Спасение Рыжей Сони. Часть 2

Спасение Рыжей Сони. Часть 1
 
Соня сидела за свои маленьким столом, записывала в тетрадь очередной состав снадобья, способного поднять живое существо, заболевшее и находящееся на грани жизни и смерти.
 
«Какой смысл в этом, если они все, буквально все ненавидят все живое? Ну, зачем они это хранят и заставляют меня все это записывать?» - думала Соня, не допуская, впрочем, никого внешнего проявления своих дерзких мыслей. «Они» - это Аарон, который бывал очень редко в зале для занятий, Рэй, который стоически выполнял который уже год обязанности по образованию юной Сони и вечно снующая Ирма, хорошо скрывавшая свою ненависть в девочке, и приставленная к ней для каждодневного сбора сведений. Отчим и мачеха Сони все время твердили ей, что Ирма – источник всех проблем в замке, ходячая интрига и беда. Она вплывала в своих немыслимых по помпезности и роскоши нарядах, склонялась за плечом Сони, присматривалась, источая одуряющий аромат трав и гниющей плоти. Ирма творила свои темные дела за пределами замка, о которых только можно было догадываться по этому удушающему «аромату» и довольному выражению ее красивого лица. Соня не желала даже думать об этом, поскольку берегла свой внутренний мир от вторжения этих «наставников» и «учителей». Как-то раз ее застали за выращиванием дерева персика из косточки, чудом попавшей к ней из ближней деревни. Вернее, дело было так. В очередной раз проснувшись, Соня гуляла поздно вечером. Мимо ехала телега, нагруженная корзинами с фруктами и еще чем-то пряно пахнувшим. Упряжью управлял усталый пожилой мужчина, а рядом сидели двое – маленькие брат и сестра. Они ели персики и смеялись. Соня неслышно побежала рядом, жадно вглядываясь в лица сидевших на телеге. Вдруг мальчик выронил из рук оранжевый плод, телегу качнуло и Соня выпустила их из своего внимания. В траве лежал персик, солнечный, теплый, согретый теплом детских рук, источающий незнакомый для нее запах. Он был целый, пушистый и большой плод, похожий на живое существо. Соня принесла домой этот персик, и только на следующий день попробовала его на вкус. Вкус был также приятен как и запах.
 
В ее рыжеволосую голову вкрались странные мысли-сомнения о том, что, возможно, Пятнадцатый бывает не совсем прав, когда говорит о том, что мир вокруг жесток, что все там, за оградой замка – страшно и ужасно, а люди…Люди – глупые и никчемные создания, которым место-то только – в хлеву или на пашне.
 
Соня стала закапывать косточку в земле возле ограды. Затем два раза взмахнула руками и разбудила в ней силы, побуждающие зародыш к росту. Косточка прорастала на глазах, почки набухали, листья зеленели, а стебель окреп и подался в длину.
 
Соня зачарованная сидела и смотрела на рукотворное свое чудо. Рядом с ней возникла Ирма, стала причитать, что это вредное и ненужное для ученика Аарона занятие, почему-то руками, а не с помощью магии, вырвала растение и силой увела девочку в темный, сырой зал, набитый свертками, свитками и книгами. Соня была в смятении, поскольку она заметила, что Ирма это сделала не только потому, что не любила ее, а потому, что чего-то боялась. Чего только?
Соне крупно «влетело» за эту косточку. Она две недели не выходила из замка, довольствуясь только видами из зарешеченных окон, усиленно переписывала книги и натирала многочисленные зеркала замка.
 
Ее живое восприятие действительности, скорее всего, очень сильно выручало девочку. Не будь она такой веселой и озорной, возможно, она бы давно погибла бы от тоски или холода в этом замке, прибежище безобразных чудищ и магии. С чудищами она тоже пыталась дружить и ладить. Иногда это получалось, но чаще страшные на вид друзья по играм предавали ее, рассказывая Рэю или Ирме все детали их совместных забав, навлекая и на свою, и на рыжеволосую головку еще больше наказаний и неприятностей. Была и категория троллей, которые были постарше и мудрее, чем основная часть жителей замка. Тролли постарше как будто жалели девочку, понимая зыбкость ее положения, ее необычность и странность. Один из них, старший хранитель кладов, по имени Четвертый, седой и старый тролль иногда подсказывал Соне как ей быть то в одной, то в другой ситуации. Но чаще всего он молчал во время экзекуций Ирмы или ее нарочито истерических жалоб Аарону на несносное поведение «девчонки».
 
Аарон как-то сам нечаянно стал свидетелем одного зрелища, которое Соня устроила для развлечения маленьких троллей, в очередной раз родившихся у Пятнадцатого и Тридцатой. Она стояла возле открытого окна, откуда был виден темный, ночной лес и руками направляла движение светлячков, которые в оконное проеме своей маленькой светлой тучкой как бы рисовали то цветок, то жука, то месяц. Они сбивались то в одну фигурку, то в другую, а малыши, сидящие в комнате заливались смехом, который дополнял отчаянный хохот Сони.
 
Аарон в бешенстве стоял и молча наблюдал за этой сценой. Вдруг Соня повернулась, а маленькая, светящаяся тучка быстро унеслась в темную даль за окном. Ей было уже десять, рыжие волосы сильно отросли, ведьминские глаза горели как у кошки, а серое, длинное платьице плотно облегало ее стройную фигурку. Она была настолько хороша, что Аарон невольно залюбовался ею. Забытые им чувства шевельнулись в его темной душе, а рука невольно схватила как спасение серебряный медальон. Она невыносимо раздражала его, напоминая старое, забытое за давностью лет чувство. Его дорогая любовь давно была похоронена в заветном уголке сада, рядом с замком, а ее кости давно истлели, но образ был жив в душе старого Мага. Его дорогая смертная женщина давно ушла, безвременно, предприняв отчаянный шаг к спасению из его логова и была убита стражей Аарона. Он думал, что забыл это, но нет, эта девчонка напомнила о старой, затянувшейся ране. Значит, и он может любить, значит и он может чувствовать. Нет, этому не бывать, он вычеркнет даже тень этой мысли и воспоминаний о давнем чувстве, истребит в себе все, что так напоминает ему, что и он был когда-то человеком. Очень давно, за пределами памяти и самой его жизни.
 
Он принял решение и ужесточил порядок в замке, каждый день напоминая Ирме и Рэю о том, что девочка плохо воспитана, неважно занимается и вольнодумствует.
 
Трагедия случилась тогда, когда погиб Пятнадцатый. Он пошел за хлебом и молоком для Сони, но был пойман деревенскими жителями. Пятнадцатый употребил все свое мастерство и вырвался из рук крестьян, но был казнен у себя дома, в замке. Аарон сказал, что всем жителям его дворца запрещено показываться на глаза людям, а уж тем более, попадаться к ним в ловушки. Пятнадцатого привязали во дворе, оставили до утра, где он просто сгорел сам собой, под палящими лучами солнца.
 
Соня не спала весь день. Первая она вышла во двор, собрала все, что осталось от отчима – большую перламутровую пуговицу, остатки одежды и его амулет, связала в узелок и закопала, пометив место камнем. Пошел дождь и она тихо плакала на маленьком холмике, вспоминая приемного родителя, его наставления и доброту. Слезы перемешивались с каплями дождя, все больше и больше укрепляя в ее сердце мысли, что она – человек, а не маг и является лишней в этом царстве теней, чудовищ и волшебства.
 
Аарон сделал это нарочито, стараясь досадить Соне. Ведь он знал, как она привязана к своему клану, «семье». С той поры ему доставляло удовольствие делать Соне больно, а угодливая и хитрая Ирма старалась обставить все так, что во всех своих бедах была виновата именно Соня и никто иной.
 
Рэй не принимал никакого участия в этих «играх». Он отстраненно наблюдал за всеми, всегда следовал за учителем, усиленно работал и в свободное время бегал в окрестностях. Бегал в одиночестве и никто не знал – где он бывает, что делает и видит. Он был сплошной тайной, молчаливой, красивой и угрожающей. Время стало накладывать свой неумолимый отпечаток на то, как выглядел бывший человеческий ребенок. Одевался всегда в черное, глаза из серых часто становились сами собой черными, кудри были жесткими, на руках давным-давно выросли длинные ногти, совсем как у Властителя и Ирмы. На Рэе можно было бы с уверенностью подтвердить общее правило, действующее на обычных людях – с годами проступала истинная суть мыслящего существа. Вы же замечали, как может быть красив старый и неприметный на первый взгляд умный и добрый человек, а как безобразна красота эгоиста и развратника? Вот и красивое лицо Рэя стало превращаться в холодную маску и он напоминал, скорее статую, неживую, бесстрастную. Все его существо как бы говорило о мертвой сути внутреннего мира молодого человека, в чем он преуспел, глядя на своего учителя и его приспешницу. К окружающим от относился, за исключением Аарона, к пренебрежением и немного отстраненно участвовал к экзекуциях над провинившимися. А самым любимым его делом было садиться подле учителя и внимать его речам. Еще он любит с ним охотиться, причем оба напоминали двух волков, в которых, кстати, часто и обращались, наводняя ужас на деревни. Многие люди, как говорили проныры-эльфы, часто летавшие у окна Сони, пугались двух страшных то ли собак, то ли волков, один из которых был темный и крупный, другой помельче, серебристый и изящный.
 
Однако чем старше становилась Соня, тем больше внимания притягивала она со стороны Рэя. Может быть, сказывалось, что он все-таки человек и мужчина, а может быть девочка и на него распространила свои чары, о силе которых она частенько и не догадывалась.

Продолжение следует…