Формула счастья. Часть 39. Последняя инстанция.

Продолжение.
 
Начало: Часть 1, Часть 2, Часть 3, Часть 4, Часть 5, Часть 6, Часть 7, Часть 8, Часть 9, Часть 10, Часть 11, Часть 12. Часть 13 Часть 14 Часть 15, Часть 16, Часть 17, Часть 18, Часть 19, Часть 20, Часть 21, Часть 22, Часть 23, Часть 24, Часть 25, Часть 26, Часть 27, Часть 28, Часть 29, Часть 30, Часть 31, Часть 32, Часть 33, Часть 34, Часть 35, Часть 36, Часть 37, Часть 38
 
- Вот что, Марго, зачем тебе куда-то ехать? Давай, перебирайся ко мне. То есть, сегодня прямо оставайся тут, а завтра заедем за вещами - такси вызовем.
 
- Ты серьезно? Спасибо, конечно. А ты уверен, что я тебя не стесню? Все-таки, вдруг ты захочешь девушку привести... или вообще жениться надумаешь? Но, конечно, это хороший вариант для меня. Из Питера уезжать не хочется... Я надеюсь, что это - не надолго. Как только найду что-нибудь приемлемое по цене, так сразу съеду. Но... только ты не думай, что это из-за тебя я вынуждена уезжать, и что ты теперь обязан как-то решать эту проблему... Типа, "за руку подержался - женись!"
 
- Вроде как не за руку... - не понял я.
 
- Но это же все равно ничего не значит...
 
- Для тебя это действительно ничего не значит? В смысле, все, что у нас было?
 
- Я думаю, это ничего не значит для тебя. Так что не парься, не бери в голову.
 
- Нет, ты не поняла, я хочу, чтобы ты навсегда осталась. Чтобы мы были вместе. И жениться - да, разумеется! Я до сих пор не предлагал, потому что раз ты с кем-то живешь, значит - все равно что замужем. Ну, вот и не претендовал. Но раз вы расходитесь - это меняет дело.
 
- А ты точно этого хочешь?
 
- В смысле?
 
- Ну... мне ваще-то в больнице все замуж предлагали. Все, с кем спала. Мораль читали, что, мол, "так жить нельзя", а потом - согласны они жениться, блин! Типа, чуть ли не осчастливить меня берутся!
 
- Да нет. Я наоборот думаю, что ты больше к... свободе привыкла. И, конечно, сомневаюсь, что согласишься. Но, может, рискнем? Не понравится - всегда можешь уйти. Но, конечно, было бы здорово, если нет...
 
Марго просияла и чуть не задушила меня в объятиях.
 
- Ну, тогда поехали за вещами! Такси не надо! У меня ничего нет - пара сумок всего. На метро дотащим... Я ведь когда от мужа уходила - ничего с собой не взяла. Только одну книгу, смену белья и пятерку на дорогу... И за квартиру судиться не стала. Выписалась в 24 часа - и все.
 
Юрист, работающий в суде (да-да, я ошибся с Марго, как Ватсон с Холмсом - она зналась с преступным миром, но... совсем с другой стороны!), который не предпринимает даже попыток бороться за свою собственность, это - нонсенс! Но у Марго на это счет есть железный аргумент:
 
- Эту квартиру давали не на меня. Я туда пришла со стороны, а значит, морально не имею на нее права. Да и... они так боялись, что я у них что-то отсужу... Мне чужого не надо.
 
Точно так же она добровольно отказалась от наследства у себя на родине - в пользу сестренки, мачехи и брата: "Им нужнее, а мне много не надо!"
 
На следующий день мы отправились за шмотками. Вещей действительно было немного. Ее теперь уже "бывший" сдержанно поздоровался и вынес из комнаты чемодан и пузатую сумку. Из сумки торчала какая-то чугунная хрень, делавшая сумку не очень подъемной.
 
- Это что? Это нам надо?
 
- Надо! Это - вафельница! Это - мое! Я сама купила.
 
- Ты что, будешь печь вафли?
 
- А то! Мы с сестренкой когда остались одни, ей четыре было, а мне десять. Я ее заставляю жрать макароны, а она капризничает: "Пирожков хочу!" Я ее сперва строила, типа: "Жри, что дают, и не выпендривайся!" А потом думаю: ну ребенок же не виноват, что мамы нет... А ей ведь хочется! Ну вот, начала сначала у соседей спрашивать, что да как... Потом мне подарили кулинарную книгу.
 
В общем, основная тяжесть - вот эта самая вафельница, кухонный комбайн и какая-то то ли мясорубка, то ли пароварка... хрен разберешь!
 
Пока я перекладываю железяки, чтобы как-то уравнять сумки по весу, "бывший" зовет Марго в комнату на пару слов. Выходит она не в лучшем настроении. Что он ей там сказал, я не стал спрашивать. Мало ли? Захочет - сама скажет.
 
И она сказала. Правда, гораздо позже:
 
- Он мне тогда говорит: "Когда твой Витя тебя выгонит - приходи обратно, я приму". Я говорю: "С чего ты взял, что выгонит?" А он: "Я таких людей знаю. Ты ему быстро надоешь. Такие, как он, не способны на долгие отношения".
 
- И ты из-за этого расстроилась?
 
- Но я же не знала... а может, он прав? Я-то тебя совсем не знала, а с виду выходило, что он прав... Вон, у тебя сколько баб вокруг увивалось, и ты их менял, как перчатки! Наверное, думаю, и я - одна из них... и ничего с этим не сделаешь. Вот, думаю, будешь ты гулять, а я буду с этим пытаться смириться, довольствуясь тем, что достанется мне... отвратная перспективка! Короче, когда поняла, что "влипаю", решила, что умом тронулась. Потому что ну совсем мне это было не ко двору. Пыталась понять, что же я в тебе нашла... А нечего! Циник, бабник, серьезно ни к чему не относится... Кроме "любовь зла" другого объяснения не нашла.
 
- А я то же самое думал про тебя!
 
- Да уж, мы друг друга стоили...
 
В течение первого года мы узнали друг о друге много интересного. Например, о том, как оба испугались какой-то непонятной незнакомой привязанности и как старались не дать ей развиться, потому что "быть строчкой в списке - не устроит, а рассчитывать на большее - не приходится". Узнали, что для нас обоих супружеская верность - это аксиома, которая не нуждается в доказательствах. Узнали, что для обоих печать в паспорте ничего не значит, потому что единственная и самая надежная гарантия всего - это наш свободный выбор. На вопрос: "Ты меня любишь?" мы ответили друг другу: "Я не знаю, что это такое". Я думал, что Марго старше, просто очень хорошо выглядит. Но оказалось, что она на два года младше меня. И... впервые за всю свою жизнь я не чувствовал себя в детском саду... Причем, независимо от возраста женщин, с которыми встречался.
 
Вскоре Марго ушла из суда, так как такая работа отнимала все время. Заседания могли продолжаться до позднего вечера. Ведь каждый раз решалась человеческая судьба. А к такому делу нельзя с поспешностью. Судья, с которой работала Марго, была очень ответственным совестливым человеком. Она переживала за каждого подсудимого. Особенно тяжело бывало, когда справедливость требовала одного, а закон - другого. Судья - эффектная длинноногая блондинка - так и не смогла устроить свою личную жизнь: "А за кого? За конвойных? Или за подсудимых? Я ж никого и ничего больше не вижу!" Все жалели, что Марго уходит, но отнеслись с пониманием: "Конечно, у семья - это главное" и пожелали нам счастья. Впрочем, работа в обычной конторе юристом тоже вскоре закончилась увольнением: "Как я могу помочь уволить человека, если мы не имеем права его увольнять? Начальство говорит: "Придумай, как обойти закон". Что значит "придумай"? Юрист для того и нужен, чтобы ЗАЩИЩАТЬ закон, а не ОБХОДИТЬ!"
 
Ну, что на это скажешь? Юрист, который собрался защищать справедливость! Как вообще ее угораздило пойти в юриспруденцию? Фирма ведет переговоры с конкурентами, а юрист: "Я этого говорить не буду, потому что это НЕПРАВДА". Да, с такими убеждениями ни на одном месте долго не продержишься... Впрочем, нас это не смущало. Денег хватало, зачем лишние нервы?
 
Формально я был все еще женат на Маше. Ни меня, ни Марго это обстоятельство не волновало. Вопрос встал ребром только когда понадобилось... прописать ребенка.
 
Можно просто подать в суд, и на третьем заседании разведут автоматом. Но это - несколько месяцев. Мы созвонились с Коганами. Нет, все нормально, Машу привезут. Руфь рассказывает, что когда лежала в больнице (горе подкосило ее здоровье), за Машей присматривала Сима. Однажды она забыла на столе ключи. Ночью Маша открыла дверь... Правда, на этот раз ее быстро нашли, но...
 
- Представляешь, - смущенно сообщает Руфь, - Машенька у нас теперь... крещеная.
 
Она говорит об этом с таким видом, будто Маша совершила что-то очень постыдное. Хотя что такого-то? Сам я отношусь к религии отрицательно, но не вижу ничего плохого в том, что кто-то верит в Бога. Каждый имеет право на свои убеждения. Вот только... какие там у Маши могут быть убеждения?
 
- И как это произошло? С чего она вдруг решила?
 
- Да в том-то и дело, что не решила... попала в компанию каких-то хиппи. Они говорят: "Ты еврейка? А хочешь русской стать?" Она: "Хочу!" Вот ее эти ребята и отвели в церковь: "Сейчас покрестим тебя в Православие - будешь русская!"
 
- Ладно, что переживать-то? Это же формальность. Да и говорить никому необязательно, если считаешь, что это как-то... неправильно или стыдно. И вообще, как обрезание не сделает русского евреем, так крещение не сделает еврейку русской!
 
- Так ведь она теперь крестик носит! И снимать отказывается...
 
- Ну, и подумаешь! Мало ли... понятно ведь, что она... с причудами. Пусть носит - жалко, что ли?
 
Коганы приезжают на старой машине. Я немного удивлен. С тех пор, как я отказался от этой тачки, она использовалась только на даче для поездок в лес. Где же джип? В ремонте, что ли?
 
- Мы продали машину, - поясняет Руфь. - Чтобы отвезти Машу на обследование в Германию.
 
Увы, но немецкие врачи тоже не помогли. Потом Маша месяц наблюдалась в Москве, во ВНИИ психиатрии. Результат - тот же. Болезнь можно стабилизировать, если соблюдать все рекомендации. Инвалидность неизбежна.
 
Георгий Исаакович снимает шапку, и я вижу, что он совершенно седой... Руфь тоже заметно сдала, но даже находит в себе силы шутить:
 
- Теперь у тебя будет новая теща... меня-то забудешь!
 
Я ее обнимаю.
 
- Что ты! Я нынче по совету народной мудрости на сироте женюсь, так что ты - моя единственная и неповторимая теща навсегда!
 
Маша вылезает из машины и здоровается бесцветным голоском. Она ставит подпись везде, где ей указали, и потом грустно говорит:
 
- Ну вот... вы теперь будете счастливы. А мне уж... не получилось. Такая вот у меня судьба.
 
Встреча с Машей производит на Марго сильное впечатление.
 
- Боже мой, бедная девочка! Это что же получается... я отнимаю у нее счастье?
 
- Не говори глупостей. Мы с Машей все равно давно расстались. И ты к этому не имеешь никакого отношения. Это уж скорее я тебя у кого-то отнял!
 
- Ну, ты сравнил! Этот-то... не развалится!
 
Регистрацию мы назначаем на ближайшие возможное время. В рабочем порядке. Не в торжественном зале, а в кабинете, сидя на двух стульях перед конторским столом, на котором то и дело надрывается телефон, пока работник ЗАГСа пытается прочитать нам какие-то напутствия. Ее это напрягает, и она , кажется, испытывает неловкость, что "портит нам праздник" в то время, как мы и так, вероятно, не имеем возможности справить свадьбу "на широкую ногу". Марго не выдерживает:
 
- Да возьмите трубку-то! Человек, наверное, по важному делу звонит.
 
Виновато улыбнувшись, тетечка отвечает по телефону. Но как только она возобновляет "торжественную речь", вновь раздается звонок...
 
- Извините... - она уже ерзает, как на иголках, пытаясь "разорваться" между клиентами. И тут мы хором выпаливаем:
 
- Да не парьтесь! Все отлично! Покажите, где тут подписать, и мы пойдем уже...
 
Администратор облегченно вздыхает и одаривает нас благодарным взглядом, пододвигая нам книгу с проставленными в нужных графах галочками. Спохватывается:
 
- А кольца... у вас ведь есть?
 
- Да ладно! - смеемся мы, - Дома наденем!
 
Несмотря на то, что, казалось бы, все трудности позади, над нами словно витает какая-то зловещая тень, иногда задевая крылом... Я видел, что Марго чем-то угнетена. Причем, с каждым днем - все больше. Она старалась этого не показывать, но я же не слепой. Она старательно играла роль "счастливой жены", но ей было плохо. Как-то глобально плохо. На мои расспросы деланно улыбалась: "Все в порядке!" Но "держать фасон" ей становилось все труднее... Периодически проскальзывали темы "я тебе не подхожу, ты мог бы найти кого-нибудь получше". Не только настроение, но и самочувствие ее ухудшилось уже видимым образом. Я был уверен, что она чего-то не говорит. Может, это как-то связано с ее тогдашним приступом, с которым она загремела в больницу, и который "сам прошел"? В принципе, Марго посещала врача в районной поликлинике. Ей ставили какие-то неполадки с почками, но ничего серьезного.... Она регулярно лечилась, принимала лекарства, пила травки... Да каждый третий живет с какими-то хроническими болячками, которые не сильно достают! Не может это так отбивать вкус к жизни! Тем более, Марго - не из тех, кого можно соплей перешибить.
 
В разговоре иногда проскальзывали намеки, что мы вместе - не навсегда, но что надо просто ценить то, что есть сейчас, и не думать о плохом. Все попытки зацепиться за эту "ботву" и вытащить всю "репку" натыкались на глухую стену, прикрытую шуточками наподобие: "Никто ж не знает, кому когда кирпич на голову упадет или чей самолет разобьется!" Мне это не нравилось. Но я ничего не мог с этим поделать. Марго совершенно невозможно было убедить ни в чем. Она всегда делала только то, что считала нужным. Впрочем, как и я. Когда-то она прикалывалась, сравнивая себя с Настасьей Филипповной из "Идиота" - мол, "я такая же сволочь, и так же плохо кончу". Я тогда поржал, заметив, что я, конечно, не князь Мышкин, но и не Рогожин, так что, пусть не дергается, в случае чего, убивать не буду... Больше всего выматывала неизвестность. И вот наступил день, когда Марго слегла. Первым делом я собрался вызвать врача: пусть ее увезут в больницу, пусть нормально обследуют, и тогда я уже узнАю все от врачей, а не от нее!
 
Но Марго с ходу просекла мои намерения.
 
- Нет. Никаких врачей. Я так решила.
 
Да что это за такая страшная вещь, что нельзя ничего сделать? Что нельзя даже попробовать бороться Почему?!
 
Это упрямство, этот упорный саморазрушающий настрой выводил меня из терпения. Я видел, что Марго мои настойчивые расспросы причиняют боль еще сильнее.
 
- Что ты от меня хочешь? Я делала все, что могла. Я честно старалась быть хорошей и правильной. Я старалась понять, что ты хочешь... Со всеми мне всегда это удавалось, только с тобой не получается почему-то... Всегда всех все устраивало... Все были довольны. Наверное, ты хочешь от отношений чего-то такого, что я не могу понять... так ты объясни!
 
- Да при чем тут я! Ты-то ЧЕГО ХОЧЕШЬ?
 
- Знаешь... ты первый, кто меня об этом спросил... Не знаю. Никогда не было повода об этом задуматься. Но со мной уже, наверное, каши не сваришь. А у тебя все будет хорошо.
 
- Хватит выделываться! Ты кому лапшу вешаешь? Не знаю, что там с тобой происходит, но если это проблема - ее надо решать! Если болезнь - ее надо лечить! Если у нас с тобой что-то не так - надо в этом разбираться... Как можно вот так сразу опустить руки? У меня тоже было мало шансов, но я же справился! И ты справишься.
 
Марго печально усмехнулась.
 
- Не в этом дело. Я не сдалась сразу. Я боролась. Честно. Я устала.
 
- А дочка? Ты о ней подумала?
 
- Она еще совсем малышка... Ничего, ты это переживешь. Главное, я знаю, что ты ее никогда не бросишь. Потом женишься на хорошей девушке, она быстро привыкнет к новой маме...
 
- Не говори ерунды! - Я уже начинал срываться. - Ты сама хорошо знаешь, что такое потерять мать! Неужели ты желаешь той же участи своей дочери?
 
- Мне было десять. Это другое дело. А вот сестренка быстро привыкла к мачехе и зовет ее мамой... Так что все будет нормально, вот увидишь... Но если тебя нынешний момент так раздражает, я могу куда-нибудь свалить... Это тебе сейчас кажется, что так все плохо... А человек на самом деле существо прочное, многое может пережить. Мне жаль, что так все выходит. Правда. Но ничего нельзя сделать. Я бы с радостью продлила этот год, если бы могла. Но это больше не может продолжаться.
 
- Куда ты свалишь? Ты встать не можешь!
 
- Надо будет - смогу.
 
- Я тебя не отпущу.
 
- А что ты сделаешь? - Иронично усмехнулась Марго, - Ты же сам понимаешь, что человека нельзя насильно заставить радоваться жизни!
 
Я без слов понял, КУДА она собирается "свалить". Слишком был мне знаком этот настрой...
 
- Да, тут я бессилен. Я не могу повлиять на твои мысли, твои желания. Но я не позволю тебе сделать глупость - тем, единственным способом, который у меня есть - я тебя не пущу механически. Возьму за руку и буду держать.
 
- И как долго?
 
- Сколько надо.
 
- Потом ты заснешь.
 
- Нет.
 
- Физические силы человека не безграничны. Когда-нибудь они у тебя кончатся.
 
- Значит, будем ждать, у кого они закончатся раньше, - и я взял ее за руку.
 
Если бы мне кто-то раньше такое рассказал, я бы подумал, что это - метафора. Невозможно не спать и не есть трое суток! Оказывается, возможно. Правда, под конец с головой странные вещи происходить начинают. Теряешь связь с реальностью. И главное - все становится безразлично. Заставляет организм продолжать выполнять команды мозга не желание, не инстинкты (они притупляются), не какая-то идея, а отвлеченное знание: "Я решил, что так надо. Сейчас я так не думаю, но, наверное, у меня были причины, и когда-нибудь я их вспомню". На четвертый день у меня отключилась способность логически мыслить. Я был неспособен построить в голове даже простейшую цепочку. Ситуация выходила из-под контроля полностью. Мой собственный мозг меня не слушался. Но сегодня Марго уже не смогла бы встать и куда-то пойти. Она не могла уже даже дойти до туалета. Только приоткрыть глаза.
 
- Жаль... Значит, все будет муторно и некрасиво.
 
- Я тебя не оставлю. Я пойду с тобой.
 
- Куда?
 
- Все равно.
 
- А ребенок?
 
- Ты о ребенке не думаешь.
 
- Да, я плохая мать. Но ты найдешь для нее хорошую. У меня к тебе последняя просьба: я знаю, что ты можешь достать... принеси мне что-нибудь... чтобы не мучиться.
 
- Я принесу на двоих.
 
Эта последняя жалкая попытка манипуляции не сработала. Марго вздохнула:
 
- Ну, и очень глупо. Жаль. А я на тебя надеялась.
 
Я взял с нее слово ничего не предпринимать до моего возвращения и вышел из дома. Светило яркое солнце. Осенний воздух был холоден и прозрачен. "Поехавшее" зрение выхватывало из окружающего мира отдельные картинки, уже не будучи в состоянии их проанализировать. Куда я иду? Зачем? Почему все так? Я всегда мог справиться с любой, самой трудной задачей, если это было по-настоящему надо. Я знал - если напрячь все силы, если не сдаваться, обязательно победишь! Но силы кончились. А результата нет. Я испробовал все, что знал... Но на моем пути встало непреодолимое препятствие - свободная воля другого человека. Я хотел этого человека спасти во что бы то ни стало. Но я не мог нарушить его волю. Не мог, потому что не хотел.
 
За поворотом показались купола храма. Вот - последняя "инстанция", куда я еще не обращался. Я не верю в Бога. То есть, не исключаю существования какого-нибудь там "энергетического поля" и тому подобное, в природе много неизученного. Но вот в такого "Боженьку, который нас слышит и творит чудеса" - конечно, нет... Я и в детстве-то знал, что Дед Мороз - это актер переодетый, а волшебниц и волшебников придумали детские писатели... Люди сами себе придумывают сказки, чтобы не видеть суровой реальности. Но я так не могу! Я не могу искренне верить в придуманное... И все же я не прощу себе, если не использую хотя бы один, даже самый невероятный шанс для достижения цели, которая так важна. И я вошел.
 
В небольшой церквушке все стены до потолка увешаны иконами. Я не знал, куда надо подходить. К тому же, там было прилично народу, я не хотел мешать и толкаться. Подошел к какой-то небольшой иконе... Это Бог или какой-то святой? Да какая разница! Если сила, с которой я собираюсь разговаривать, реально существует, то ей по фигу, где я стою и куда смотрю. Когда имеешь дело с объемом, плоскостные координаты не очень важны. Я и зашел-то в храм не в надежде "найти там Бога", как некое волшебное существо, витающее между свечками, это скорее символическое подтверждение моей готовности к "переговорам". Разумеется, я не знал ни одной молитвы. Собрав последние остатки рассудка (слова с трудом складывались в предложения), я отчетливо произнес про себя: "Если Ты есть, и если Ты такой, каким Тебя представляют верующие, соверши чудо. Я расписываюсь в своем бессилии и прошу помощи". А что я могу предложить взамен? У меня нет ничего достаточно ценного, что я мог бы предложить силе, ведающей вселенной. Если Бог есть - то и все, что у меня есть, и сама жизнь - все в Его руках. Смешно предлагать: "Если хочешь, возьми мою жизнь" Тому, Кто и так дает и забирает жизнь по своему усмотрению. Это как рабыня Ксанфа в фильме "Эзоп": "Господин мой, я буду твоя на веки!" - "Ты и так моя! А если понадобишься мне как женщина, я обойдусь без твоего согласия". Единственное, что у меня действительно есть моего - это моя свобода выбора. Выбора ДОБРОВОЛЬНОГО. Это я и предлагаю. Я не обещаю, что стану настоящим верующим. Ведь даже если исполнять все, что положено - этого очень мало. Совершенному существу не может быть нужна бездумная рабская покорность... такое мелкое тщеславие пристало диктатору какой-нибудь банановой республики или пахану бандитской группировки. Но не всемогущему всесильному Творцу всего сущего... Поклонение и ползание на карачках нужно только страдающим комплексом неполноценности ублюдкам... Бог может желать только самого лучшего, что есть в любом мире - искренней любви... Но нельзя любить того, кого даже не знаешь. И нельзя пообещать, что полюбишь, когда узнаешь... Мало ли, каким будет это знание? И единственное, что я могу честно пообещать: отнесусь без предубеждения. Попробую узнать и понять. И, если это нужно, добровольно согласен на изменение моей собственной личности... то, чего я никогда не доверял никому. Наверное, мое "я" - это и есть то, над чем я по-настоящему властен. Я готов отказаться от этой власти и позволить "лепить" из меня то, что Он считает лучшим и правильным. И я постараюсь понять, что именно.
 
Еще раз повторяю свое "желание": "Неважно, будем мы вместе или нет. Неважно, что вообще в результате достанется мне. С меня довольно одного: пусть будет жива и счастлива. Со мной, или с другим. Неважно".
 
Конечно, я понимал, что такими вещами не шутят. Не те масштабы, чтобы лукавить и красоваться. Но я был совершенно искренен. И меня это удивляло. Я никогда не думал, что может быть так важно сохранить что-то или кого-то - любой ценой. Меня немного сбивало с толку, что если бы Марго погибла от несчастного случая, или ей просто было бы суждено умереть, это не было бы так страшно и непоправимо, как если она покончит с собой... Я очень многого не знал. Я не знал, что сражаюсь не за ее жизнь, а за ее душу. Потому что это - и есть самое ценное. И любая цена за душу того, кого любишь - все равно ничтожна.
 
Домой я возвращался почему-то с уверенностью: все устроится, как надо. Внутренне я для себя решил, что готов ко всему. Теперь я действительно сделал все, что мог.
 
Марго подозвала меня и в двух словах объяснила, в чем дело.
 
- Ясно. Ничего. Я надеюсь, еще не поздно.
 
- Если честно, я хотела сначала просто сбежать, ничего не сказав. Хотела, чтобы у нас испортились отношения, и ты бы сам меня послал... и не жалел об этом. Но не вышло... Я помню, как моя мама умирала. Ее сначала все от туберкулеза лечили, а оказалось - рак. Неоперабельный. Я не хотела так же загибаться, когда дом превращается в склеп, все ходят на цыпочках и ждут, что случится неотвратимое... Я хотела, чтобы вы были счастливы.
 
- Мы и будем счастливы! Но только все вместе!
 
- Но как?
 
- Что значит "как"? У тебя-то пока - все операбельно! Значит - "резать к чертовой матери"! И чем скорее, тем лучше.
 
- И что от меня останется? Оно тебе надо? Ты влюбился в ту красавицу, которой я была... а теперь...
 
- Идиотина! Я в тебя не влюблялся - это раз! Вообще не понимаю, что мне тогда было от тебя нужно, так и не разобрался... Во-вторых, мне совершенно по хрену, как ты выглядишь! Неужели ты серьезно думаешь, что я клюнул на сиськи и локоны? Думаешь, я этого добра мало видел? Но главное, если эта "красота" тебя убивает, значит это - враг номер один, от которого надо срочно избавляться - и все!
 
- Я думала... пока могу добраться до Обводного канала... но оказалось, уже не могу. И потом я решила, что в любом случае ты имеешь право знать. Иначе нечестно.
 
- Ну, и глупо! В Обводном ты не утопишься. Он мелкий, грязный и холодный... Противно только будет, а потом вытащат!
 
- А тебе... тебе разве не противно будет?
 
- Что за чушь! Ты же... не в таракана превратишься! - я засмеялся.
 
- Но все-таки... как же женственность?
 
- Я люблю человека, а не его половые признаки!
 
- И детей у меня больше не будет.
 
- А нам что, мало? В конце концов, надо будет еще - усыновим! Вон, сколько брошенных детей... Это ж надо... Обводный канал... как до такого додумалась! И ты ж не такая дура, как та русалка! Мозги, вроде есть!
 
- Наверное, нет... - слабо улыбнулась Марго.
 
- Вот что, я вообще в невесомости какой-то уже. Сейчас - падаем и спим. А завтра - в больничку и готовимся к операции. Так? Ну вот, значит, пока тебя подготовят, я послеоперационный бандаж куплю для грудного отдела. Чтобы кожа лучше прижилась. А потом остальное все вычистим... А потом...
 
- Что потом?
 
- А потом настанет лето. И мы поедем на море.
 
- Как же на море, если загорать нельзя?
 
- А мы будем купаться рано утром, когда еще солнца нет... и людей...
 
- И волосы у меня уже сейчас вылезают... а потом... - уже засыпая, бормотала Марго.
 
- А мы не будем ждать, пока вылезут. Мы их прямо сейчас отрежем и закажем большой красивый парик...
 
Я замолчал. Марго спала. Чудо произошло - моя вселенная встала на место. Впереди много дел. Но теперь задача ясна, можно приступать. Теперь все будет в порядке... а то... ненавижу загадки!
 
В следующую секунду я тоже выключаюсь.
 
(Продолжение)