Испытание огнём

Советская Гавань
 
Когда поезд тронулся, Боря прильнул к окну, за которым остался Троицк, что в Челябинской области - город его детства. Ни много, ни мало, семь лет отдано ему. А как сложится жизнь на новом месте, в Магнитогорске.
-Боря, ты что загрустил?, - положив руку на плечо сына, спросил Василий Логинович. - Всё будет хорошо.
Через несколько часов поезд остановился на станции Товарной. Поселилась семья Степановых в посёлке Среднеуральский. Боря пошёл в двадцать пятую школу, которая располагалась на тринадцатом участке. Окончив восемь классов, устроился счетоводом. Как-то попал в драматический театр имени Александра Сергеевича Пушкина на концерт заезжих артистов. Меньше смотрел на сцену, больше на осветителей, которые создавали световые эффекты. "Как красиво!" - подумал Борис. Через некоторое время он уже сам создавал такие световые эффекты. Две недели, например, обслуживал концерты Лидии Андреевный Руслановой и известного в то время эстрадного конферансье Михаила Наумовича Гаркави. Проходили они во второй половине июня 1941 года. Перед очередным их выступлением, отобедав, он снова направлялся в театр, как вдруг услышал от прохожих:
-Война!
Первое, что подумал: "Котомку надо собирать и идти на фронт". Так и сделал, написав заявление в Кировский райком комсомола. Руководство драматического театра просило Бориса Степанова остаться, кто, мол, заменит его. Но получило отказ. Пришло время защищать Родину, значит надо делать это. Тем более, что к тому времени на Дальнем Востоке служили уже два его брата Георгий и Виктор: один - в укрепрайоне Пасьет, другой - в городе Артём Приморского края. Борис же, вместе с другими добровольцами, попал сначала во Владивосток, затем в Советскую Гавань - город в Хабаровском крае, порт в Татарском проливе. До осени был прожектористом шестого зенитного артиллерийского полка. Потом солдата Степанова откомандировали в батальон связи. Был и сопотстовляющим, функции которого заключались в том, чтобы давать правильный расчёт стрельбы. Как-то в один из осенних дней заступил на очередное ночное дежурство - на вышке стоял. Вдруг увидел вдали мигающий огонёк. Кто-то, используя азбуку морзе, передавал на японский корабль шифровку. Степанов доложил об этом мичману. Шпиона поймали, перепроводив куда следует. За бдительность Степанова поблагодарили.
Служба в Советской Гавани продолжалась. Наступил декабрь 1941 года. В один из дней контр-адмирал Арапов приказал вставать на лыжи и через тайгу - к бухте Иннокентия. А это - 110 километров. Преодолели их и погрузились на корабль. Семь суток добирались до Владивостока. Здесь привели себя в порядок, отдохнули и в военный эшелон, который повёз солдат на Запад. Стал Степанов курсантом Молотовского миномётно-пулемётного училища. Всего-ничего осталось до защиты офицерского звания, как приехали представители 15-й гвардейской воздушно-десантной бригады и предложили желающим пополнить их ряды.
Пополнили. Борис Степанов попал во взвод разведки первого батальона.
 
Пока в обойме есть патроны
 
Направились в Белоруссию. В военном городке на станции Пуховичи пробыли до начала декабря 1943 года. Затем - в военный эшелон и в Румынию, в состав третьего Украинского фронта. Здесь в городе Сату-Маре охраняли воинские эшелоны. Воздушно-десантные войска никогда не вступали в прямой контакт с врагом, а вот в районе города Сольноке, что в Венгрии, - вступили. Неся серьёзные потери в живой силе и технике, гитлеровцы откатывались назад. При этом дрались ожесточённо, изрядно поколотив нашу пехоту. Передний край вражеской обороны проходил по ряду командных высот. Наше наступление захлебнулось. Передовые части вынуждены были залечь, закопаться в землю. Ровная, как скатерть, равнина просматривалась и простреливалась со всех сторон. Спасение было только в земле. Всякое пренебрежение этим сулило смерть. Закапывались, где кого заставал рассвет, а по ночам углубляли и продвигали вперёд свои траншеи и ходы сообщения. Хоть сто, хоть пятьдесят метров вперёд, ближе к логову врага. Копали и днём, когда позволяла обстановка, и ночью.
 
-Работа для солдата, как колесо, не имеет ни начала ни конца, - послышалось справа от Степанова, - вчера копались вон там, сегодня уже на полсотни метров впереди. Вчерашние траншеи - сегодня просто ход сообщения.
-Завтра и эта траншея станет ходом сообщения, и мы ещё ближе к врагу будем на несколько метров, - в тон солдату вторил другой.
-Сил-то уж нет копаться, - бросил кто-то раздражённо.
Его никто не поддержал. Копали все. Немцы заставили наших солдат подрожать в траншеях. Десантники только что пришли с огневых позиций. Передохнули. В это время на вражеской стороне что-то дико завыло, зарычало, заскрипело. Степанов не сразу понял, что это.
 
-Ложись! - крикнул кто-то и бросился на землю. Следом, подгоняемый этими жуткими звуками, свалился рядом и Борис Степанов. И тогда до его сознания дошёл смысл этого ужасного воя. Это из-за вражеских высот противно выдыхали "скрипуны" - шестиствольные немецкие миномёты. Едва только утих их протяжный зловещий скрип, как из поднебесья обрушился на солдат пронзительный визг мин. Казалось, какая-то невидимая страшная сила низвергалась на дрожащую землю. Степанов всем телом прижался к стенке траншеи, а сверху сыпалась земля, било в уши взрывом, вторым, двумя сразу, третьим. Все глохли, задыхались от пыли. Борис пальцами хватался за что-то, ища опору. Земля будто разверзлась от грозового урагана взрывов, дёргалась, стонала, дрожала, отчаянно сопротивляясь страшной силе разрушения. Во рту, в глазах, в ушах - земля. Тело болезненно ныло от неослабного напряжения и каждого близкого взрыва. Все с ужасом ждали: "Конец?! Вот-вот. Этот снаряд! Нет... Этот, этот точно накроет!". Вверху выло, скулило, свистело. падало. Земля перемешивалась, горела.
 
Наконец очередные взрывы стали слабее и глуше. Немцы перенесли огонь дальше. Степанов привстал, оглядываясь. Вверху по-прежнему скулило и выло. "Скрипуны" за высотой, задыхаясь бешено ревели. Небо почернело от пыли и дыма. Разрывы постепенно удалились. Всё стихло. Тугие комья земли перестали молотить солдатские спины. "Выжили, уцелели!" - мелькнула слабенькая, готовая исчезнуть радость. Степанов выпрямился, отряхнулся. Поднялись и другие. Послышалось:
-Радисты, связь с огневыми есть?
-Есть.
-Цель номер семь. Левее ноль двадцать пять. Пять снарядов. Беглый огонь!
"Значит телефонная связь перебита "скрипунами", - подумал Степанов, - а это уже бьют по ним". Следом "сыграли" и "катюши".
Вскоре солдаты перестали рыть траншеи. Сказали, что дальше рыться некуда. Правда, траншеи приходилогсь подправлять. Взрывами мин и снарядов, а иногда и бомб уродовались брустверы, засыпались проходы. Кое-где были и обвалы. Вот и копались солдаты, как кроты. А десантники шли дальше, на запад.
 
Вместе с другими стали готовиться к окружению будапештской группировки немецко-фашистских войск. В конце декабря 1944 года окружение Будапешта было завершено. Командование 2-го и 3-го Украинских фронтов во избежание лишнего кровопролития и разрушения города, 29 декабря предъявило командованию окружённых войск ультиматум. Парламентёр второго Украинского фронта, сын венгерского революционера Штейнмец был встречен огнём и подло убит окружёнными. Такая же участь постигла и парламентёра третьего Украинского фронта. Встал вопрос об уничтожении 200-тысячного гарнизона врага в самом Будапеште. В городе уже ощущался недостаток продовольствия, но осаждённых продолжали обнадёживать обещаниями скорой помощи извне. В конце января на участке войск 3-го Украинского фронта мощной танковой группе немцев удалось прорваться к Дунаю в районе озера Веленце и примерно на тридцать километров приблизиться к Буде. Наши войска нанесли контрудар в районе Секешфехервара, у озера Балатон и в устье реки Грон. Попытки противника деблокировать войска в Будапеште провалились с треском. Главные силы наших войск форсировали Дунай в районе города Вац, что севернее венгерской столицы. Приказано было приступить к штурму Буды.
 
Там в домах королевской крепости засели значительные силы врага. Чувствуя обречённость, фашисты сопротивлялись отчаянно. Им неоднократно предлагали капитулировать: отказывались, огрызались. 10 февраля в Пешт прибыл представитель Ставки маршал Советского Союза Семён Константинович Тимошенко. Он координировал тогда действия 2-го и 3-го Украинских фронтов. Наши войска закончили подготовку к штурму королевской крепости. Крепость старинная: стены очень высокие, толстые, а за ними - целый городок, приспособленный к автономной жизнедеятельности в условиях длительной осады. Степанов с несколькими разведчиками ранним утром вышли к окраине Буды. Богатые дома и особняки знати пустовали. Зашли в двухэтажную виллу. В центре Буды началась интенсивная стрельба. Поднялись на второй этаж. Из окон большой комнаты увидели во дворе лужайку с голыми деревьями, беседку. Уютно, но безлюдно.
 
-Борис, смотри, смотри! - один из разведчиков показывал рукой вдаль. В сотне метров от виллы группа вооружённых гитлеровцев перебегала вдоль забора. Разведчики бросились вниз. Забаррикадировали входные двери. В дело пошли столы, диваны. Взбежали на второй этаж. Застыли у окон. Степанов сжал автомат.
-Пока в обойме есть патроны, будем драться до последнего, - сказал он.
К дому, где они засели, направились несколько немцев с узлами.
-Мародёры, шарят по дачам в поисках пищи и одежды для переодевания, - зло усмехнулся Степанов и добавил, - сейчас вы у меня пошарите.
Он открыл прицельный огонь. Один фашист упал и больше не шевелился. Другой спрятался за деревом. Остальные тоже притаились, а затем дружно полоснули из автоматов по окнам осаждаемой дачи. Посыпались осколки стекла. Немцы бросились под стены дома и оказались вне зоны поражения. Разведчики побежали вниз. "Войне почти конец и такая ловушка", - мелькнуло у Степанова в голове. Вдруг на первом этаже раздался взрыв гранаты. Степанов дал длинную очередь в ту сторону, откуда она в дом прилетела. ещё раз полоснул вдогонку убегающим фашистам. У самой калитки упал ещё один. И тут за окнами послышался рокот моторов, лязг танковых гусениц - наши! Фашистов как ветром сдуло с перекрёстка.
 
В ходе ликвидации будапештской группировки врага в упорных боях было уничтожено около 50 тысяч и пленёно 130 тысяч солдат, офицеров и генералов противника.
Потом была Австрия. И здесь солдат Степанов со своими боевыми товарищами проявили героизм, проведя в тыл врага батальон советских солдат. В результате одна из деревень была взята без боя. 15-ю гвардейскую воздушно-десантную бригады направили под Вену, на помощь пехоте. Подошли к городу Линцу, родине Адальфа Гитлера. Шёл апрель 1945 года. Немцы расположились в сотне метров от наших позиций. Кричали:
-Эй, Иван, не стреляй, день рождения Гитлера празднуем!
"Иван" дал им попьянствовать, а потом вдарил так, что от фашистских стервятников только перья полетели. Они, чувствуя свою погибель, дрались до конца, почти не сдаваясь в плен. Было так не только под Веной, но и в Чехословакии. 8 мая, когда конец войне был уже совсем близок, Степанов со своими боевыми товарищами отошёл в лес, на отдых. Подумалось им тогда, что всё, отвоевались, сейчас выспимся и домой. Только стали засыпать, как тут же вызвали в штаб. Приказ: догонять фрицев и добивать их всех до единого. Догнали, добили. Тех, кто сдался, перепроводили куда следует. Только после этого немного отдохнули.
 
В декабре 1945 года прибыл солдат Степанов в Россию, дослуживать. Было это в Тейково Ивановской области. Демобилизовался в 1947 году. Декабрьским утром прибыл на станцию Товарная. Не успел отдохнуть, как позвали на работу. Стал заведующим электроцехом драматического театра. Потом начальником отдела кадров завода горного оборудования, затем - старшим инженером-электриком управления коммунального хозяйства треста "Магнитострой". В 1965 году пришёл в огнеупорное производство. Сначала работал электриком, затем бригадиром электриков. На заслуженный отдых Борис Васильевич Степанов ушёл с должности мастера подготовки производства.
-Прожита большая жизнь, - говорит он, показывая свои военные награды. - Вот орден Отечественной войны второй степени, а это медаль "За отвагу". А вот "За взятие Вены", "За взятие Будапешта".
Он выдерңал паузу, потом продолжил:
-Странная всё же штука - жизнь. Пролетела как миг между прошлым и будущим. Будто вчера вместе со своими боевыми товарищами был в старинной королевской крепости Буда, а, поди ж ты, уже шестьдесят шесть лет прошло. Летят годы, как птицы, летят.
-Пусть летят, Борис Васильевич. А вы живите дальше. Здоровья вам, - сказал я, пожав на прощание его крепкую руку.