Формула счастья. Часть 35. Верка

Продолжение.
 
Начало: Часть 1, Часть 2, Часть 3, Часть 4, Часть 5, Часть 6, Часть 7, Часть 8, Часть 9, Часть 10, Часть 11, Часть 12. Часть 13 Часть 14 Часть 15, Часть 16, Часть 17, Часть 18, Часть 19, Часть 20, Часть 21, Часть 22, Часть 23, Часть 24, Часть 25, Часть 26, Часть 27, Часть 28, Часть 29, Часть 30, Часть 31, Часть 32, Часть 33, Часть 34
 
Еще несколько раз я сматывал из больницы. Справил Новый год в гостях у друзей, живущих неподалеку. Почти все швы мне сняли. Первый кризис отторжения прошел. Похоже, мой организм вполне дружелюбно принял новые "запчасти". Ходил я уже довольно уверенно (вероятно, сказались занятия каратэ - мышцы быстро восстанавливались), хотя еще и прихрамывал. Мне предстояло еще несколько операций, уже менее сложных. Но это - не раньше весны, и в январе меня выписали . Надо было как можно скорее выйти на работу. Обзвонив друзей и знакомых, я узнал, что Маша почти у всех назанимала денег от моего имени. Они молчали, так как считали неэтичным напоминать человеку о долге, когда у него самого большие траты и вообще трудная ситуация. Не задолжала Маша только Павлику - то есть, просила, но у него просто никогда не было денег. Я планирован рассчитаться с долгами до следующей операции. Работать физически я не мог - значит, заказами подхалтурить не получится. А чтобы не потерять в деньгах на административной должности, придется крутиться по полной - с утра до ночи и без выходных. Но совсем не отдыхать - это можно скопытиться. Поэтому мы с шефом договорились, что один выходной в неделю он мне все-таки даст.
 
В один из этих выходных пришла Верка. Именно пришла. То есть, приезжая раз в год или два, она никогда не предупреждала заранее, не сообщала в день приезда, а просто звонила на домашний:
 
- Привет, я забегу минут через пять?
 
Как будто по-прежнему жила на соседней улице, и мы только вчера виделись. Для меня это всегда являлось приятным сюрпризом. Когда у меня не было постоянной женщины, мы занимались сексом. Потом у меня кто-нибудь появлялся - и наши отношения становились платоническими. Когда Верка выходила замуж, я думал, что больше ее не увижу. В шоке были все - как это так, наша Верка, которую невозможно было представить без Питера, которая была просто живым воплощением перламутровой белой ночи, андеграунда, музыкальных и литературных "квартирников", вдруг уезжала с каким-то неотесанным солдатом к черту на кулички - практически в племя Тумба-мумба, обитающее в нескольких бетонных коробках посреди пустыни, где вся культурная жизнь заключена в одной библиотеке, наполненной детективами и старыми газетами, захолустном кинотеатре и местной самодеятельности, руководимой пенсионером, заунывно дудящем на какой-то аборигенской дудке... Где женщине запрещено выходить без мужа за пределы двора, а основным видом транспорта является внедорожник или... верблюд! Ну, просто Джейн за Тарзаном в джунгли едет! Правда, у "Тарзана" было одно безусловное преимущество: он любил ее без памяти.
 
На свадьбе Верка шутила, что только "сходит замуж" и вернется. После первого танца с женихом она танцевала со мной. Я напился и требовал, чтобы нынче же ночью Верка пришла ко мне. Она мило улыбнулась и ответила:
 
- Сегодня никак не могу. У меня, все-таки, первая брачная ночь... надо... кхе... исполнять супружеский долг! А вот завтра - завтра непременно приду.
 
Не обманула, пришла. И потом, приезжая "повидаться с родителями", Верка всю неделю зависала у меня. И мы не вылезали из койки. Тогда я думал, что она вышла замуж за своего "Тарзана", потому что ей хотелось стабильности, беспроблемности. Мои перспективы были на тот момент слишком эфемерны, чтобы рассчитывать со мной на нормальное будущее. Она не согласна была, как Маша, "быть вместе до конца", если конец уже скоро. И, строя свое гнездышко, Верка продолжала встречаться со мной. С мужем у нее периодически не ладилось. И однажды, приехав в Питер с младенцем на руках, она прямо с вокзала заявилась ко мне:
 
- Я, наверное, ухожу от Медведя. Не могу больше.
 
- И куда ты теперь?
 
- К родителям, куда ж еще... Бабкину-то комнату я проворонила...
 
Я тогда как раз расставался с Настей.
 
- Давай ко мне, - предложил я совершенно серьезно.
 
- А как же моя Ирочка?
 
- Ирочку я удочерю. Она еще совсем кроха, для не это не будет травмой.
 
Верка засмеялась и начала рассказывать, как мы будем "жить-поживать и добра наживать". Было трудно понять, всерьез она, ли шутит. Потом она выключила свет.
 
- Ира заснула. Иди сюда. Зачем думать о будущем? Мы вместе - здесь и сейчас. Разве этого мало?
 
На тот момент мне этого хватало с лихвой. Да, мне лишний раз не надо задумываться о будущем. Хотя, конечно, хочется. Верка мне нравилась. С ней были связаны волнующие воспоминания детства. Она была очень хороша в постели. И главное - она была моим другом. Мы были похожи и хорошо ладили.
 
Уходя, она не вспомнила о моем предложении. Я напомнил. Верка развела руками.
 
- Он никогда не согласится отдать дочь.
 
- Глупости! Суд в любом случае оставит ребенка тебе. Если девочка будет жить здесь, нам ничего не стоит сделать так, чтобы он ее не нашел. Не так легко бороться за родительские права с другого... фактически с другого конца света. Ты же сама говоришь, что ваша соседка - твоя хорошая подруга, и что она недолюбливает твоего мужа. Если он поедет сюда, она нас предупредит заранее, и мы отвезем Ирочку к маме - он просто с ней ни разу не встретится! А когда она подрастет, мы повторно подадим в суд. И тогда уже определяющим будет ЕЕ мнение! Думаешь, девочка, выросшая в Питере, где у нее папа и мама, братья и сестры, бабушки, дедушки, друзья, одноклассники и любимые качели на даче, захочет ехать в пустыню к незнакомому дяде? Особенно после того, как показать ей фотографии унылого грядного пустыря с серыми прямоугольниками и дымящими трубами? Это после наших-то дворцов, прудов с лебедями и Луна-парка? Да что я тебе говорю! Ты же сама знаешь, как все это делается...
 
Верка хмыкнула, что означало: "Поняла, что отмаза не прошла".
 
- Так в чем же дело? Может, ты его любишь, только сама этого не понимаешь? Может, у вас просто трудные времена?
 
Верка закатила глаза:
 
- Ну, я тебя умоляю!
 
- Тогда что?
 
- Ну... не знаю. Наверное, на чужом несчастье счастья не построишь.
 
- Вот как? А то, что ты ему со мной изменяешь - это как, нормально? Думаешь, он не догадывается, как ты тут "с родственниками общаешься"?
 
- Догадывается...
 
- И отпускает тебя?
 
- Он понимает, что если меня не отпускать на время, я уйду навсегда.
 
- Так вот и уйди! Что мешает? Это же в конце концов нечестно - вот так жить. Ты и его мучаешь, и себя, и... меня. Давай уж как-нибудь определимся.
 
- А жизнь - вообще штука неопределенная! - с какой-то отчаянной лихостью воскликнула Верка. - Знаешь, все эти красивые принципы - это одно. А жизнь - это жизнь. Тут всякое бывает.
 
- Зачем нужны принципы, по которым не живешь?
 
- Душа требует... - вздохнула Верка.
 
На следующий день она уехала обратно.
 
В этот раз Верка оставила Ирочку у родителей и пришла с бутылкой рома. Она даже не звонила по телефону. Просто пришла.
 
- Ну что? Посидим, вспомним детство золотое?
 
- Ага.
 
- Маша-то где?
 
- Маши сейчас нет.
 
После нескольких рюмок мы плавно оказались в постели, а потом, как водится, сели курить в кухне за чашкой кофе.
 
Верка затянулась красивой сигаретой с "золотым" фильтром, приняла драматическую позу и, выдержав паузу, произнесла:
 
- Я, наверное, от мужа ухожу. Не могу больше.
 
- Ты это говорила уже года два назад.
 
- Нет, сейчас уже точно. Все. Представляешь, идем мы с Ирочкой по Невскому, а она громко так: "Мама! Что это?" Я ей: Тише, доченька... это - трамвай". А шпиль Петропавловки увидела: "Ой, золотой ЭЛЕКТРИЧЕСКИЙ СТОЛБ!" Представляешь? Ребенок трамвая не видел... А шпиль у нее - электрический столб... ужас.
 
- Ну да, веская причина, чтобы разойтись с мужем...
 
- Да нет, конечно! Просто это уже... последняя капля. Я теряю ребенка! Это - не мой ребенок... она уже по-русски плохо говорит!
 
Верка обняла меня и положила голову на плечо.
 
- Жаль, что мой поезд ушел... согласилась бы я тогда остаться... Так ведь нет - что-то помешало. Не знаю, что.
 
- Ну, как - что? - усмехнулся я. - Ты тогда не знала, чем закончатся мои операции, сколько на это потребуется денег, где я их возьму и вообще... ненадежно как-то все, да?
 
- А теперь у тебя Маша... Что говорить о том, что невозможно... или... - она внимательно посмотрела мне в глаза. - У тебя с Машей тоже не ладится? Наверное, не ладится... В прошлый раз ты ведь со мной даже целоваться на захотел! А теперь...
 
- А теперь я опять холостой. Все, мы с Машей расстались. Ты еще не привыкла, что я не хожу "налево"?
 
Верка вновь выдержала приличную в таких случаях паузу.
 
- Знаешь, я с самого начала подумала, что она тебе не подходит... Не то что Настя - та хоть красавица была, и в голове что-то было...
 
- Ну, Маша - тоже далеко не уродина, и в голове... побольше, чем ты думаешь. Во всяком случае, потенциально.
 
- Вот-вот! - хохотнула Верка, - Потенциально! Потенциал-то он один, а на деле... Я тут, кстати, недавно Настю видела. Мы катались на катере, и она рядом сидела, какого-то мужика кормила с ложечки мороженым.
 
- И как она?
 
- О, я ее еле узнала! Разнесло - поперек себя шире! Теперь она - не двойник, а пародия на Софи Лорен! Но, кажется, вполне довольна жизнью...
 
- Это главное.
 
Верка изящно изогнулась на стуле, как бы подчеркивая, что она-то, в отличие от Насти, очень даже следит за фигурой.
 
- Знаешь, Вер... почему ты тогда на мое предложение не согласилась?
 
- Ну... интересно! И почему же?
 
- И почему все равно у нас ничего хорошего не выйдет?
 
- Почему не выйдет? Ты же сам сказал, что сейчас свободен?
 
- Да, но ты-то этого не знала... Ты думала, что я сейчас жене изменяю с тобой, да? Потому что у нас просто "сейчас что-то не ладится", так? Потому что "жизнь - это жизнь, всякое бывает".
 
- А что, не так?
 
- Нет, не так. Я Машке не изменял. А ты мужу изменяла. Всегда, с самого начала. И если мы с тобой сойдемся, ты точно так же будешь изменять мне.
 
- С чего ты взял?
 
- Да потому что это - твоя сущность! Потому что тебя заводит только что-то запретное, недоступное! А как только ты это получаешь, тебе становится неинтересно. Вспомни - тогда, в детстве... Когда ты круче всего возбуждалась? Когда была опасность, что нас застукают! А замуж ты за своего как вышла? Да все твои родственники, друзья, все окружение было против! Тебя считали ненормальной! И это было то, что тебе надо - ты бросила вызов всему миру и поступила дико, нелогично, но по-своему! Когда ты "вдруг поняла", что "всегда меня любила"? Когда я стал жить с Настей. А сейчас? Да тебе просто необходимы трудности! Ты с них кайф ловишь. Мне-то по-жизни приходится всякие барьеры преодолевать, я их себе не просил. А ты специально себе их создаешь. Ты - как собака на сене, и сам не ам, и другим не дам! Поэтому спишь со мной, а замуж вышла за другого... Я - твоя "неосуществимая мечта", за которой тебе необходимо гоняться в то время, как кто-то другой бегает за тобой. Но как только добиваться и преодолевать тебе становится нечего, у тебя появится что-нибудь новое - неуловимое и неосуществимое. Вот в этом между нами и разница. И поэтому у нас ничего не получится.
 
Верка задумчиво налила себе рома.
 
- Может и так... Просто... жизнь - это ведь серые будни. Никуда не денешься. А хочется праздника.
 
- Вер... я не считаю, что жизнь - это серые будни. Извини, но эти "серые будни" ты сама себе устроила. И я больше не хочу быть твоим "праздником". Давай останемся просто друзьями. Если ты не против.
 
- Что ж... хотя бы друзьями... Ты прав. Дружба - это важнее. Конечно.
 
Она поставила недопитую рюмку, на ходу набросила шубку, и каблучки застучали по лестнице. На другой день Верка уехала обратно к мужу.
 
(Продолжение следует)