Сравнительный анализ поведения дворняжек и породистых собак (шутейно-научный труд).

То, что и те, и другие, имеют четыре ноги, хвост, нос, уши, линючую шерсть и ба-а-альшие зубы, всем понятно. На этом, пожалуй, их основное сходство и заканчивается (за редким исключением).
Кинолог я доморощенный, поэтому в основу моей кропотливой работы легли собственные наблюдения.
Итак, я уже начала (если кто не догадался).
Однажды соседка оставила мне ключи от квартиры и попросила два дня выгуливать и кормить ее немецкую овчарку (с кучей паспортов и других бумажек, свидетельствующих о родовитости и «сногсшибенном» воспитании). С Шарлоткой мы дружили давно, но вот входить в квартиру в отсутствие хозяев я как-то опасалась. А входить-то пришлось… Первым делом Шара поприветствовала меня, встав на плечи лапами, а когда я взяла поводок, облобызала меня с ног до головы от переизбытка чувств. Стоит отдать ей должное: на поводке «не тянула», лишь просительно и многообещающе заглядывала в глаза. Пришлось ей поверить «на слово» и отпустить в вольное гулянье. После чего Шарлотка приперла мне дубину, и мне «повезло» ее швырять, пока рука не онемела.
Придя домой, Шара любезно показала мне холодильник и свою кастрюлю с кашей на плите: это, мол, мне, да и сама угощайся, мне не жалко!

Когда хозяева, вернувшись через два дня, услышали мой рассказ, все трое дружно заплакали: мать с подругой от хохота, хозяин от дикой обиды и бессилия.

А теперь о моем беспородном Ричарде.
Стыдно признаться, но как-то мы неслабо «перебрали». Понимая, что с псом-то надо гулять, но мы не в состоянии, дотянулась до телефона и срочным образом вызвонила соседа. С горем пополам встала, открыла дверь, протянула Олегу деньги и поводок:
- Леший, выведи его, а нам пивка-а-а…
Рич с жалостью посмотрел на меня и потрусил за соседом. Я оставила дверь открытой и рухнула обратно в кровать.
Они вернулись, но в каком виде был Олег! Детина под два метра ростом выглядел так, словно разгрузил пару вагонов – это наш песик тащил его домой, нетерпеливо подвывая. Я схватила пакет с вожделенным пивом, а Рич уселся около ванной, посмотрел неодобрительно на меня, осуждающе – на соседа, ткнулся носом в дверь ванной и бухнул что-то типа: «А кто мне пятки-то мыть будет?».

Моя русская спаниелька Герда ненавидела дождь и слякоть. Вытащить ее на улицу в такую погоду было делом нелегким. Она с опаской высовывала нос из-под козырька подъезда, брезгливо ступая по лужам, присаживалась под первым кустиком, и так же брезгливо шлепала обратно. На морде ее отчетливо было написано: «Боже… дождь… лужи… как мерзко…».
Теперешние два недоразумения дружно вываливаются на улицу в любую погоду. С видимым удовольствием разбрызгивая грязь вокруг себя и на себя они довольны: «О-о! Лужи! Лужи-лужи-лужицы! Лу-ужищаа!»

Породистая Герка периодически пребывала в меланхолично-задумчивом настроении. Двое же обормотов всегда и всем довольны. Малой, запрятав носок, ходит за Митькой по пятам и смеется (я не вру!), когда тот на четвереньках проползает подо всеми кроватями и столами.
Герка прятала кости под мою подушку. Два братка размусолят свои «конфетки» до состояния порошка, пусть даже все это лезет уже из ушей.

Ну вот, пожалуй, и весь мой труд. Точно знаю, что что-то обязательно пропустила, но потом, думаю, это восполнится. Ну вот, я же говорила: чуть не забыла об одном немаловажном сходстве дворняг и породистых собак. И те, и другие, будучи накормленными «под завязку», никогда не пройдут мимо помойки! И эта загадка достойна отдельной научно-исследовательской работы.