Афанасьевичем на симпозиуме на той неделе были... так теперь кое-какие новые дела появились. Да? - он образается к коллеге, который в этот момент задумчиво ощупывает мое бедро, явно пытаясь отщипнуть кусок.
 
- Так, - бормочет Алексей Афанасьевич. - Вену, пожалуй, возьмем с правой ноги... Из диафрагмы лоскут - как и раньше хотели, да?
 
- Посмотрите, хорошая плотная мышца! Часть вполне можно иссечь...
 
Мне безумно интересно слушать эти их обсуждения, обидно только, что половина непонятно, а вторая половина - по латыни! Но доктора, похоже, не слишком заботятся о том, чтобы я их понял. Меня это бесит. В конце концов, кого резать-то будут! И что это за интересные новости я узнаю - вену из ноги вытаскивать, куски мяса какие-то "иссекать"... Нет, мне не жаль, конечно - пускай, если так надо. Мяса у меня хватит, особенно после того как почти месяц ничего не делаю, а только жру и сплю. Но хочется же быть в курсе!
 
Переговорив еще немного между собой, врачи "вспоминают", что тут еще и пациент присутствует, а не только "исследуемый объект" в виде его тушки.
 
- Понимаешь, все не так просто. Придется делать множество... переключений, подсоединений... как тебе объяснить... Ты кто у нас, реставратор? Ну вот, представь, что у тебя есть квадратная картина и круглая рама... и надо вставить одно в другое. Да так, чтобы подошло.
 
- Или так, - перебивает его коллега. - На мотоцикл поставить колеса от электрички, тормоза от велосипеда, карбюратор - от автомобиля. И чтобы все это приладилось, завелось и поехало!
 
Я хотя в технике - дуб-дубом, но такое объяснение мне как-то более понятно.
 
- В общем, придется тебя, можно сказать, по частям разбирать, а потом собирать заново, уже немножко в другом порядке... Вот мы и думаем, как лучше это сделать. Но ты не переживай, операция скорее всего через неделю. Если ничего непредвиденного не произойдет, то это уже точно. Ждем профессора из Военно-медицинской академии. Нам понадобится хороший специалист по микрохирургии, эндокринолог, онколог и еще один товарищ с опытом в области сосудистой хирургии. Хочется ведь как можно лучше сделать.
 
Тут я полностью согласен! Если что-то делаешь, хочется как можно лучше. Особенно, если испорченный материал нечем заменить.
 
- И ты ведь понимаешь, что никаких гарантий мы дать не можем... то есть, сделаем все, что можем, а дальше - уже от организма зависит, как он себя поведет. В общем, если ты не передумал все-таки, то пойдем, подпишем пакет документов.
 
- Конечно, не передумал... В конце концов, даже если и не получится, у вас будет приобретаться опыт. И уж в следующий раз - точно получится! Надо же на ком-то тренироваться?
 
Врач засмеялся и хлопнул меня по плечу:
 
- Вот это - я понимаю! Жертва ради науки?
 
- Ага! Щас! - отвечаю ему в тон, - Не жертва, а неоценимый личный вклад! А если учесть, что я еще и деньги за это плачу... Вы это, когда Нобелевку получать будете - со мной не забудьте поделиться!
 
- Ну... - доктор разводит руками, - Ты же понимаешь, что мы не можем за свои деньги такие операции делать... Государство материальную базу не обеспечивает, а где денег взять? Вот мы и так на симпозиум в Германию за собственные деньги ездили. И кучу литературы там покупали - тоже из своего кармана... Нам даже это никто не оплатит! А что это за врач, который не в курсе последних новшеств, который не повышает квалификацию?
 
- Ладно, ладно, это я так... - я понял, что задел за больное. В рвачестве врачей обвиняют все, кому не лень. Родственница одной пациентки так довела Алексея Афанасьевича, что он не выдержал и кинул ей список необходимых материалов:
 
- Вот! Не надо платить ни копейки! Если Вы считаете, что я кладу себе в карман - пожалуйста, идите и сами достаньте все эти лекарства, инструменты и титановый имплантант! Но только не польский и не производства "ООО Знахарь", а канадский! И не подделку! Потому что другой с ее проблемами крови загниет на третий день! И если Вы сможете все это найти, купить доставить сюда течение недели, мы сделаем Вашей сестре операцию совершенно бесплатно! Если у Вас это получится, да еще и обойдется дешевле названной мной суммы, я Вам похлопаю! И да... не забудьте еще вызвать такси специалисту по костной пластике, чтобы он после другой сложной операции успел приехать через весь город, чтобы оперировать Вашу сестру!
 
Поскольку никого я видеть у себя "в гостях" не ожидал, то был удивлен, когда дежурная сестричка Зиночка, засунув в палату острый носик, пропищала:
 
- К тебе там посетитель пришел! С какой-то девочкой!
 
Выйдя в коридор, я первым делом увидел музыканта Пашу. Неужели с сестренкой приперся? Но нет, второй посетительницей была... Маша! Вот уж кого я бы точно не хотел тут видеть... Палата кафедры реконструктивной хирургии - место не для слабонервных... То есть, в том смысле, что народ у нас душевной тонкостью не отличается... Да и вообще. Совершенно ей тут делать нечего.
 
Маша снова какая-то вся робко сжавшаяся в комочек...
 
- Здравствуй... Я вот тут... - она сует мне в руку пакет с трем яблочками. Трогательно. - Тут Паша с тобой поговорить хочет, а я здесь пока подожду. - И, отводя глаза, шмыгает за колонну.
 
Ловлю себя на том, что мне совершенно сейчас не хочется знать, что там Маша еще натворила, и какое это имеет отношение к Паше... То есть, Маша-то, конечно, моя... Поэтому, если она нанесла Павлику какой-то ущерб... Ну, как если бы мой ребенок разбил окно у соседей, я бы, конечно, должен был оплатить.
 
Мы с Пашей выходим на пустынную лестницу, и он вдруг тоже как-то весь сжимается, и без того болтающийся на нем безразмерный свитер совсем обвисает, кажется, что Паши внутри вообще нет. Он тихо мямлит:
 
- Понимаешь... не знаю, как сказать... в общем...
 
Мне вообще неохота вникать во все дела, оставшиеся "там". Если это не пожар, не наводнение, не атака инопланетян, неужели нельзя все это отложить на потом? Что я сейчас-то смогу сделать, если я через два-три дня превращусь в "творение доктора Моро" с той разницей, что не смогу бегать и всех кусать, а буду смирненько лежать на коечке... А Паша еще и резину тянет!
 
- Давай уже... рожай!
 
Паша вдруг отшатнувшись от меня к стене, но глядя прямо в глаза с отчаянной решимостью солдата, бросающегося на вражескую амбразуру, выпаливает:
 
- Я виноват перед тобой! Я соблазнил твою жену!
 
Не могу сказать, что меня это совсем не удивило... Креативненько! Едва удерживаюсь, чтобы не ляпнуть: "И вы пришли сюда только для того, чтобы сообщить мне эту потрясающую новость?" Жду, что он скажет дальше. Вижу, что ему тяжело дается этот разговор. С радостью бы помог, если бы знал, как. Паша набирает в легкие побольше воздуха и, уже не в состоянии поднять глаза, продолжает:
 
- Мы с Машей любим друг друга и... предлагаем тебе тройственный союз!
 
Тут я уже не выдержал серьезного тон и расхохотался. Чего угодно ожидал, но... тройственный союз! Это ж надо додуматься! Бразильские сериалы отдыхают!
 
Паша несколько шокирован моей реакцией. Он начинает запоздало оправдываться:
 
- Я бы не стал говорить об этом сейчас, но подумал, что так будет нечестно... Да и Маша меня отговаривала: "Витя тебя убьет!, по стенке размажет!" И я подумал, что, наверное, ты меня и правда убьешь... И еще подумал, имею ли я право защищаться? Ведь я действительно кругом виноват! Это было бы честно, я бы получил по заслугам...
 
Вот тут мне стало совсем не смешно. Я посмотрел на него с искренним уважением и от всей души пожал ему руку.
 
- Ты действительно так думал, и все же решился на этот разговор? Я восхищен твоей храбростью и благородством!
 
Паша растерялся.
 
- Каким... благородством? Я же... Разве ты не...
 
- Успокойся, Павел. Присядь. Конечно, я бы в любом случае не стал с тобой драться. Потому что честный бой подразумевает хотя бы одинаковые весовые категории. Я уже не говорю о степени технической подготовки. Но... запомни, Паша, ты ВСЕГДА имеешь право защищаться, если на тебя нападают, ясно? Теперь о благородстве... Я знаю Машу не первый день. А тебя - не первый год. Ты - слишком порядочный человек, чтобы сознательно пытаться соблазнить чужую жену. Это на самом деле она тебя в постель затащила, так ведь? А ты выгораживаешь ее, берешь всю вину на себя, спасая честь дамы. И даже готов рисковать... ну, по крайней мере, физиономией. Лишь бы не запятнать честь Маши.
 
Паша краснеет, как рак и еле слышно признается:
 
- Я уже думал, что мне сказать на работе... я ведь не смогу придти с разбитой рожей... у нас все-таки дети занимаются...
 
- Вот поэтому я тобой и восхищаюсь. Ты - настоящий благородный рыцарь. И про тройственный союз - это ведь Маша придумала, да? Тебе бы такая глупость и в голову не пришла.
 
Паша наклоняет голову все ниже. Судя по всему, я попал в точку.
 
- Я... я не хотел. Ведь ты - мой друг!
 
- Я знаю. Не вини себя, успокойся.
 
Паша вскакивает и с чувством восклицает:
 
- Я думал, что выдержу что угодно, но я не могу выдержать твое... великодушие! Я не хочу, чтобы ты думал, что я хотел причинить тебе боль, это совсем не то, что ты думаешь! И Маша - вовсе не такая, она вовсе не похотливая кошка! Но... ведь сердцу не прикажешь... у нее возникли высокие чувства, и она сказала, что покончит с собой, если я не отвечу ей взаимностью... Я понимал, что поступаю нехорошо, по отношению к тебе, и по отношению к Маше, воспользовавшись ее временной слабостью... я ведь давно неравнодушен к Маше. Но главное... я испугался, что она правда что-нибудь с собой сделает, и тогда я буду виновен в ее смерти.
 
- Да не грузись ты, ничего она с собой не сделает. И вообще не грузись. А что, насчет тройственного союза, таки Маша сама это изобрела?
 
- Ну... предложила. Сказала, что без тебя она тоже не может. И... что сейчас в мире такое бывает. И мы могли бы жить все вместе... как шведская семья...
 
Меня снова начинает разбирать смех. Но все ж до дикости серьезно и драматично! Неразрешимый любовный треугольник, так сказать... Невежливо, наверное, ржать... Поэтому, стараясь говорить с серьезной и торжественной интонацией, напоминаю Павлику:
 
- Но... тройственный союз, он ведь предполагает участие трех человек... Так что давай, мы Машу тоже позовем и спросим, чего хочет она.
 
Маша протискивается бочком, как будто дверь плохо открывается. Лицо ее так завешено волосами, что собственно Маши почти не видно - "спряталась".
 
Я в очередной раз поборол позывы ржача и начал:
 
- Вот что, ребята... Вы меня, дурака, простите, конечно. Может, я не современный человек, может, чего не понимаю... Но тройственный союз - это мне как-то не подходит. То есть нет, я не осуждаю и допускаю, что это очень даже здорово... для кого-то... Но не для меня. Ну, такой вот я старомодный, что поделаешь! Но если вы друг друга так любите, то я, конечно, не хочу мешать вашему счастью! Как говорится, насильно мил не будешь... Так что Машеньке придется выбрать - или идти жить к Паше, и тогда пусть Паша ее кормит, одевает, занимается всеми ее делами, помогает учиться и так далее... либо Машенька остается со мной, но тогда - никаких контактов с Пашей... Вот, Маша, подумай и выбери!
 
В ушах у меня упорно звучал монолог Михаила Казакова из "Безымянной звезды": "Мона, ты будешь умываться у колодца?" И я уже знал, чем это закончится.
 
Маша со слезами кидается ко мне:
 
- Я уже подумала! Я выбираю тебя! Прости, пожалуйста!
 
Ну, еще бы. Другого я и не ожидал. Паша живет в коммуналке с мамой, отчимом и сестрой. Ему туда еще Машу привести не хватало! Родные будут счастливы... Зарплаты аккомпаниатора ему самому хватает только на ноты и сигареты... Если бы мама не кормила, давно бы зубы на полку положил...
 
- Вот и хорошо. А теперь, Паша, подожди, пожалуйста, в коридоре. Нам с Машей нужно поговорить... Ты, ведь, не возражаешь?
 
Павел - человек честный. Он не встал под дверью, как Маша, а отошел аж на пол-коридора, чтобы точно не услышать ничего, даже с его потрясающим слухом.
 
- Машенька, ты ведь, надеюсь, понимаешь, что вариант "мы живем втроем, днем я трахаюсь с любовником, вечером - с мужем, и муж всех нас содержит" - меня не устраивает. Ну, согласись, это было бы уже совсем глупо.
 
- Ты меня бросишь теперь? - стонет Маша.
 
- Погоди, дослушай. Так вот. Паша - хороший парень. В отличие от меня - благородный идеалист и мечтатель. Он действительно может поверить во все твои сентиментальные спектакли, мало того, может серьезно в тебя влюбиться. Я не лукавлю, я бы правда с радостью "благословил" ваш союз, если бы это все было серьезно с обеих сторон, и если бы у Паши были с тобой какие-то перспективы. .. Если бы ты была чуточку взрослее, ответственнее и... адекватнее. Но Паша всего этого просто не потянет. Да и... привести ему тебя некуда. Чтобы снимать комнату и содержать семью, ему придется бросить музыку, бросить творчество, пойти работать... не знаю, на стройку, наверное! И окончательно угробить и свое здоровье, и свой талант. И если ты ему устроишь хотя бы половину тех "цыганочек с выходом", что устраиваешь мне, то Пашка сам скоро окажется в дурке! Маша, я понимаю, что тебе, конечно, плевать на все, кроме собственных минутных прихотей, но предупреждаю: не порть парню жизнь!
 
- Я просто... тебя так долго не было... я не удержалась... я ведь женщина, мне ласки хочется!
 
- Что, в одном месте засвербило, хочешь сказать? Извини, но это не смертельно. Я тут тоже месяц на "голодном пайке" - и ничего, живу как-то. Тебе не "ласки" и даже не секса хочется. Тебе просто опять скучно и нечем заняться. Флористику свою бросила, что ли?
 
Маша молчит, опустив очи долу...
 
- Бросила... Ну, вот смотри, ведь никто тебя не заставлял, ты сама выбрала этим заниматься! И снова - бросаешь на пол-пути. Доведи ты хоть одно дело до конца! Тебя ничего вообще не интересует, поэтому ты и бесишься от безделья, и придумываешь себе всякие несуществующие "внутренние противоречия". А учеба? Ты первую четверть едва на тройки вытянула... Не считаешь, что надо бы что-то повторить, подтянуться? Или если медицина - это не твое, значит, надо думать о переводе в другое учебное заведение... Но для этого все равно надо подтянуть общеобразовательные предметы... Ну, Машенька... Ну, что ж ты себе все во вред-то делаешь, а? Доктор говорит, что тебе режим соблюдать надо обязательно... А ты во сколько сегодня спать ляжешь? Сейчас уже почти десять... Вон, отделение закрыли, придется девчонок просить, чтобы через лифт вас выпустили... Пока домой доедешь, уже одиннадцать будет. Небось, до обеда спала?
 
Я вдруг понимаю, что Маша меня не слушает.
 
- Так ты меня теперь бросишь? - вот единственный вопрос, который ее волнует.
 
- Маша, тебе вообще знакомы какие-нибудь эмоции, кроме "я хочу" и "что мне за это будет"? Поезжай домой и ложись спать. А завтра встань пораньше, прогуляйся в парке, позавтракай и позанимайся часик... хотя бы русским языком! Упражнение напиши, там... Неужели тебе не хочется наконец доказать всем и в первую очередь самой себе, что - действительно серьезная взрослая женщина, а не просто хочешь так называться. Что тебе можно доверять, можно на тебя положиться. Что ты вообще на что-то способна! Ну, неужели не надоело, что тебя все "за капюшон" водят, а? Я бы не водил, вот честно! Но тебя ж чуточку выпустишь - и ты тут же в лужу грохаешься! Самой не надоело? Давай уже, берись за ум, начинай "новую жизнь с понедельника". Попробуй хоть раз воспользоваться свободой выбора для чего-то действительно стОящего, а не только чтобы втихаря под креслом нагадить!
 
Я позвал Пашу.
 
- Пожалуйста, проводи Машу до дома. А то поздно уже, темно.
 
(Продолжение следует)