Физик

Мне было шестнадцать лет, когда я пришёл в десятый класс девятой магнитогорской средней школы, в которой он преподавал физику. Сергей Иванович показался мне очень старым, хотя, как я теперь понимаю, было ему не больше пятидесяти. Он был длинный и страшно худой. Надрывный кашель постоянно сотрясал его, и он, стесняясь, старался подавить удушье. Кашляя, он подходил к окну, почти вплотную прижимаясь к стеклу, за которым, густела зеленью улица Комсомольская. В эти минуты профиль Сергея Ивановича становился особенно острым и казался сердитым. Фамилии я его не помню.
 
Он никогда не препятствовал шуму и спорам "по существу" - мы могли бегать к доске, писать на ней свои доказательства, а он подтверждал или опровергал их. Но если кто-нибудь "зевал" и глядел "пустыми" глазами, Сергей Иванович молча тыкал тонким длинным пальцем куда-то в пространство, потом переводил указующий перст на дверь, и "зевающий" точно знал, что это относится к нему. И выходил в коридор - "проветриться". Вернуться разрешалось в любую минуту.
 
Физик не преподавал свой предмет, он его внушал. Одновременно он внушал, что каждый из нас достаточно умён, чтобы найти верный путь в дебрях его науки. Ни разу он не обмолвился, что кому-то из нас физика недоступна, неинтересная или не нужна. И она стала для нас доступной, интересной и нужной. Мысль о том, пригодится ли физика в будущем, не возникала; учитель не сомневался в нас, а мы не сомневались в нём: разве стал бы он учить нас, не думая о нашем будущем! Когда давалось задание и класс молча писал, Сергей Иванович пристально оглядывал ряды, чутьём угадывал, у кого-то что-то застопорилось, подходил, заглядывал через плечо и тыкал пальцем в цифру. Палец был выразительным, гораздо более выразительным, чем хриплый голос Физика, - под этим пальцем ошибка освещалась, как фонарём, без слов прояснялась путаница, задача выходила.
 
Он утверждал: физика не терпит многословия, она стремится к простоте и лаконизму; чем короче запись, тем она физичней. И записывать мы могли, как нам нравилось, - главное, чтобы в решении была логика. И если кому-нибудь из нас привалило счастье найти нестандартный ход, использовать самую короткую запись, к тому же получить правильный ответ, Сергей Иванович говорил: "Отлично мыслите!". Это и была его самая главная похвала. И относилась она не к верному решению - к тому, как ты его нашёл; самый ответ менее всего интересовал Физика - он учил удовольствию самостоятельно думать, искать наиумнейший путь.
 
Я не помню, чтобы в нашем классе был хоть один неуспевающий по физике ученик; даже среднеуспевающих были считанные единицы. Впрочем, Сергей Иванович не любил ставить плохие отметки. Точнее, он их просто не ставил. По теории Сергея Ивановича - стремление к учёбе должно быть овеяно радостью и само по себе достойно похвалы. Не вышла у человека задача, значит не понял её, поймёт - сделает. Только ленивого и недобросовестного ученика следует осудить. Но таких не было: физику любили все, как любили и Физика.
 
У него было адское терпение - он мог сколько угодно раз объяснять материал. Он ставил лучшую оценку менее способному ученику и худшую - безусловно одарённому физику: и мы понимали смысл его поступков и считали их справедливыми. Тогда для нас не было банальным утверждение: кому больше дано, с того больше и спрашивается. Вполне ориентированный в возможностях своих учеников, Сергей Иванович и задания давал не всем одинаковые: кому - полегче, кому - потрудней. Отметки же ставил не за конкретную работу, не за пройденную тему - за старание, желание работать, интерес к предмету, "за облик", как любил он говорить. Так сказать, в целом, за все качества, в том числе и знания. Что касается знаний, тут он всё брал на себя; ему ничего не стоило сказать: видно я плохо объяснял, раз не все меня поняли; ему легко и просто было признаться: ученик - звено зависимое; ведущее - учитель, и он, учитель должен в первую очередь самому себе ставить отметки.
 
В то время жива было ещё педагогическая идеология и система тестов, по ней определяли способности школьников. Тесты по физике, выполненные учениками Сергея Ивановича, всегда были лучшими в Магнитогорске. Трудно поверить, чтобы в эту обыкновенную девятую среднюю школу поступали специально все, кто обладал талантами физика, причём из года в год. Поступали дети из близлежащих районов, обычные дети, ничем поначалу не выдающиеся. Всё, к чему они приходили, впоследствии, было получено от учителя. Талантом обладал он - редкостным даром великолепного педагога. Вся его немудрённая педагогическая теория базировалась на трёх китах: высочайшие требования к себе, отличное знание детской психологии и глубочайшее уважение к своим ученикам.
 
Я не настаиваю, что такой, как Сергей Иванович и в наши дни - лучший и тем более единственный вариант настоящего педагога. Вполне допускаю, что нынешнему поколению школьников вовсе не так горячо, как нам, хотелось бы быть похожим на него, возможно, что и вовсе не хотелось бы. Более того, я не утверждаю, что во времени и в сравнениях облик уважаемого учителя не приукрасила моя память. Но в одном ни на йоту не уклонюсь я от истины, если скажу: через все трудные и радостные, и горькие годы своей жизни я пронёс его образ, часто в своих поступках оглядываясь на него.
 
Вот и недавно оглянулся на Сергея Ивановича в своей памяти и отчётливо услышал его голос - человеком надо быть, дорогие мои ребята, человеком!
Физик прав.