Серьги

Ночью выпал первый снег.
 
Стоя у окна с чашкой утреннего кофе в руках, зябко передернула плечами. В квартире было достаточно тепло, просто зиму она терпеть не могла и всегда мерзла. Вот и сейчас, при виде стерильно-белого двора, еще не прочерченного колесами машин и цепочками следов, почему-то вспомнилась операционная с ее леденящей чистотой. И холодом…Бррр!

 
Снова поежилась и, обжигаясь, сделала несколько мелких, быстрых глотков, чтобы поскорее согреться и прогнать противную дрожь внутри. Выходить из дому решительно не хотелось. Представила «пробки» в центре города, надрывно сигналящие машины, множество мелких аварий-столкновений, противную, чавкающую слякоть под ногами и мокрую гнусь, секущую по лицу и пристающую к стеклам очков. Картинка не вдохновляла…
 
Конечно, планы можно было поменять: отложить давно намеченный поход по магазинам – так даже с удовольствием. «Шоппинг» ее стихией никогда не был, только по необходимости. Вот и сейчас не мешало бы прикупить зимние сапоги, старые совсем вид потеряли, но ничего, еще целые… Остальное и подавно может подождать! И продуктов вполне хватит, вот только сигареты… Нет, дойти хотя бы до сигаретного ларька все-таки придется!
 
Поставила в мойку пустую чашку и, исполненная решимости покончить быстрее с тягостной необходимостью, полезла в шкаф, за теплыми вещами.
 
Минут через 10, натянув на себя все, что можно и завернувшись до кончика носа в теплый шарф, уже сбегала вниз по лестнице. Дверь подъезда была открыта настежь, на пороге топталась соседка. Досадливо поморщилась: «Хоть кол на голове теши! Зачем было скидываться, ставить кодовый замок, если двери всегда нараспашку?!»
 
Бороться с соседями-пенсионерами было решительно невозможно. Летом они регулярно оставляли дверь открытой, «проветривая» подъезд. В результате пустые бутылки и использованные шприцы на полу между этажами уже стали привычным зрелищем. К тому же, привлеченные «пикантным» запахом, постоянными обитателями подъезда становились огромные зеленые мухи… Зимой, безнадежно зацикленные на «экономии», постоянно тушили в подъезде свет и доставали из ящиков почту при открытой двери, чтобы хоть что-то разглядеть в темном, глухом тамбуре. Потом, закрыв двери, спотыкаясь в темноте на ступеньках, потихоньку ползли домой с чувством исполненного долга. Что-то доказывать, объяснять и просить было бессмысленно: с их точки зрения, они поступали совершенно правильно…
 
Вот и сейчас, увидев соседку, распахнутые двери и открытый почтовый ящик, тихонько выругалась про себя. И только спустившись ниже, поняла: что-то не так. Соседка беспрерывно, монотонно бубнила себе под нос, переминалась с ноги на ногу, беспорядочно размахивала руками. Редкие пряди седых волос растрепались, выбились из-под шапки. Возле ушей они выглядели непривычно темными и с их кончиков, набухая, срывались тяжелые, крупные капли, падали на уже мокрый воротник пальто. Теперь она отчетливо видела – мочки ушей у соседки были разорваны…
 
Понять, что произошло, было секундным делом. Бабулька, как обычно, зашла в подъезд, выключила свет и, оставив двери открытыми, повернулась вытащить почту… Более удобной для грабителя ситуации представить было нельзя! Подошел сзади и, не раздумывая, вырвал серьги из ушей… Поминай, как звали! Хорошо, хоть не стукнул по голове, чтобы не поднимала крику: 86 лет, не шутка – могла от удара и не оправиться… И как только сердце не прихватило?
 
Через секунду она уже колотила в двери квартир первого этажа. Выскочившим соседям передала бабку «с рук на руки», сопроводив резким: «У нее шок! Немедленно корвалола, капель 50-60! Одеяло на плечи, теплое питье, и, да – остановите кровь… Перекись в доме есть? Налейте на бинт или ватку и прижмите. Потом – звоните в милицию и «Скорую»… Я сейчас!»
 
Шансов было мало, очень мало, но – они были… Уже на бегу прикидывала, сколько поблизости магазинов, киосков, «забегаловок», куда подонок мог ткнуться, чтобы сбыть по дешевке «добычу»! Оббежала всех… Оставила свой телефон, слезно попросила: «Девочки, если сунется – перезвоните! Бабка, скорее всего, его и не рассмотрела толком, хоть бы словесный портрет иметь, если не «свой», залетный…» Пообещали все, и она им поверила: люди были просто в трансе, бабульку многие знали…
 
Но самая большая надежда у нее была на серьги… Работала соседка в молодости в торговле, была завмагом. Водилось у нее тогда золотишко! Правда, в «лихие» 90-е, да и потом, за столько лет на пенсии, ушло все потихоньку, только эти серьги и остались. Сохранила она их! Видимо, дороги были как память о чем-то, только ей ведомом…
 
А серьги и впрямь были приметные. Не антиквариат, конечно, но и не «новодел», не магазинная «штамповка». Добротная ручная работа, сделаны явно на заказ: в серединке цветка – рубин, не крупный, но «чистой воды», с хорошей огранкой, лепестки – бриллианты мелкие. И еше листочек сверху, тоже – с алмазной осыпью. Видные серьги, не спутаешь!

 
Уж сколько она, да и другие, соседке говорили: «Ивановна, не рискуй! Времена сейчас – сама знаешь, долго ли до беды…» Упрямо вздергивала подбородок: «Мои серьги, что хочу – то делаю! Единственное, что от той жизни осталось… Вот и буду носить, и похоронят меня в них!» В последнем она, честно, очень сомневалась – хоть и жила бабулька одна-одинешенька, наследнички имелись, случись что, объявятся без задержки. И не верилось, что проводят в последний путь с такими деньжищами в ушах, народ больно мелочен стал… Но «хозяин-барин», не переубедишь, да и характер у Ивановны тот еще…
 
Когда вернулась, у подъезда уже «Скорая» и «бобик» милицейский стояли… Подошла к врачу со «Скорой»: «Ребята, ее бы в больницу! Живет одна, чтоб переночевал с ней кто – не согласится ни в жизнь, а неровен час, сердце… Мало ли, после такого стресса. Пусть откапают, сердечко поддержат, да и среди людей побудет…» Врач страдальчески сморщился: «Да все я понимаю, но возраст… Крику в больнице будет! А, ладно... Выводите – будем госпитализировать!» И руку с купюрой решительно отвел: «Да что я, не человек, не понимаю?!»
 
А тут уже милиция прямиком к ней. Рассказала, что смогла, да что она видела-то? Сказала, что продавцов предупредила, посоветовала: «В ломбарды бы ориентировку дать – вдруг серьги «всплывут»? Их не спутаешь!» Оперативник заинтересовался: «Мы фотографии смотрели, мелко очень, попробуем увеличить, но получится ли? А описать сможете?» Улыбнулась: «Если чуть подождете, попробую нарисовать!» Быстро, по памяти, набросала эскиз. Глянул, присвистнул: «Да… И впрямь – не спутаешь! Ну, спасибо…»
 
Вернулась домой – уже смеркалось. Сбросила в прихожей куртку и свитер, подошла к окну, присела. На улице по прежнему мело. И только сейчас сообразила: «А сигареты-то я так и не купила…»