Мужик - это....

Жена безобидного электрика Петровича, толстушка Аделаида, громыхала на кухне кастрюлями и ворчала. Ворчание по любому поводу было ее завсегдатым занятием: и это не так, и это не этак...
 
Петровичу иной раз из-за этого брюзжания так хотелось назвать ее не Ида, а ...Иуда, но сдерживался. Страшно представить, что будет, только произнеси он это слово!? Порой не знал, куда деваться
 
Единственным местом, где Аделаида его не доставала, была баня. С парилкой. Ворчунья ничего в этом не понимала. " И какое удовольствие себя веником хлестать, когда от жары ни вздохнуть, ни выдохнуть не можешь! - недоумевала она, пустая трата времени и сил."
 
А Петрович баньку не просто любил, он обожал ее, боготворил! Парилка для него и вовсе раем земным казалась. Зайдешь не спеша. Как только духом банным в нос шибанет, сразу станет хорошо так. Все заботы улетучатся куда-то, на душе легко так сделается. В парилочке плеснешь на каменку ковшичек-другой полыньей водицы али кваску мятного, такой аромат с жаром поплывет... Посидишь, размякнешь весь. Потом-то прошибет тебя, и давай веничком работать, каким желаешь: хоть березовым, хоть дубовым, можно и пихтовым себя потешить.Хлещешь и чувствуешь, как силой каждая мышца наливается. И веселотак становится. Все - нипочем! Руки устанут - в предбанник - отдохнуть. С приятелями мужские дела обсудить. А зимой - в снег с гоовой! А потом снова в жар! Да так захода три-четыре. Красота!
 
Как почувствуешь, что тело по-особому дышать стало, ковшика два-три на себя холодной водицы опрокинешь. Тело, как стальное делается, сильное, красивое. А ты, будто заново родился. А главное - Аделаиды рядом нет! Настоящим мужиком себя чувствуешь.
 
На прошлой неделе, как на грех, труба что-то на баньке закапризничала. Петрович затеял ремонт. Хотел по-быстрому да не получилось. А Ида - Иуда запилила совсем
 
- Неумеха! Только и научился веником себя хлестать. Идол окаянный! Парильщик несчастный!
 
Эх, баба! не то что путевого ласкового слова от тебя не услышить, имя-то свое забудешь.
 
Петрович втайне мечтал что-нибудь такое ей сказать, кто он такой на самом деле, чтоб она от удивления рот свой забыла закрыть, так целый день пугалом и просидела бы. Вот уж он бы над ней потешился! Но на ум ничего не приходило.
 
- Неделя кончается, пятница уж сегодня, я стирку затеяла, а ему, паразиту, хоть бы что! Что газ тратить? столько воды надо греть? - зудела Аида.
 
- Точно. Пятница ведь сегодня. Поселковая баня работает, - спохватился Петрович.
 
Ухмыльнулся. Выбрал веничек получше. Полотенишко взял. И потихонечку вышел за ворота. Шел по улице бодро, предвкушая очередное банное блаженство.
 
"Общественая баня неплохая, - успокаивал себя Петрович,- и парилка в ней толково сделана. Эх, сейчас...."
 
Что такое? На аллейке, что перед баней, толпа баб. Шум. Гам. Ругают Степку - истопника.
 
- Налакался, леший. с утра, и не готова баня.
 
Тут из-за берез ( за баней-то березовая рощица была) вышел банщик Степан. Глаза большие, как у девки, голубей неба в ясную погоду, улыбка на все лицо, кудри веером из-под кепки торчат.
 
-А, черт голубоглазый. нарисовался, - пробасила грузная баба, - открывай давай дворец свой, заждались уж!
 
- Спокойно, бабоньки, не шумите. Размечтался я что-то сегодня. С банькой не того...часок-другой поздней затопил. Еще малость потерпеть придется. Извиняйте!
 
Степка раскинул руки и поклонился. Затем подошел к скамейке и плюхнулся на нее мешком. закинул ногу на ногу.
 
- И вас прошу, бабоньки дорогие, присаживайтесь, побеседуем..
 
Бабы зашумели и стеной двинулись на Степку.
 
- Пустозвон окаянный! Счас мы тебе присядем! Счас мы с тобой побеседуем! Мечтатель чертов!!!
 
Петрович всю картину наблюдал со стороны, но в любую минуту был готов броситься Степану на выручку.
 
Степка вдруг сощурил хитро глаза и так неожиданно для всех спрашивает:
 
- А знаете ли вы, бабочки-красоточки, кто есть МУЖИК?
 
Бабы встали как вкопанные и оторопело уставились на Степку.
 
Через минуту робкий молодой голосок пропищал:
- Обманщик!
 
- Гуляка неисправный! - раздался голос посмелее.
 
- Одним словом блядун! - отрезала грузная тетка.
 
- Пьянь!
 
- Врун!- выкрикивали осмелевшие бабы.
 
- Эх, вы, дуры! Одно и то же мелете и мелете! - Степка выпрямил спину.
 
- Мужик - это...- он многозначительно поднял правую руку с вытянутым указательным пальцем, подмигнул Петровичу, - мужик - это...
 
- Да говори, леший. не томи, - взвизгнула тощая бабенка.
 
- Мужик - это...ГОЛУБЬ МИРА!
 
В воздухе повисла тишина, какой не знали эти места давным-давно.
 
Только Петрович не растерялся. Он почти бежал домой: теперь он знал, чем удивить свою Аделаидушку.