Попутчик

«Каждый человек сам создаёт свой мир».
 

Ночь. В Москву из Риги скорый поезд мчит.
Стучат колёса, за окном огни мелькают тусклые.
Пью кофе в ресторане, в купе женщина храпит.
Чтоб не заснуть, листаю книгу Соловьёва В.,
С названием таинственным: «Мы – русские!».
 
Бармен за столиком, посапывая, крепко спит.
Очень тихо музыка, без слов, приятная играет.
В другом углу, за столиком, ссутулившись, сидит
Мужик – в фужере водку с пивом он мешает.
 
Вдруг мужичок тот встал и подошёл ко мне.
«Прости, сестра» - сказал – « Я рядом посижу,
Давай поговорим о жизни нашей, о стране,
Ты, вижу – русская, как я, по книге я твоей сужу».
 
Ну, что ж, к тому же книгу Соловьёва дочитала,
А разговор быстрей разгонит грусть-тоску дороги.
«Садись, братишка. Давай поговорим. Как твои дела?
Ты много пьёшь, дотащат ли тебя до дома ноги?».
 
« Да, путь не долгий, ехать час всего,
Сойду в Твери, я к другу еду ….
Тоскливо мне! Сегодня день зачатья моего,
А другу самогона жбан везу и банку
Липового мёда».
 
«Зачатья день? Такого праздника не слышала я, брат!»
Он пальцем показал на моей шее медальон.
«Вот у тебя, - сказал он, - рядом с сердцем «коловрат»,
А у меня татуировка «свастика», и моё имя - Соломон».
 
« Ну, ты даёшь! Чтоб вместе «свастика» и Соломон.
Ты врёшь, иль мне всё это снится?».
Он паспорт показал, читаю, правда – Соломон.
Рубахи ворот расстегнул, а там, действительно,
Ярилы Бога колесница.
 
«Ну, брат, ты удивил! А день зачатья почему?
Такому торжеству, в чём кроется причина?
Тебя зачали, радуйся ты празднику сему,
И жизнь ты долгую прожил, поди, уже седьмой
Десяток жизни той. Скажи, права ли я, детина?».
 
«Родился я в июле 45-го, через два месяца после войны,
Но жизнь моя, увы, сестра, немного подкачала ….
Прости, мне душу хочется тебе свою «излить» ….
Не возражаешь, если я начну с начала?
 
Мои родные жили в коммуналке на Тверской,
Отец, мать, старший брат и дядька герой-фронтовик,
С «гражданской» он вернулся без ноги одной,
И жил в квартире со своей семьёй, ещё один жилец,
По интендантской службе, блин, полковник.
 
В шкафу у дядьки моего хранилась старая шинель,
Его «подружка боевая» с Дальнего Востока,
В том месте, где тогда в него вошла шрапнель,
Была она вся в дырках от бедра до каблука.
 
Медалей восемь штук висели на тряпице на стене
И орден - за геройство и отвагу. Но, не в том интрига!
И шашка наградная, кавалеристу в память, на ремне,
И «маузер» - подарок от любимого комбрига.
 
Герой. Тебе почёт. Всё вроде хорошо. И жив, и руки есть ….
Прости, сестра, сейчас вернусь я к теме.
Тогда случилась в нашем доме страшная беда,
А дело всё в шинели и … её эмблеме.
 
Эмблема нарукавная и … «свастика» на ней
Средь букв «РСФСР», как паучок сверкала,
Командарм В.И. Шорин, в 19-ом году гордился ей.
Она тогда с семьёй моею шутку горькую сыграла.
 
Все знали про геройскую эмблему. Что сказать?
Пока не грянула война, вторая мировая, и гад,
Фашист, на Русь родную начал наседать ….
Тогда, сосед-полковник, крыса, «капнул куда надо».
 
Пришли из СМЕРШа, трое с офицером во главе:
«Сними эмблему, выкормыш фашистский!» …
И дядьку кулаком ударил, мразь, по голове,
А дядька, хоть и без ноги, но шустрый, как мальчишка.
 
Хватает «маузер», и брат мой шашку, хвать…
Ну, тут они моих в «три дула завалили»,
Потом уж трупы их ногами начали пинать,
И, даже мать мою, сердешную, избили.
 
Отец на фронте был, он ничего не знал,
Мать ничего ему от страха не писала ….
Сосед-полковник, дядьки-инвалида,
Словно победитель, комнату занял,
И морда крысья, радостью блистала.
 
Война шла. Мать с утра до ночи на заводе ….
Она до самой смерти помнила его оскал ….
Полковник-интендант, почти всегда «на взводе»,
Он со складов армейских: водку, масло, хлеб,
Консервы, шоколад коробками таскал.
 
Прости, сестра, Похоже, «перебрал».
Ну, ладно. Поверь, мне очень тяжело, я не юлю!
Расскажу тебе я о своём зачатье ….
Шестого октября, полковник этот, изнасиловал мою
Родную мать. Его потомкам шлю моё проклятье!
 
Полковник-гнида моей маме угрожал ….
Принёс потом конфеты, колбасу и водку ….
«Жене моей, что скажешь …., - и за горло взял –
Подохнешь, как собака в лагерях. Смотри!!!»,
И слюни липкие смахнул со своего второго подбородка.
 
В июне, с фронта, мой пришёл отец,
Мать встала на колени, зарыдала ….
Сосед-полковник, затаился в комнате, подлец.
Отец мой выбил дверь и гниду
Эту вытащил рывком из одеяла.
 
Один ударил только раз его отец ….
Тот обосрался, вонь, орёт, как поросёнок.
Обгаженный во двор он выскочил, подлец ….
Из окон все смотрели, было утро раннее, спросонок.
 
А через месяц появился я, вот этот охламон.
Отец меня к груди своей, прижав, сказал:
«Я назову сынишку, по-еврейски, Соломоном.
Ведь Яшка Блюмкин в его жизни,
Тоже свою роль поганую сыграл».
 
Ты ж видела, что по отцу «Васильич» я,
Я – Кузнецов, фамилия моя гремит по всей Руси.
Да, русский я, но прости меня, по имени я Соломон.
А что такой невзрачный? Тут генетиков спроси.
 
Татуировка на моей груди, как память о герое.
Да, нашу «свастику» - знак Солнца, испоганил гад.
За это, да и многое ещё чего, он получил сполна,
Жаль только, много наших полегло солдат.
 
Скажи сестра, я «свастику» ношу, но я ведь не фашист!
Горжусь я «свастикою» дядьки - воина моей страны,
В боях за Родину воюет честный гражданин и коммунист,
А на складах армейских жрёт и водку пьёт член партии,
Ворюга и прохвост, товарищ, Яшка Блюмкин».
 
«А что за друг?». «Да, он с отцом служил в одном полку….
Все беды моей жизни приключились в октябре ….
В дни осени, отец мой умер, мать…. Нагнал, прости, я скуку…
И дядя-инвалид, и мой, мне не знакомый, старший брат,
Убиты в октябре….Мне одиноко, дай, сестра, мне руку!
 
Я, в октябре, два года как, похоронил жену ….
Сынов своих не вспоминаю даже,
Сбежали, как последние собаки из страны,
Поэтому и пью, а на душе всё гаже ….
 
«Нам, бать, здесь душно, как в тюрьме,
Хотим свободы, демократии, пространства!».
А я, своею волей, как предатели противны мне,
Лишил их нашего российского гражданства.
 
Не может человек, в годину трудную, любя свою страну,
Сбегать, как крыса с корабля, от своего народа.
Искать жратву получше. Что ж! Предатели, - мои сыны!
В них ржавчиною проступила Яшки Блюмкина порода.
 
Хоть с виду хлипкий я, но с русским духом я – здоров,
И коль случится страшная военная година,
Как Тарас Бульба, порублю предателей сынов.
Так я решил, такая видно у меня судьбина.
 
Евгеника – наука, говорят, о человеческого рода чистоте,
Генетика – всё больше о болезнях, безумстве и уродах.
А сыновья мои и я, скажи сестра, мы – кто,
Коль Яшкой Блюмкиным, моя и матери моей, испорчена порода?».
 
«Уймись ты, Соломон – ему сказала я –
Ты – русский, коль близки тебе печали нашего народа,
И, русские, под стать тебе, небось, и твои сыновья.
Ты – празднуй день рождения с сынами. Вы ж одна семья!
Не празднуй страшный день зачатья, от подонка и урода!».
 
Он встал. «Прости меня, сестра!
Вон, огоньками Тверь уже за окнами мелькает.
Наверно ты права, зря «квашу» я с утра….
Ты, мудрая! Твой «коловрат» вот эту жизнь мою,
Возможно ведь, и в правду залатает».
 
Как странно. Поезд. Ночь. И русский Соломон.
В Тверской губернии, посереди России ….
Вновь застучал колёсами вагон….
Ему махнула я рукой. И он, в ответ,
Подняв ко мне глаза свои небесно-голубые.
 
Взялась за книгу Соловьёва В.
«Мы – русские! И с нами Бог!». Что пишет он?
Читаю соловья российского я откровенности.
Покачивается плавно ресторан-вагон ….
Я узнаю, что: «русские – евреи современности».
 
Хороший русский парень Вова Соловьёв. Бунтарь!
Он ратует за честность власти, сильные законы!
Он пишет то, что Русью править должен русский царь,
А, как руководить, ему советами помогут, его верные
Друзья: Абрамы, Моисеи, Иуды, Сары, Ааароны.
 

Постскриптум.
 
Царь Соломон кольцо своё с руки сорвал,
Надпись: «Всё пройдёт!», на нём блеснула,
А внутри кольца вторую мудрость прочитал:
«Пройдёт и это!», и мгновенно злость уснула.
 
Два Соломона: иудейский царь и русский Соломон.
Неистощима на загадки ты, природа!
Но, в одном точно прав В. Соловьёв, ведь умный он:
«Хитрей не тот, кто голосует, а тот, кто после
Сосчитает голоса голосовавшего народа».
 
Пройдёт и это! Мудрым людям верю я!
Наступит день, вновь засверкает Русь былая!
Могучая, красивая, любимая страна моя
Расправит плечи, руки к Солнцу поднимая!