Продавец кукол. Часть 8.

Антиквар привел ребят в уютную гостиную. Все в ней было чудесно – дорогие, в викторианском стиле кресла, маленький полированный столик, уставленный чашечками тонкого фарфора и фиолетовые тяжелые шторы, надежно скрывающие этот мирок от взора прохожих на улице.
 
Все расселись вокруг стола, а в гостиную вошел еще один мужчина, от вида которого у Лизы и Макса задрожало все внутри. Мужчина был неопределенного возраста, так же, как и хозяин, безукоризненно одетый, но он был настолько уродлив, что возбуждал странный и пугающий интерес всякого, кто натыкался взглядом на его фигуру и лицо. Казалось, природа спорила сама с собой – можно ли было сделать из человека еще более пугающее существо или это было уже невозможно. Когда рассматриваешь абсолютную красоту или абсолютное уродство, и то, и другое очень волнует и от таких созданий сложно отвести глаз. Он был горбат, прихрамывал, косил, лицо его было очень загорелым, а возможно, и обожженным. Отдельной жизнью на этом лице жили глаза. Лиза встретилась со слугой глазами и удивилась их кротости и печали. Слуга принес горячий кофейник, пирожные и сигары для хозяина. Все это было со вкусом уложено на серебряном старинном подносе, имеющем такой же зеркальный блеск, как и все в комнате.
 
Антиквар жестом попросил удалиться слугу за дверь, сам разлил по чашкам себе кофе, а ребятам чай. Лиза вдохнула этот аромат, и он как будто унес ее далеко-далеко. Она могла поклясться, что никогда в жизни она не пробовала такого напитка. Он моментально расслабил ее, унес все тревоги. Она сидела в кресле, вдыхая пар из тоненькой чашечки, на коленях у нее лежала новообретенная кукла, все казалось ей таким теплым, домашним. Антиквар выкурил сигару, они с Максом о чем-то шепотом переговаривались, потом хозяин достал какую-то небольшую миску с теплой водой, гипс и, поместив мальчика на кушетку, уложил массу на его лицо. Лиза как зачарованная смотрела на происходящее, а сознанием владела дремота, спокойствие и нежелание двигаться, мыслить, анализировать. Ей вдруг вспомнилось лицо бабушки, которая смотрела на нее строго после того, как она оставила открытой дверь в загоне для теленка, а тот ушел. Больше ей никто не доверял заботу о бабушкиных питомцах в деревне, но ощущение горького сожаления и стыда за свою детскую беспечность у нее осталось навсегда. Она как будто услышала голос умершей уже бабушки в ушах:
 
«Лиза, детка, он же тебе доверился, а ты все проспала! Ну как ты могла, дочка?»
 
Она вздрогнула и увидела сидящего напротив Макса, который улыбался, глядя на ее испуганный вид.
- Лиза, дорогая, что с тобой? Все закончилось, мне даже не было неприятно.
Антиквар заботливо подлил Лизе свежий чай и она уже не почувствовала того самого запаха и вкуса напитка из своей самой первой чашечки.
 
- Вы, Лиза, можете удостовериться, все с вашим другом в полном порядке! Он весел, бодр, и, главное, сделал нам приятную вещь. Вам – подарок, а мне – предмет моего тайного желания. Вы же, наверное, знаете, что я люблю изготавливать куклы, а для этого я собираю по всему миру разные типажи лиц. Вы же заметили, что мои куклы имеют разные лица, как будто они являются разными людьми. Не то, что те, которые были сделаны на какой-нибудь фабрике. Мои создания совсем не однотипные, каждый из них имеет свое лицо, свою душу, свое «Я». Только это «Я» находится в маленьком послушном тельце, которое управляемо, не способно меняться. Вы же не будете ждать от вашего нового друга Пьеро каких-нибудь сюрпризов? Ваш Пьеро вас уже не предаст, поскольку он полностью в вашей власти, а если он вам надоест, вы его просто выкинете на помойку. А еще лучше передарить его кому-нибудь, обменять, продать. Это же не люди, это же вещи, не правда ли?
 
Лиза слушала бархатный голос Антиквара и ощущала внутри себя странную вещь. Знаете, когда слушаешь какую-нибудь симфоническую музыку, иногда, на фоне основной мелодии едва слышится какая-то еще композиторская линия, которую задумывали изначально, но не рассчитывали показывать сразу. И только после нескольких актов, эта вторая, «спрятанная» мелодия начинает набирать силу и уже открыто выходит на первый план, попирая первую. Так и тут, Лиза чувствовала что-то, но не могла – что именно смущает ее своим присутствием. Вкусный чай, сидящий рядом друг, добрый хозяин, уютный кабинет.
 
- Скажите, а вы планируете сделать на основе маски Макса еще одну куклу?
- Конечно, тем более, я же не просто пригласил вас сегодня. На такую куколку с фигуркой спортивного современного мальчика-подростка у меня уже есть покупатель. Эти коллекционеры странные люди, я вынужден иногда поддаваться их капризам.
Макс улыбался, уминая пирожные, хозяин замолчал и Лиза почувствовала, что им пора идти. Неловкая пауза и ты понимаешь, что отпущенное для общения время вышло. Она поднялась, прихватив коробку с куклой, и, взяв Макса за руку направилась к выходу. Хозяин взялся проводить их, совершенно не сопротивляясь Лизиному порыву. Он любезно попрощался с ребятами, те накинули куртки, и вышли на холодную февральскую улицу.
 
Лиза шла рядом с Максом, пока не спросила:
- Ну, и как тебе, там, под маской?
Макс долго думал, пока не выдал:
- Знаешь, Лиза, я чувствую себя как-то странно сейчас. Я вдруг вижу всю убогость окружающего нас мира. Смотри – какие серые у нас улицы, некрасивые люди. Это же форменное уродство надевать на себя такие вещи. Да, и вдруг я заметил, что у тебя на щеке прыщик.
Лиза подумала, что Макс шутит. Они сейчас вместе посмеются над его бестактностью, но он не смеялся. Он сурово смотрел на нее, словно в первый раз видел.
 
- Ты знаешь, в твоем возрасте нужно пользоваться косметикой. Ты явно пренебрегаешь своим внешним видом. Купи тоник, тушь для ресниц. В конце-концов, если ты любишь длинные волосы, их тоже нужно как-то укладывать. Тебе разве никто не объяснял этих простых вещей? Ты же выглядишь очень, я бы сказал, не важно.
- Макс, ты с ума сошел или ты шутишь?
- Вовсе нет. Я не шучу, да и тебе не советую. Иди домой, когда приведешь себя в порядок, позвони. А сейчас мне некогда. Хочу в спортивный зал, давно не был. Все, пока.
Лиза стояла, почти что разинув рот посреди улицы. Макс уходил, его следы заметала последняя зимняя вьюга. Он шел прямо, упрямо распрямив плечи, ни разу не оглянувшись, ничего не сказав ободряющего. Как глупо, нелепо, по-дурацки. Они ссорились и раньше, но из-за детской ревности к их общим друзьям, опозданий Лизы или забывчивости Макса. Но никогда между ними не пробегала такая холодная, глупая безжалостность друг к другу.
Лиза автоматически прижимала к груди куклу, сквозь брызнувшие слезы она взглянула в лицо Пьеро и опять вздрогнула. Очень человеческими казались ей даже сейчас, в момент переживания расставания с Максом, эти карие, большие глаза. Очень много они хотели ей сказать, но не могли. Губы упрямо молчали, ручки были вытянуты вдоль тельца в белом балахоне, а глаза как будто жили своей собственной жизнью.
 
Дома она сидела возле окна, долго смотрела в темнеющее небо, понимая, что завтра будет день и ей как-то придется жить в этой конкретно создавшейся ситуации.
Утром раздался звонок по телефону – звонила мама Макса, с которой они договаривались ехать на вокзал встречать Аню из Владивостока. В школу Лиза не пошла, отчасти из-за нежелания видеть Макса, отчасти от того, что ее мать от своей нерасторопности не предоставила дирекции соответствующие документы дочери.
 
В машине ехали как всегда обсуждая все события в жизни класса, ребят. Для Ольги Сергеевны было большой неожиданностью узнать, что в классе творятся такие дела. Дети как будто сошли с ума, а взрослые списывают эти события на издержки переходного возраста.
- Ольга Сергеевна, скажите, а что же это за переходный возраст такой, если люди друг друга в упор не видят? Шмотки эти, бессмысленные разговоры ни о чем, презентации, позы, демонстрации? Будто бы суть от этого меняется. Нельзя же хлеб упаковать в обертку от колбасы, чтобы никто не догадался, что там лежит на самом деле.
- Не знаю, Лиза, о чем ты сейчас говоришь. Но в рекламе очень часто используется этот ход. Скажем, на полке ряд джинсов различных марок, а нужно продать только одну. Они ничем друг от друга не отличаются, но одни должны «уйти» быстрее, чем другие.
Ольга Сергеевна уверенно вела машину, сказывались и опыт, и ее жизненная позиция. Лиза, сидя рядом с ней, с большим удовольствием слушала спокойные рассуждения матери Макса, и ей снова стало казаться, что все нормально, в порядке, все в безопасности.
 
- Так вот, применяется ряд таких хитрых ходов. Например, рассказывают, что именно такие джинсы носит, к примеру, Мадонна.
- Но это же форменная чушь.
- Да чушь, но это, не поверишь, действует. Люди склонные верить тому, что им говорят, а рассуждения о логике рассыпаются вдрызг, если перед ними маячит мечта, готовая воплотится в реальность. Например, хоть чуть-чуть быть похожей на кумира миллионов. Вот ты чего хочешь, если честно?
Лиза помолчала, взвесила все «за» и «против», сказала тихо:
- Я хочу быть рядом с Максом, вы же знаете.
- Ну, здорово, а еще чего?
- Я хочу, чтобы все было хорошо.
- Это очень размыто как-то. Конкретно у кого хорошо?
- Ну, у нас с ним, у вас с Аней, у моих родителей, в общем, чтобы все были довольны.
- Ты знаешь - за что ты мне всегда нравилась? За то, что ты, как сейчас говорят, «не формат». В твоем возрасте мечтают о тачках, шмотках, карьере певицы-актрисы, а ты – «про хорошо».
Ольга Сергеевна улыбалась, а Лиза мучилась от внутренних, раздирающих ее вопросов – сказать ей о ссоре или не сказать, посоветоваться или нет. А потом, вдруг взглянув на Ольгу Сергеевну, которая, подрезав очередного водителя, резко вывернула на широкий проспект, четко осознала, что взрослый человек ей не поможет. Они живут, эти взрослые, тоже в мире вещей, навсегда утратив способность мыслить широко, смело, допуская невозможно в так называемой реальности. Взрослые очень прочно стоят на своих ногах, как им кажется, теряя, подчас способность мыслить действительно реально, смотреть на все открытыми, не «зашоренными» глазами. Вот и она сейчас, любит, конечно, своего сына, но не допускает, что сын может уйти одним человеком, а прийти домой – совсем другим. Вот так и отец Лизы ушел, а мать все жила между домом, работой, заботами и созданной ею «реальностью», пока не стало совсем поздно. Но сейчас все снова все хорошо у родителей, но были же и слезы, и разрыв, и измена. Было все, а почему? Взрослые еще больше чем дети прячутся, наверное, от реальности за своими «перегородками», мучаясь - кто от страха, кто от боли, кто наезжая, словно пони свой тысячный круг, не понимая, что можно вырваться и скакать во весь опор. Нет, не поймет ее мама Макса, даже не стоит ее тревожить.
 
Вокзал был полон людей, поезд прибыл вовремя и навстречу из пятого вагончика стали выпрыгивать дети из танцшколы. Веселье, радость, желание обнять все и вся, перрон так сверкал самоцветами от этих детских лиц. Все чмокались, обнимались, отбирали друг у друга чемоданы и рюкзаки, желая помочь. Аня выбежала почти последней, волоча за собой чемодан за колесиках и пакет с ракушками. Все трое обнялись, а Аня восторженно глядела то на мать, то на Лизу, даже не пытаясь точно определить – кого именно она больше рада видеть.
 
Дома грели чай, жарили курицу, а потом звонили Максу. Не понятно, что именно он сказал матери, но она сухо ответила, что «это с его стороны – свинство», накормила девочек и уехала в свой офис.
Аня намылась в ванной, расчесывала волосы, сидя в длинной футболке напротив Лизы. Она не была похожа на брата, хотя определенное сходство, все же было. Лиза вдруг вспомнила вчерашний вечер и расплакалась, неожиданно для себя и девочки.
 
Аня соскочила с кровати, порывисто обняла Лизу и стала раскачивать ее как маленькую. То вправо, то влево. Это участие и нежность сделали свое дело, Лиза сбивчиво и не очень последовательно стала рассказывать Ане все, что знала о классе Макса. Потом дошла до вчерашнего вечера, описания кукол и их ссоры. Аня внимательно слушала, немного отстраняясь от Лизы, потому подошла к шкафу и стала одеваться.
 
- Ты чего, Анют?
- Ничего, надо спешить. Надо что-то действовать. Только прошу тебя, если хочешь быть вместе с моим братом, ничего одна не делай, все рассказывай мне, а я уж…
- Чего ты? Ты же знаешь, что неизвестная зараза зацепила взрослых ребят, а ты уж такая маленькая.
- Не такая я уж и маленькая.
Аня натянула чистые, из домашних запасов джинсы, водолазку и присела на корточки рядом с Лизой.
- Разве ты не видишь, что связь между этими событиями есть? Ну что ты на меня смотришь, как будто не замечаешь, что все тянется к этому самому магазину? Все, кто побывал там, становятся, как это…Ну, в итальянском театре есть…Мммм, черт! Марионетками!
- Ладно, а почему я не стала такой? Я-то – в порядке!
- Сейчас подумаю…Ты говоришь, что с Макса сделали слепок? А с тебя не делали, нет?
- Нет. Я только наблюдала, такой классный еще напиток был.
- Ага! Как в кино про шпионов. В этом чае, который ты выпила что-то, там было подсыпано что-то.
- Да, я странно так себя чувствовала.
- А…Почему он не предложил с тебя сделать снимок?
- Ну, Ань, я этого не знаю.
- В этом тоже есть какой-то смысл. Так, идем, я хочу увидеть этот магазин и этого хозяина.
- Нееет! Я не хочу, чтобы ты пострадала!
- Лиза, ты совсем что ли с ума сошла? Я же смогу их обмануть. Я – не ты, я хитрая!
Лиза смотрела на прищуренную мордашку девочки, обняла ее, в тихом отчаянии прижав худенькое тельце и замотала головой.
- Нет и нет, Анют. Я вовлекла Макса в эту мерзость, а теперь и тебя отведу. Ну кто я после этого?
- Ты? Ты несчастная девчонка, теряющая любимого парня. А я – та, которая всем вам поможет. Все, одевай куртку, пошли, покажешь этот дурацкий магазин.
 
Продолжение следует…