Семейный альбом. Старший Брат. Часть четвертая

Пришло время о Толе рассказать - нашем старшем, ушедшем 1 декабря в 56 лет, на 50й день рождения нашего младшего брата - о милом брате Анатолии Николаевиче.

Сколько я помню себя, столько помню и Толю. Ему постоянно приходилось смотреть за мной, чтобы я никуда не залезла, нигде не упала, ничего себе не повредила. Он сам был еще ребенком - худеньким болезненным мальчиком- стебельком. А ему пятилетнему надо было таскать меня на себе.
Мама перешивала для него cписанные солдатские старые гимнастерки, смастерив ему штанишки и курточки из них. Так и ходил. Я помню, что ровесники, играя в футбол на другом берегу Спировки, называли его унтер-офицером. Он никогда на них не обижался. По крайней мере не показывал виду. С малых лет он ездил по санаториям - болел часто. Как впоследствии выяснилось, у него верхушка легкого завернулась и в эту часть не поступала кровь.

Здесь 2 года мне и 7 Толе. Наш Тузик
Не знаю, почему рентген не показывал? Видимо тогда не делали операций на легкие. Уже в 1975 году начали делать операции другим образом. И Толя был первым экспериментальным пациентом Ялтинского научно-исследовательского медицинского заведения, на котором опробовали новый метод оперирования лёгких. До этого, чтобы добраться до лёгкого, пациенту выламывали руку сзади и тогда подбирались к легким и оперировали. У выздоравливающего, вместо одной, появлялись две проблемы и две боли. С нашего Толи в Ялтинском НИИ начали делать пульмонологические операции спереди. Под сердцем, отступив 4 см вдоль ребер делали большой надрез на пол-груди и раздвигали ребра устройством по типу домкрата. Тоже болели ребрышки, но уж не так, как выломанная рука. У Толи под сердцем остался аккуратно зарубцевавшийся шов-шрам. Ему стало чуть полегче, но все равно он всю жизнь молча страдал от боли. Странно говорить, но человек привык жить с болью. Он другого состояния не знал.
 
До сих пор помню названия его санаториев - Волково и Канып, что недалеко от речки Чепцы. Он там целыми четвертями учился. Мы его оттуда ждали, выглядывая, как бабушка говорила, из окна в окошечко. С ним всегда было интересно. Он нас с Витей и развлечет и накормит, если мы совсем оголодали, и если мамы нет - пошла куда-то в город, в очередь стоять. Мы под его руководством дров из ограды наносим, чтобы печь растопить, и Толя пол подметет, половики вытрясет, уберет дома, все постели заправит. Он всегда любил, чтобы кругом порядок был. (Эта черта к немецкому порядку и дисциплине у всех наших парней - у Толи с Витей, у моего сына и всех племянников.) И нас приучал. Налупит бывало, если заслужу - не захочу ему подчиняться. Только почему-то ни Витя, и позже, ни Иринка этого не заслуживали. Мне больше от него попадало. Наверное по старшинству или за свободолюбивое неподчинение.
 
В школе он был очень тихим мальчиком - никогда не нарушал дисциплину. Был очень послушным и исполнительным, не как я. Прежде чем мне что-то сделать, я начинаю выяснять, а почему я и зачем мне это надо? Толя же просто вставал и делал. До 8 класса учился ни плохо ни хорошо. Тройки с четверками. Видимо, мы ему мешали своим гамом, не мог сосредоточиться на уроках, а может в санаториях не так хорошо преподавали.
 
Помню, как меня притягивал его портфель. Он, милый, его на замочек закроет, а я просуну под крышкой туда свою руку и выужу тетради, изрядно их помяв, могла что-нибудь нацарапать там... А какие учителя тогда были? Очень строгие. Еще и линейкой по лбу или рукам дать могли. Требовали, чтобы тетрадочка была как новая. Он потом плачет - до ночи переписывает. Меня наругают, но я все равно еще туда полезу, хорошо зная о наказании. Магнитом портфель притягивал. Когда Толя учил с мамой стихи, я ему начинала подсказывать. Потому что он напрягался, чтобы запомнить, а мне было легче. Без боязни сбиться запоминается быстрее. Зато как только уехал учиться в Киров, а потом Ялту, маме постоянно отовсюду приходили благодарности, что вырастили такого сына. Там ему никто не мешал и он учился в удовольствие. Как отличника учебы его наградили путевкой в Ялтинский санаторий. Толя поехал туда, прихватив с собой все документы, аттестат, характеристики - подготовился основательно. Нашел такое же училище, в 16-17 лет договорился с директрисой о своем переводе в Ялту. И уехал. Мама переживала за него, места себе не находила. Плакала. А когда случалось, что дома никого не было, выла. Я однажды это услышала. Она не могла без слез, произвольно набегавших на глаза, смотреть на Толиных одногодок. А он с отличием заканчивал все учебные заведения, куда поступал без труда. Учиться он любил и делал это с удовольствием.
 
Закончив 8 классов, Толя 15-летним подростком пошел работать в АТХ, ремонтировать автобусы и грузовики. Осенью еще ничего, а зимой худой Толенька промерзал на сквозняках в смотровой яме полуоткрытого помещения под машинами, где стоял по 7 часов на коленочках на льду и снегу, так, что приходил домой усталым-застывшим в том состоянии, в котором постоянно работал, не разгибался. Однажды он при папе присел, что-то подобрать, а у него колени скрипят.
- А ну, Толя, присядь еще, - попросил папа. И снова тот же скрип, как у старика.
- Э-э, парень, все, дорабатывай и иди учись на повара. Ты из слесарей в инвалиды скоро попадешь. А так будешь при котле всегда в тепле и сыт. Вот тебе Поваренная книга, сиди, запоминай, и поступай. У Толи эта книга хранится до сих пор - как папино благословение-напутствие. Самая первая в его огромной библиотеке. Поступил Толя в Киров. Уехал с матрасиком и одеялком. Приезжал по субботам.
 
Как мы его ждали!!! Иринка была маленькой худышкой. Лет 5-6. Сядет или встанет на окошке, пристально смотрит на дорогу, никуда не слезет, чтобы не пропустить "А вдруг Толенька покажется!" Не дождавшись, наденет свое ветхое, перешедшее к ней от меня пальтецо и идет по большой дороге на мост, что у АТХ, Толю встречать. Замерзнет как Тузик, перебегая через луг от большого моста к пешеходному мосточку на Спировке, чтобы не пропустить. А как дождется!, сколько же радости на ее худеньком личике светилось! Бежит к нему, распахнув ручки, без оглядки, уткнется в него и дышит-дышит, надышаться не может родным запахом милого брата. Толя всегда вез апельсин для Ирины. Или что-нибудь. Печеньице, конфетку, яблочко... Потому что знал, что этот маленький худенький, преданный страж на мосту в любую погоду, в снег и дождь, обязательно будет его встречать. Никуда не уйдет, промерзнет до косточек, как бездомная собачонка, ёжась на юру, на мосту от пронизывающего ветра, но дождется старшего брата. Мама ее ругала, не пускала, но разве может она -уже шестилетняя! спокойно сидеть дома, когда стоя там, увидит его на пять, на десять минут раньше, чем мы!
Помню, на неделе разбилась наша солоница, а сахарниц было две. Маленькую сахарничку, похожую на глубокую мисочку мы сделали солонкой. И уже привыкли, что там не сахар, а соль. Приехал Толя из Кирова замерзший, быстро нагрел на плитке чайник и накладывает сахар, чтобы послаще. Я только хотела ему сказать, что там мы уже соль держим, но мама показала знаком - молчи и, со спрятанным в глазах смехом, смотрит, что же Толя дальше будет делать? Толя наш любил очень сладкий чай, хорошенько размешал, заглотнул... и бегом к раковине, чтобы выплюнуть - мы над ним еще долго смеялись. Думаю, что мама это сделала для того, чтобы Толя запомнил. У него с детства была привычка вставать ночью и что-нибудь есть. Он полусонно-голодный на автопилоте что-то находил и то ли чай с хлебом пил, то ли еще чем подкреплялся. Он был высоким, но худым мальчиком.

Здесь Толе 19 лет. Алупка. Толя в 17 лет по распределению попал в Алупку. А в 19 лет был уже зав. производством ресторана "Алупка"
 
Толя был большим приколистом. Разыграет с умным видом так, что никто не почует подвоха. Чувство юмора родилось раньше его. Это был мастер по розыгрышам.Так все обставит, что никто до самого конца не сможет понять, что является жертвой Толиного жарта-розыгрыгрыша.
Мы с мужем купили в Черкассах дом для семьи моей тетки Иры и перевезли их с заброшенной шахты Донбасса в Черкассы.
Звонит как-то Толя нашей тетке. Уж она-то его с рождения на руках носила, должна бы знать его шуточки. Но все равно попалась.
 
-Алё-алё!!! Это УкГаина? (кричит Толя в трубку с акцентом и грассирующим Р) Ой, как хоГошо, что наконец мы дозвонились! (и шуршит бумагой в трубку, создавая международные помехи). -ЗдГавствуйте, с Вами говоГят из нотаГиального бюГо Тель-Авива. ПГостите, но мы должны сообщить Вам скоГбную новость, ваша тетя Анна скончалась и оставила вам наследство.
- Какая тетя??? Вы что-то путаете. У нас не было такой тети, да еще из Израиля.
- Ви Чито, не хотите денег? Я не могу сказать, что за тетя, написано, чИто она жила с вашей семьей во вГемя эвакуацИИ, -красиво на одесский манер с очень мягкой "Ц" протягивал фразы Толя, совершенно изменив голос.
- А-а-а-а! Это Анна Циммерман, наверное! Да жила у нас вышедшая из тюрьмы ленинградка, мама ее подобрала в городе, ей некуда было деваться. Вот мама ее и привела к нам. Не умирать же человеку.
- Видите!!! А Ви говоГите, чито не знаете. Так вот, эта тетя ЦИммеГман оставила на ваше имя достойное состояние, в несколько миллионов Щчекелей. И чИто вИ будете делать? Вам надо СГочно вИлетать в Тель-Авив, читобы полючить это наследство.
Тетка начинает охатть-ахать, да как она поедет, да у Анны была дочь Эмилия, что за ней приезжала, да лучше вы ее найдите, да ей чужого не надо. А впрочем... Коль она так решила, может Эмилии уже нет? Значит что-то надо делать. И где-то в какой-то момент переговоров Толя не выдерживает, Ира улавливает подвох. Тогда Толе досталось на орехи!!!
Ира позже всем расскажет, как ее разыграл племянник, но как только успокоится и забудет про розыгрыш, как Толя ей названивает, и снова измененным голосом сообщает, что она выиграла в лотерею, что недавно разыгрывалась. Ира у нас большая любительница играть в азартные игры с государством и аферистами. И они ее все время дурят.
Толя частенько использовал эту ее слабость. Каждый раз она, поняв, что вновь стала жертвой Толиного произвола, закаивалась верить во что-то по телефону, но забыв, опять попадалась на удочку.)))
 
Если Толя прилепил кому-то прозвище, то как ты его ни соскабливай, ни открещивайся от него, оно останется с тобой, как вторая кожа, до конца жизни.
Все наши соседи -будь то на Можайке в коммуналке, или на Петровского в пятиэтажке, он всем найдет очень характерное для человека прозвище. Так тот человек и пойдет по жизни дальше с этой Толиной характеристикой.

Здесь Женечка - внучка бабы Гали Культишихи, ее тетя - наша соседка Катя-Лукинка с Толей сражается в шахматы, Толя со Славочкой и Витя, приехавший в гости к брату
 
Наши соседи по коммуналке все были обозначены братом. Мы с ними временами видимся, наши соседи стали частью нашей жизни. К ним тянет, как к родственникам. Первое время, когда мы переехали с Можайки, мы часто ездили друг к другу в гости. Когда приезжала в отпуск, Марина мне рассказывала о событиях в жизни бабы Культишихи или Кати-Лукинки с Зятем или о горе Пани Дужички - тети Нади Дужик. Наверху над нами в коммуналке жила соседка - старая актриса театра, на костылях. Никогда не высунет своего фейса из окна второго этажа, пока не нарисует себе лицо. А как без лица - без грима- на люди показаться? Толя назвал ее Маркизой. Так она и осталась ею в памяти всех.

Наша Марина. Эту фотографию Толя послал в письме, где сказал о решении жениться. Мы все в Марину безоговорочно влюбились. Мама только для нее и покупала теперь всё. Я возмутилась."Ты не забыла, что я твоя дочь, а не она. Всё только ей! У Марины есть своя мама, пусть она для нее покупает"
"Танечка, у ее матери их шестеро и больной отец. Ты уже знаешь, что я тебя люблю, а Марина еще не знает, и я хочу ей показать, что она для меня так же дорога, как и ты и вы все. Она - наша.
И я теперь, на мамином примере, как когда-то она, стараюсь показать жене своего сына, что я ее и ее сыночка люблю также, как Бодганчика и Настеньку. Они для меня - мои"
 

Был наш брат очень харизматичным! Создав свою семью в 21 год, он русский, стал любимым из троих зятевьев у тещи-украинки. Маты Ганна и батько Павло любили его. Толя везде сразу и всегда оказывался в центре. Сколько я себя помню в его доме, а жила я у них с 18ти до 21 года, и позже в отпусках, к нам постоянно приходили гости. Без разницы, жили ли мы в однокомнатной коммуналке со всеми удобствами за 100 метров во дворе над Днепром, или на 5 этаже далекого нового района "Д" - Толина хата звенела смехом и говором. С утра летом на Можайку к нам приезжали Маринины брат Петя с женой Катей и детьми Сашей и Инной, приходили кумовья Галицкие с дочкой Олей, и до самого вечера мы были то на пляже, то под раскидистыми пахучими белыми акациями нашего коммунального двора за щедро накрытым столом моего брата. Телефонов тогда не было. Вернее были, но не у нас. И никто никого по-английски не извещал о своем визите. Поэтому, по мамой заведенному обычаю, все самое вкусное и дефицитное заготавливалось и складывалось отдельно- для гостей. У мамы в чулане не крюке висела такая деликатесная корзинка - Она туда складывала все вкусное для гостей. Висела высоко от кошки и мышей, чтобы они, объединив усилия, не слопали. У Толи все припасы для гостей лежали в углу на полочке холодильника.
 
Когда мы были маленькими, мы обожали и ждали прихода гостей, потому что мама вытащит свои припасы из ларя или корзины, висевшей под потолком в чулане, и нам что-нибудь да перепадет.
 
У Толи, как только гости переступали порог, начинался кухонный аврал:
- Мать, (так мы звали Марину) быстро надевай свои балетные пачки, вставай на пуанты, развлекай гостей. Сегодня у нас премьера! Наша маман станцует вам падэдэ из балета "Щелкунчик!!!", давай-давай - без меня, а мы с Мотей( на то время он звал меня вначале Матильдой, а потом сократил до Моти - не доросла еще до королевского имени Матильда) взлохматим стол".
На протяжении моей жизни он называл меня по-разному. Я, наверное, единственный человек, которому Толя не мог прилепить постоянное прозвище. В детстве называл меня Цацей. После того, как я подросла, постоянного прозвища мне он найти не мог. Не прилипало. Вот только Матильда, впоследствии трансформировавшаяся в Мотю и прилипла. Иногда мои домашние вспоминают его и называют меня не только Тата, как называл в детстве Славочка, но и Мотя.
 
Марина развлекала гостей разговорами, а мы с ним - к керогазу на кухню, что была напротив нашей коммунальной комнаты. Я - всегда на подхвате. Эксплуатируя меня таким образом, что было для меня в радость - помочь брату, он еще успевал ненавязчиво обучать меня поварским премудростям. До сих пор помню все его уроки и замечания. Никогда не стану делать куриный бульон с картошкой. Она убивает запах курочки. Всегда жарю лук морковь, свёклу с добавлением сахара, соли и перца, как Толя учил. Лук, оттого, как порежешь, меняет свои свойства. И много чего. Я постоянно удивлялась его энциклопедическим познаниям кухонь народов Мира. Часто пробовала подловить на незнании чего-то - не получалось! Какое бы экзотическое национальное блюдо не выловила из его книг, Толя все о нем знал. И про сервировку расскажет. И с чем подают. И в какой стране.
 
Через 20 минут после прихода гостей стол ломился от разносолов, манил и благоухал самыми вкусными запахами кухонных изысков моего братца, плывущими по коридору и комнате в 24 метра, где мы жили вчетвером. Родня и наши знакомые любили к нам ходить. Но и мы к ним ездили тоже. И они устраивали такие же щедрые ответные украинские застолья. Я люблю Маринину родню. И мы уже давно, с 1971 года считаем друг друга родными. Скучаем друг о друге.
 
Толя всегда и все делал с душой и верой, что это необходимо делать. Он и нас- малых заражал этим. Мы все трое слушались его. Обожали его. Потому что привыкли, что Толя всегда и во всем был прав. Думаю, что харизматичность и умение увлекать чем-то, он унаследовал от папы, усердие, старание всегда довести дело до конца - от мамы.
 

Это перед отъездом Толи в Магадан. Чемодан стоит слева за кадром. Слева кума Галя Галицкая, они всегда были рядом, всю жизнь две семьи вместе - нет уже Галочки. Кум Володя Галицкий остался оторванным от своей Галки, как бесхозная пуговица... Справа Марина со Славочкой. Юля только 2 месяца назад родилась - дома. Позже я полетела из Черкассы провожать Марину до Москвы, чтобы помочь с двумя детьми и вещами в аэропорту. Сама уже ждала Богданчика, но помочь, кроме меня, тогда было некому
 
До поездки в Магадан Толя был зав.производством (или шефом) санатория "Свитанок", что стоит за городом на живописном берегу Днепра. Каждое лето там жил наш главный руководитель Черкасской обл.- Лутак. Толя вставал каждое утро в 4.30, бежал на остановку автобуса и пахал со сковородкой в руках до самого вечера, пока ужин всему санаторию не подадут. Лутак не хотел, чтобы кто-то чужой готовил ему. Только Толя. В то коммунистическое время мы все работали за идею. И Мой брат- ранняя пташка ехал 15 км. без прений и работал. Хотя штат приличных поваров в санатории был. У Толи самый неприличный станет лучшим. Он научит и попросит, чтобы выполнял свою функцию добросовестно. Но кто сможет приготовить такие гречневые блинчики, как Толя?! Кто их приправит теми словами, что скажет Толя?
 

В окрестностях "Свитанка" (Рассвет в переводе с укр) 1978 год. Толя с Надей - Витиной женой - она несколько дней назад стала Менчиковой и они с Витей проехали по всем нашим родственникам. Перед отъездом в Польшу
 
Лутак вначале брал путевку в санаторий на себя, потом на жену Марсель. Потом на сына. И так все лето жил за городом в курортной зоне. Места там удивительно-красивые и притягивающие. Как раз располагают, чтобы после ежедневной душной кабинетной нервотрепки человек мог подышать запахами леса и воды, поплавать вечерком или просто прогуляться по тропинкам санатория. И сил на завтрашний день хватит, чтобы выстоять напор просителей, адекватно помочь.
Его жена Марселька с рождения была Маруськой. Надоело быть Марусей. Поменялась на Марсель. Но как вы лодку ни назовите, все равно она плав.средство. Маруся была- Марусей бы и оставалась.Но зато запомнилась!
 
А имя Лутака не помню. Вроде Иван Кондратьевич. При нем область хорошо жила. Путёвый руководитель был - все так говорят.
 
Вспомнилось, как мы с Толей, Ириной ездили в Турцию через Венгрию, Румынию, Болгарию! Это не пересказать словами! 11 дней в автобусе. Все удобства на поле, иногда за кустиками. Только вперед мы останавливались в гостиницах. Толя прихватил с собой продукты, кастрюльки и газовый таганок,чтобы на привале готовить еду. Иринка, Инна-дочь Кати-Пети- Марининого брата, ее подруга, моя подруга, я и Толя- кашеварил. К нашему котелку приблудился афганец Сергей. У него с собой ничего не было взято кроме нескольких тушенок. Толя его пригласил. Не мог он есть один, видя, что другой давится холодными консервами.
 
Везде все получалось отлично. Толя готовил нам так вкусно, пальчики оближешь. В Болгарии он варил наш ужин на балконе. Мы конечно помогали ему - чистили, резали, пассеровали под его чутким руководством. В Венгрии в целях экономии сняли номер без окон и конечно же без балкона. Какая разница где спать и мыться. Не учли приготовление еды, и где Толе расположить свою походную кухню? Устроился в ванной комнате после того, как мы все перемылись. Мы сидим готовимся пойти на дискотеку, в приличных нарядах. Вдруг из ванной вылетает Толя
 
- Ой, девки, тут вентиляции нет, чо это делать-то? Там дым коромыслом стоит и никуда не уходит. И газ гаснет, кислорода не хватает. И вытяжки тут нет.
 
Мы туда, а там жирная копоть стоит в воздухе и ждет на кого бы осесть! Мы быстрее разгоняли дым, открыв двери, чтобы нас не застукали.
Управились с дымом. А как поглядели друг на друга- покатились с хохоту! Все были черными, как трубочисты!!! Снова быстро в душ. Но копоть такая жирная- не хочет смываться. Осела на нашей одежде, волосах. Так мы и пошли получумазые и веселые на пару часов потанцевать. А утром, попив чаю, снова в путь -в мандры-путешествия(укр). Сколько приключений с нашим Толей ожидало нас там! С ним самое скучное передвижение по дороге становится приключением! Человек, с которым тебе всегда светит солнце.
 
Надо бы, чтобы Иринка написала свои воспоминания о Толе. Она - хороший рассказчик. И художник. И поэт. К ней стихи приходят просто так. Она сочиняет их легко, как дышит. На Толин 50й день рождения мы получили награды за Иринину поэму и оду, написанную в его честь кумой Галей Галицкой. Нам "Радио-тост" привез ящик пива и еще что-то. Думаю, что Марина сохранила оду. Она стала очень нашей, заразили мы с Толей ее своим почтением к тем вещам, что живут с нами долго. У нас с ним есть болезнь, которой не страдают Витя с Ириной- плюшкинизм.
 
Как папа, Толя нам устраивал всякие соревнования: кто лучше и быстрее вскопает отведенную гряду, кто лучше уберет комнату, выпавшую тебе по жребию, кто больше вывезет снега из ограды. Кто чище подметет метлой дорожки от снега. Кто налепит больше пельменей, начистит картошки... да он самое нудное занятие сделает увлекательным, веселым соревнованием. По осени копали картошку ( я не любила, чтоб не сказать - терпеть не могла - копательные работы). Толя организует соревнование бригад и будет комментировать процесс работ, как Котэ Махарадзе футбол -в конце обязательно устроим костер. Мама нам делала праздник последней выкопанной картошки. Мы пекли ее в костре, пока бегали с ведрами от огорода к подполью, куда по желобу ссыпалась картошка на зиму. От ожидания печеной, до угольной корочки, картофелины, которая быдет рассыпаться горячими крошками, мы скорее и без устали носили ведра к окошечку подполья, прорубленному в стене нашей избы.
 
Спустить в подполье - это уже не работа! Ведра мы с мамой и Иринкой нагружали, попутно сортируя что для себя, что на семена, а что скотинке. Это был заключительный аккорд моим мучениям. Хотя все занимались огородом, никто, кроме меня, не считал это тяжкой повинностью, все поливали, таскали на коромысле воду с колонки, пока не провели трубы и шланг в огород. Не любила копать-полоть, мне нравилось только созерцать как все красиво растет. И терпения выпалывать бурьян хватало ненадолго. Почему... Это я поняла намного позже, когда узнала о том, что у меня спазмы сосудов головного мозга от работы в наклонку. Меня мучали головные боли после огородных работ, до мозговой рвоты но кто будет обращать внимание на мои стоны.
"Лоботрясина, странь, копать-полоть не хошь, токо бы за книжками сидела, а кто матере-то помогать будёт?" - это наша бабушка мне выговаривала. Она, проработавшая с самого малого возраста, как начала ходить и до самой смерти, вытянувшая в войну на своих плечах 4х детей, приютившая людей, нуждающихся в крыше над головой, никогда не сиживавшая сложа руки, не могла видеть, чтобы кто-то отлынивал от работы. Всех похвалит, а меня наругает. Для острастки.
 
Но когда пошла мода на брюки дудочки от бабушки и Толе с мамой досталось. Она их срамила, как они могли додуматься пошить такое, что и надеть-то нельзя. Толя мылил ноги и только тогда нога проходила внизу. Я ему предлагала не мучиться, а спать в штанах и стирать их на себе, за что получила. Было мне лет10-11. У него была красивая стильная в картинках поплиновая рубашка. Он вообще всегда следил за модой и был очень стильный! Это у него наверное от мамы. И вкус и чувство стиля.

Ира - наша тетя и Толя
 
У нас была его фотография, где Толя в ней! Я удивлялась ему всегда как он мог со своей мизерной стипендией что-то выкроить купить и себе и нам - пусть что-то, но каждому привезет по маленькому полотенечку - салатовому, голубому и желтому, и они до сих пор помнятся. Каждый. Для каждого из нас. Это самое дорогое. Толино внимание. Его забота. Купил он как-то маме гипюровую блузку, невероятной красоты и болоневый плащ цвета морской волны. Я, подростя, обожала ее надевать иногда. А мама ходила в ней на всякие заседания. Она сидела в Президиумах на сцене - должна была выглядеть красиво.
 
Я вспомнила, что на то время у Толи была кличка "Стиляга". А до этого "Гусик Хрустальный". Может от того, что он, как хрусталь светился от худобы? Насчет стиляги я согласна. Сколько я его помню, он всегда был одет по моде. Много вещей у него не было, но все что было- было стильным и в одном экземпляре, ни у кого такого не было. Он скапливал свои копейки, ехал из Ялты в Севастополь и там присматривал у моряков, что бы он хотел купить. Он очень хотел стать моряком загранплавания, но не прошел по здоровью. Я стала моряком. Стюардессой на судах загранплавания. Он очень хотел говорить на нескольких языках. Говорил. На 3х. Я говорила на 9ти. Очень хотел побывать в Америке. Я тут живу.
 
Уехав на край земли в Магадан, он туда переманил несколько семей из Черкасс. Кумовья Галицкие, Маринина сестра Катя с мужемЮрой-Рубченко, Толина-Маринина кума Наталка Вернигора с мужем. Там была целая черкасская диаспора. Никто не жалел.
 

Это Толя устраивал постоянно своим работникам вечера отдыха. В его подчинении было 25 ресторанов, баров, столовых, буфетов, он их сделал лучшими по Магаданской области. Как уехали, там снова все затянулось тиной и паутиной забвения
 
Все они, когда вернувшись вслед за Толей, собирались у них за столом, с теплом вспоминали, как Толя организовывал их досуг там. Через 16 лет Толя вернулся домой, они в этот же год вернулись хвостиком за ним. Опустела без него земля.
 
В Черкассах после возвращения Толя полностью перешел в другую сферу деятельности. Вначале поднял на ноги съехавшую вниз компанию, работая директором. А потом купил ее у нерадивого хозяина. Заново основал компанию по электрооборудованию. Трудно было. Но это мой брат. Он не сдавался никогда. Труд- это его 1я заповедь. Сейчас, после его смерти компанией управляют его дети- экономисты Слава и Юля.
Все о Толиных успехах я знала из его звонков.
- Тань, я компанию перекупил...
- Тань, я машинёшку на компанию купил...
- Тань, я вторую машинёшку купил...
- Тань, я место расположения компании поменял -переехали...
- Тань, я здание выкупил, сейчас ремонтом занимаюсь. На крыше теплицу построю.
- Таня, я землю, на которой здание стоит выкупил...
 
Когда он узнал, что я уезжаю, надолго замолчал. Ничего не говорил. Потом промолвил
- Думаю, что ты уже много раз обдумала свой шаг, надеюсь, ты поступаешь правильно...
Он был как мама - мог посоветовать, но никогда не мешал принимать самостоятельное решение.
Перед самым отъездом заехал Толенька ко мне, зашел на второй этаж, вижу, что тяжело парню дышать. Присел. Достал свой спрей...
-Тань, много говорить не буду. Не могу дышать - задыхаюсь... Очень жаль мне тебя... Как ты там будешь?... Без помощи? Без поддержки? Едешь ведь в пустоту - в обрыв прыгаешь, не зная, где дно, в чужой мир, где никого не знаешь... тут все бросаешь... сколько наживала - работала без отдыха...
Тань... храни тебя Господь... мы наверное уже никогда не увидимся...
- Толенька, я еще жить буду, с собой все сердечные капли возьму, цтирамон, мне всего 46. Я приеду. Не скоро, но обязательно приеду.
- Тань, я не про тебя... я про себя. Мне все хуже и хуже. Голова постоянно кружится... Дышать не могу... Процедуры не помогают... береги себя, моя бедная сестричка... ты там живее будешь...
Обнял меня в последний раз в жизни и ушел, смахивая слёзы со щек...
Я звонила всем своим по очереди. По 400 долларов в месяц изговаривала. Каждый радовался, когда до него докатывалась очередь. Но однажды Марина сказала, что Толик в больнице. До последнего дня его жизни, он там оставался. Намучали его, прежде чем он покинул этот свет. Прооперировали, вернее разрезали, вывели кишку наружу и зашили, было уже поздно, от кишечника метастазы пошли кругом... Больница сколько захотела, столько и выкачала денег из семьи. Толя купил им дорогостоящее Многотысячное оборудование, якобы оно должно было помочь ему выздороветь... Зачем они так делают? Как будто семья должна быть тоже захороненной с ним, как с фараоном? Как будто семье после похорон ни жить, ни питаться не надо, ни воскрешаться после перенесенного горя? Тешили всех эфемерными надеждами. А эти много тысяч долларов не спасли парню жизнь.
Как Толе домой хотелось... Они с Мариной устали от больниц. Марина жила там, никому не доверяя ухаживать за ним. До последнего часа сама ходила смотрела. Говорит, что в полночь на 1 декабря прилегла, только глаза забежали и вдруг резко подкинулась. К Толе, он еще теплый, но уже ушел... тихо, стараясь не потревожить ее сон...
 
Перед его смертью я часто звонила и говорила с братом часами.
 
Он с передышками, чтобы собрать силы, просил очень слабым голосом, чтобы я говорила, а он слушать меня будет - у него хватало силы только слушать. Жизнь из него вытекала, как водя из упавшего сосуда... Как было больно! Безысходно обидно знать, что он уходит - такой молодой, такой умница, неутомимый муравей! в 56 лет, и быть в бессилии хоть как-то помочь ему!!! Могла бы я отделить от себя часть своей жизни и дать ему - сделала бы это!, - каждый бы из нас сделал это...
Как он радовался, что Витя к нему приехал, буквально за пару недель до его ухода в небытие...
 
Однажды он сказал, что я воплотила все его мечты. Он мечтал о чем-то, а мне удавалось без особых усилий достичь этого. Может потому так, что мой брат всегда думал о нас всех в первую очередь, а потом уж о себе, сердцем переживал, и его мечтания о чем-то хорошем, как зонтик, раскрытый над нами, защищали нас от невзгод и на нас тоже распространяли осуществление чуда? После маминой и, вскоре, папиной смертей он стал нашим центром - хранителем домашнего тепла и единения рода - главой.
Никто никому не возлагал корону, не выдавал скипетр и булаву с инвентарным номером - все знали - Толя - старший. Толя - глава нашей семьи. Он никогда никому ничего не диктовал и не перечил. Но все считались с его мнением.
 
Какой гостеприимный загородный дом в Чернявке у него был! Экзотические маски, привезенные мной с разных островов Тихого океана встречали на крыльце. Во дворе баня, дом с русской печью и огромной библиотекой. Я перевезла ему часть своей библиотеки. Это у нас от папы. Без книжки не уснем. Его чернявский дом тоже был полон гостей. Хотя от Черкасс не близко расположен - км 15-20. Толя туда переманил Марининого брата Петю с Катей. Толи нет, а они живут в доме, рядом с Толиным, который они купили по Толиному совету. И рады! Любят там все
Выделенная строка была написана до 20 декабря 2011 года.
 
Для нашей милой Марины декабрь - черный месяц. В прошлый мой приезд Марина сказала, что ее брат Витя заболел, приехал обследоваться в областную больницу, а у него рак четвертой стадии... Лечиться не захотел. Сколько Валя и все 3 сестры с братом Петей ни уговаривали - нет. Он видел, как Толю намучали. Сказал, что он не такой терпеливый, как Толя и денег таких у него нет. Что будет, то и будет. Петя - Маринин брат постарше на несколько лет, очень переживал за младшего брата. Ездили к нему... Толину смерть они все очень долго переживали - выдыхали, выплакивали... А тут снова в семье рак.
20 декабря утром Катюня собралась проведать свою черкасскую квартиру, где живет их дочь Инна с семьей, Петя помог жене донести до остановки котомки с гостинцами для внучек, посадил Катюню на автобус, идти назад- да сердце прихватило. Пошел он полем по ветру и глубокому снегу домой, там в шухлядке у Кати были сердечные лекарства... Да недошел... Упал и больше не поднялся. Увидели Петю, лежащего посреди поля в обед, когда молоко собирают... А вечером этого же дня не стало другого брата - Вити. Они оба не узнали о том, что ушли из семьи в один день. Ушли из жизни оба Маринины брата в морозный день декабря... Сначала поехали всей семьей на похороны в село к Вите, потом на другой день приехали все вместе Петю хоронить... Валя и Катя стали вдовами... За что им всем это??? Как пережить?