Семейный альбом. Часть третья

Когда-то давным-давно смотрела фильм "Цыган", и почувствовала сходство нашей мамы с Кларой Лучко в ее роли в "Цыгане". Чем больше всматривалась в лицо и игру актрисы, тем больше вместо Клары видела маму. Хотя они, вроде бы, совсем разные. Наша мама смуглявая, черноокая, и волосы у нее когда-то были черными, только после смертей своих двоих малышей они оба с меднорыжим папой стали белыми в 20 с лишним лет. А Клара Лучко светловолосая, белокожая и глаза другого цвета.

 
1976-77 год, здесь Толя, Славусик - Толин сын, мама, наша Оля - старшая дочь маминого брата дяди Коли - она была нашим пятым ребенком в нашей семье, потому что всегда была с нами, ее тянуло в наш дом))). Или мы все четверо у них у Пестовых обитали. В красном платье Марина - Толина жена.
Однако и Ирина- моя сестра это тоже углядела - есть у них внешнее сходство - в выражении глаз, в форме губ, в жестах и внутреннее - в поведении, в реакции и отношении к жизни. Может сходство еще как раз в том, как Клара показывала внутренний мир матери-женщины. Она показала нашу маму.
 
Рядом с моей фотографией в семейном альбоме есть Витина фотография с ошибкой в фамилии.

 
Так с этой ошибкой -лишним мягким знаком - она висела на маминой Доске Почета целый год, а может намного больше. Маленький Витя смотрит оттуда очень серьезно своими недетскими глазами-вишнями -честными глазами будущего мэра города, в котором он родился и вырос. В который вернулся, пройдя в мирное время все военные театры, что устраивала наша, тогда еще живая страна, в Польше, Чечне, испытав там на себе и своей семье все, чего не предполагалось бы в мирное время, перед тем как выйти в отставку.

а это наш Витенька на параде, наверное в Польше или Завитинске Амурского края. тут ему должно быть 20 с чем-то лет, потому что в 29- 30 он уже был майором. Позже он такой же красивый пройдет по Красной площади, когда будет учиться в академии бронетанковых войск и артиллерии. Оттуда в 1992м они попали служить в Чечню, за несколько лет перед войной, пройдя ее и испытав на себе все, что предполагает война
 

На этой фотографии наш Витя и его Надя были приглашены куда-то, наверное на встречу с одноклассниками, вместе с нашим троюродным братом Колей Смолиным, стоящим с красавицей-женой Ларисой позади Вити. Витя с Колей учились в одном классе, когда брат перевелся в среднюю школу, чтобы закончить 9 и 10 классы. Но Колю с его старшим братом Сашей мы знали с рождения. На все праздники встречались или у Пестовых у бабушки, или у Ляпиных в семье Смолиных - дедушкиной сестры, которая Коле и Саше была бабушкой. Пусть нашего дедушки не стало в 43 года, еще до нашего рождения, но его манерную красавицу-сестру тетю Олю и ее мужа дядю Сережу, умершего на ходу, просто замертво упавшего на улице - сердце, когда я училась во втором классе, я помню всю жизнь. И помню дорогу к Ляпиным - вымирающей деревне, стоявшей на крутом берегу небольшой речушки Спировки, которая текла сверху от них, петляя меж лугов, чтобы принести свои воды в Вятку. Дороги, как таковой к ним уже не было, запахали трактора. Деревенские - из трех-четырех домов протаптывали дорожку во ржи, и мы ею пользовались. Найти ее было трудно. И я все время боялась, что усы на колосьях выколют мне глаза. Электричества там не было, но провода, шедшие на другой берег, гудели очень сильно, особенно ночью. Почему-то никто не провел от них к себе электричество? И разрушенный мост через речку никто не ремонтировал. Его остов стоял и по бревнышкам, скрепленным рифлеными старинными скобами, можно было с опаской перебраться на другой берег. На этом мосту мне всегда вспоминалась пословица "Ехал грека через реку..."
Перед тети Олиным домом была огромная поляна с полысевшей тропинкой, как пробор в волосах посередине головы. Когда собирались семьи выросших Смолиных и Косолаповых, угор гудел от детского визга и окрика родителей, приструнивавших нас. У тети Оли с дядей Сережей были три сына. Коля, Санко и Васька. Колина семья жила в Вахрушах, как они оттуда добирались - Бог знает, у них было четверо детей. Помню имена только старших Вити и Лены. Забыла тех маленьких, которых приносили в пеленках. А Санко с Клавой назвали своих сыновей в честь себя - старшего, и в честь брата - младшего - Коли уж нет 6 лет на земле. Рак забрал его в 50. Они с Толей где-то в одно время умирали.
 
Васька, почти как в сказке про третьего сына был вроде не дурак, но как-то не выходило ему найти любимую и создать семью. Прилип он к Нине-вотянке из-за реки, она милая не жила, а мучилась с ним, выпить был Васька не дурак, потом после его смерти досматривала до конца жизни постаревшую тетю Олю
 
Витя с рождения был гиперответственным, патологически честным и очень трудолюбивым. Не как я. Где-то в семейном альбоме есть и Иринина фотография с бантом-лопухом слегка на бок с такими же серьезными большими в пол-лица глазами...

Это другая фотография. Тут она уже повзрослее, а на той фотографии - она маленькая, худенькая и как будто чего-то боится
ТОже с доски почета. Мы все учились неплохо. Я иногда могла прихватить где-то троечку по лени, но потом старалась вытягивала, чтобы в конце четверти обязательно получить очередную благодарность, чтобы не позорить маму. Ей было очень приятно, что ее дети "Тонины ребята" хорошо учатся. Она для этого прилагала все свои усилия. Если вдруг я не могла найти решение в задаче, мама оббегает сама или меня заставит пойти по всем домам старших школьников на Зимовке, чтобы найти кого-то, кто поумнее, чтобы помогли решить задачу, лишь бы я не пошла в школу с не выученным уроком. Такая помощь требовалась крайне редко. Я припоминаю только один-единственный случай, что никак не могла решить какую-то задачку и мама попросила Валю Коробову помочь мне. По-моему и она не смогла. Точно уж и не припомню, но то, что мама просила тогда хоть кого-то помочь, это помню четко. Мне было стыдно. Не про меня эта сказка, чтобы я не могла задачку решить. А в школе оказалось, что эту задачку никто не решил.
 
Жили в то время в нашей стране все честно-бедно, почти одинаково, и большим богатством, гордостью был тот почет, написанный на бумаге со знаменами, печатями и подписями месткомов, профкомов и партийной организации. Тогда говорили, что не премия самая главная награда человеку за труд, а тот бумажный почет, выраженный в количестве Почетных грамот, что его труд замечен и оценен этой бумажкой.
 
Мама вся светилась и с гордостью говорила, что ее ребята все на Доске Почета. Что нужно матери? Чтобы можно было с гордостью и радостью говорить о своих детях. Наша мама успела за нас порадоваться совсем немного. Не знала она, что у нее, кроме Славочки, появились еще восьмеро внучат, но Наташа - Витина дочка погибла, когда ей не хватало до 2-х лет одного месяца и одной недели. Соседская девочка пришла играть к ним и втолкнула Наташу в кипящую выварку, что стояла на керогазе в туалетной комнате. Как жили и живут семьи военных? Никак. За хлебом неслись, кто скорее. Дом был для танкистов и летчиков. Улетали летчики на Афган - бомбить и просили Витю, чтобы он наносил всем их женам воды из своей квартиры, что была внизу. Вверх вода не поднималась... Так Витя всему подъезду воды наносит. А дома Надя сама с малышами погодками управляйся как можешь. Не наноси, обидятся. А Витя - он никогда никому ни в чем не откажет, что касается его помощи. Вот и недоглядели. Сварилась девочка.
 
Пришла мне телеграмма, приеду ли я на похороны Наташи. Громом ударило... Пожалуй допишу я об этом в следующей статье-воспоминании.
 
Мама так и не узнала о трагедии, что скосила Витю с Надей. Она знала только Толиного Славочку. Папа еще узнал о Витином Вове и Иринином Денисе. Не обо всех нас узнали они, что дети их получили не по одному высшему образованию. Об этом они оба мечтали. Чтобы ребята выучились и жили так, как родители хотели - чтобы от людей за них стыдно не было. Не узнали они, что и внуки пошли в них - умные, мудрые, образованные, работящие. Теперь наступил наш черед гордиться детьми. Каждым. Каждый ребенок рода Менчиковых в чем-то повторил своих деда и бабушку. В каждом по-разному отобразились добрые качества и таланты наших родителей. И каждый из них вызывал бы у мамы с папой восторг и умиление.

Папа загляделся на луну
Только не дожили они до такого часа... Сгорели их сердца... И диагноз смерти одинаков у обоих - острая коронарная недостаточность. Не выдержали нечеловеческой нагрузки... Осталась только память, слезы в душе, что не испытали в полной мере того счастья, что ждали - видеть свои росточки. Опознать свои черточки во внуках и внучках.
Что-то съехала я опять не туда. Может с еще одной попытки что-то получится рассказать по-другому...
 
"И не отыщешь выхода иного
Как самому себе не прекословь
РОДСТВО ПО СЛОВУ
Порождает слово
Родство по крови порождает кровь" (А.Городницкий)
 
Мама ушла из жизни молодой, не успевшей налюбить своих внуков и внучек. Не увидевшей в них свое отражение. Моя дочь смотрит на меня ее глазами, доставшимися маме от бабушки, которые даже при улыбке на губах - грустны. Огромные шоколадно-блестящие проникающие глубоко в тебя, когда она была задумчива или в хорошем расположении духа. И смолянисто-дегтярные, полные боли, если чем-то расстроена.
 
Еще моя дочь унаследовала мамины красивые руки. У мамы- они работящие, ласковые, талантливые, могущие из ничего сотворить чудо.

Настенькины ручки, унаследовавшие мамины длинные ногти. Все думают, что унас с Настей накладные ногти. Нет))) Повезло с наследственностью. От мамы достались.
У дочки Настеньки они как были бы у мамы, если бы она не работала столько, сколько ей пришлось с рождения,- красивые, грациозные с длинными тонкими пальцами, красивыми длинными ногтями. С очень мягкой шелково-бархатной кожей. Глядя на дочкины и свои руки, я вижу мамины. Я их хорошо помню, я следила за ними с жадностью все запомнить при кройке ею изделий, что она шила для наших горожан.
 
У моей сестры руки нашей бабушки Анастасии Яковлевны. А это значит, что маме достались руки нашего деда Ивана Егоровича. У дяди Коли -младшего маминого брата, тоже были такие же красивые руки, как у мамы. И дяди Колины шоколадные глаза тоже смотрели на мир с грустинкой. Всем нам, кроме сероглазого Толи, глаза достались от бабушки. У каждого из нас, как бы весело ни было, глаза все равно излучают грусть.
 
Наши родители никогда не жаловались ни на что, их молодые годы пришлись на войну, но они не расставались с надеждами на хорошее будущее...
Только жизнь им выдалась не больно хороша. С рождения пахали как проклятые, сначала на войну, потом на восстановление, на пятилетки. И умерли. Что они видели хорошего?
 
Если бы им выпало время не столь крутое, голодное, да безденежное. Радости Бог дал немного. Но наша мама старалась радость находить в мелочах. В цветах на лугу, которые приучила нас собирать с детства, в яркой луне на зимнем, усеянном звездами, небе, в пробуждающейся или засыпающей природе, росе на заборе рано поутру. (говорила, что такой росой бородавки сводятся))). Видела красоту в радужном окрасе домашнего петуха с переливающимся хвостом, важно вышагивающего по нашей ограде, в цветах на гряде, что буйно разрастались в палисаднике и на огороде. Научила разглядывать в солнечных лучах сверкающие бусинки росы, собравшейся в плиссированной чашечке листочка манжетки, рассмотреть какой красивый насыщенный желтый цвет у балаболок и очень нежный прозрачно-прохладный сиреневый у колокольчиков, какое красивое сочетание желтой серединки с девственно-белыми лепесточками ромашек-наших цветов детства.
 
Была умна и талантлива, только из-за нас, нехватки времени, никак себя не реализовала. Она растворилась в нас. И каждый из нас должен был сделать чуть больше, чем мог, чтобы показать маме, - она не зря потратила на нас свою жизнь, отдавая нам всё. Родители ждали, когда мы подрастем, "в люди выйдем", чтобы была возможность гордиться плодами бессонных ночей, беспокойных дней, да не довелось.
Воспоминания, как заигранная пластинка крутятся и крутятся, им нужно выплыть из закоулков сознания, чтобы больше не вертеться в воронке памяти, материализоваться строчками, буквенными знаками, которые смогут прочесть мои родные и друзья. Как у Тиля Уленшпигеля мысли "стучат в мое сердце". Если я не напишу, то что будут знать мои дети и племянники? Как и когда я смогу рассказать им о бабушке и дедушке, которых они никогда в жизни не видели, не знали какими они были? И что они могли последнюю каплю крови отдать для своих детей...
 
Старший брат умер и уже никогда не поделится своими мыслями. Мой младший брат немногословен. Он все эмоции держит в узде. Так с рождения привык. Только я могу знать, что у Витеньки на душе творится. Я его очень хорошо чувствую. Ему от нашего рода достались весь ум, честь, порядочность и совесть в большом избытке. Он больше молчит и просто работает до изнеможения, как мама приучила. Иринка -она самая маленькая и многого не знает, хотя была и есть доброй, умной, трудолюбивой девочкой. Она на 5 лет позже меня родилась, да и не обращала она внимания на "старушечьи разговоры".
А мне от рода досталась, где-то завалявшаяся, никем не подобранная вальяжная, иногда исчезающая надолго, лень и стойкая память - очень ранняя. Я любила сидеть и слушать, развесив уши. Все впитывала и не забывала никогда. Поэтому надо записать, пока помню, пока жива. А так, вдруг меня не станет раптово?, а ничего страшного - у них останутся мои воспоминания. Обо всех хоть что-то, про кого помню и хочу рассказать.
 

Мне очень повезло, что у меня было 2 брата и сестра. Очень жаль, что Толи нет уже более 7ми лет. Он у нас был такой выдумщик! Он умел нас заставить делать с охотой то - чего не хотелось.

Здесь Толе лет 16. Его все время звали стилягой. Он приехал в гости к тетке в поселок Безбожник. Штаны дудочкой мама ему пошила. И кожух из старого папиного тулупа покрыла сукном, чтобы Толе тепло было по поселковым девкам бегать. На фото помню только Ваньку Крюкова. Он до сих пор живет в Безбожнике. Уже на пенсии)))
Мы с Толей в нашей семье два "барахольщика" - все хранили. Толя, а потом его вдова Марина, сохранили то, что связано с нашим домом и семьей, все немногочисленное, что оставила после смертей родителей наша чистоплотная бабушка, выбрасывающая все на свете. И самовары и антикварные лампы. "Нашто вам старье всякое". А того не хотела понимать наша бабушка, что это филигранное серебряное старье, сделанное вручную, собранное папой, душу нам грело много лет.
 
В эту поездку Марина дала мне фотографии, чтобы мой племянник Денис сканировал их. И она снова убрала их в скрыньку. Я не все смогла сканировать. Но оригиналы хранятся у Марины. Она даже не дала Денисику планы-чертежи кладки печек, что папа имел. Как Денис ни просил. Они где-то 30-50х годов. Папа клал такие печи, что малым количеством дров можно было обогреть большой дом. А еще он говорил мне, как сделал воющую печь одной крокодилице, которая из него все жилы вытянула своим канюченьем, своей скаредностью и прочими негативными чертами. Ко всему прочему не заплатила обговариваемую сумму. Он ей сказал, что зря она так не по-людски поступает: "Попомнишь мои слова - сама придешь, поклонишься и попросишь взять деньги, те, что не доплатила". Так и было.
 
Папу с малолетства печному делу учил один старинный мастер, папа ему с пяти лет помогал печи класть, вначале кирпичи таскал. Приходил заранее, чтобы понакладывать в обговоренных местах кучки кирпичей, а потом, только подтаскивать, туда. где не хватает. На папе была забота о бабушке, которая забрала его 6 месяцев после смерти его матери, Мелании был только 21 год. Бабушка его воспитывала, обучала и кормила, как могла. А как занемогла, настал папин черед - в пять лет начал заботиться о своей бабушке. В 9 лет он уже самостоятельно сложил свою первую печь. И Толю научил. Восемнадцатилетним парнишкой наш Толя удивил свою хозяйку в Крыму, сложив ей залихватскую печь в летней кухне, развалив до основания старую.
 
Научил папу тот мастер всяким премудростям и папа, чтобы не ругаться, но наказать за скаредность, в трубу склочницы между кирпичами вложил кусочек бересты, которая при каждом порыве ветра и движении дыма подвывала, как раненый зверь. Та спать не могла. Пришла. Поклонилась. "Прости, Николай Иванович. Печь хороша - жаркая, не жоркая - малым количеством дров обходится, но уж больно воет, как волк на луну. Сделай, чтобы не выла, а я отдам те деньги, о которых говорили, - и косит на него глазом из-под плата. - "Никто ничего понять не может, как избавится от воя, а мне мочи нет слушать это каждый день"

Толенька в Крыму. Году в 1968-69м. Как он скапливал деньги? Нам всегда подарочки привезет... Обожал одеваться красиво. У него не было куч, как у меня, но каждая вещь согласовывалась со всем гардеробом, их было немного, но все были хороши! И он в них!
 
Мы с Толей в папу. "Хозяйственные". Чужого не возьмем, но если вещь нравится, мы ее будем хранить- даже старую- не выбросим. И маман Марину-нашу хохлушку- так приучили. Иринка с Витей другие. Они лишнего хламу не любят, все высвиснут. Зато Иринка (мы ей купили дом поближе ко мне- в 2х кварталах от меня в центре Черкасс) обожала приходить ко мне в гости. Знала, что все что ей нужно, она найдет у меня. И в сундуках и в холодильнике. Сейчас нам сложно. Мы все живем в разных странах, разных частях света. Как папа предсказывал. Марина-Толина вдова- теперь наш центр и мы собираемся у нее. Пусть раз в несколько лет. Но зато как! Это очень дружная красивая большая семья без конфликтов, помогаем друг другу всегда.
 
Знаю, что я субъективна в суждении, но родители были бы счастливы видеть нас такими, какими вырастили. Положили все свои силы. Жизни. Отрывали от себя для нас. Что сейчас делаем мы для своих детей.
(продолжение следует)