Обрывки

Начало здесь


Она с трудом открыла глаза. Всё плыло пред глазами, стены то надвигались на неё, то отступали, очертания становились то чёткими, то размытыми. Очень хотелось пить. Она повернула голову, встретилась взглядом с монахиней и всё поняла. Беззвучные слёзы покатились по щекам, и опять всё погрузилось во мрак.

* * *
Она стояла на утёсе, смотрела на серое море ставшее могилой дорогому ей человеку и прощалась с ним. Сверху на неё смотрело безглазое безразличное ко всему, такое же серое небо.
Она стояла и смотрела на этот мир, казавшийся до странности чужим. Словно она оказалась в чужой жизни. И было странно оттого, что она живёт, а он нет.
Она неторопливо возвращалась в монастырь по скрипучей гальке, которая о чём-то спорила с шумным прибоем.
Ей вдруг подумалось, что за всё своё пребывание в этом месте она никогда не видела зелени. Словно это место было царством мрачных теней - серых туч, серых скал и серого моря.

* * *
Уже давно остались позади серые камни, серое небо, серое море. С каждой милей мир вокруг будто оживал: появлялась трава, кустарники, деревья, где-то пели птицы. Она смотрела на эту жизнь и чувствовала себя мёртвой, далёкой от всего этого, такой же серой как море и скалы, от которых она уезжала.
К вечеру она подъехали к лесу. Солнце ложилось спать, а длинные облака, протянувшись по небу, провожали его ко сну. Где-то далёко вздыхала выпь, заунывно и глухо. А где-то, по-видимому, у самой дороги в пруду, сердито надрываясь, кричали, переговариваясь друг с другом, лягушки. В траве стрекотали сверчки, словно передразнивая лягушек. Чьи-то года отсчитывала кукушка, и всё сбивалась со счёта и вновь начинала сначала. Казалось вся природа, сговорившись, кричала и пела в этот вечер, чтобы даже сердитые лягушки, дорожили и наслаждались каждой минутой.
Внезапно её пронзила жуткая мысль, она вздрогнула, задумалась, и словно приняв какое-то важное решение, отдала приказ возвращаться.

* * *
Утром она вновь стояла на берегу серого моря. Стояла, закрыв глаза, молилась, беззвучно шевеля губами. Потом глубоко вздохнула, открыла глаза и сделала шаг в море. Оно обожгло её холодом. Она нехорошо улыбнулась «Я живая, я чувствую». Она шла не останавливаясь, пока волны не захлестнули её, скрыв от мира. Сверху смотрело безглазое безразличное ко всему серое небо. И только чайки, словно сокрушаясь на ней, пронзительно кричали:
- Жить! Жить! Жить!


P.S.

Суета сует, - всё суета! Что пользы человеку от всех трудов его, которыми трудится он под солнцем? Род проходит, и род приходит, а земля пребывает во веки. Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит. Идет ветер к югу, и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своём, и возвращается ветер на круги свои. Все реки текут в море, но море не переполняется: к тому месту, откуда реки текут, они возвращаются, чтобы опять течь. Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чем говорят: «Смотри, вот это новое»; но это было уже в веках, бывших прежде нас. Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после. Всё-суета и томление духа! Кривое не может сделаться прямым, и чего нет, того нельзя считать. И во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь.
Бытие, Книга Екклесиаста