Любовь бывает очень зла.

Последние месяцы были для Людмилы трудные, у нее не все ладилось в семье. Она подозревала, что муж ей изменяет. Я и Маринка, как старшие и более «опытные», как могли, успокаивали ее, ссылаясь на расшатанные нервы беременных, повышенную чувствительность, подозрительность и прочие бабьи глупости. Муж Людмилы Сергей был пилотом и ночи, когда он не ночевал дома, легко можно было объяснить, особенно тому, кто сам хочет в это верить. Но после очередной длительной отлучки мужа, Людмила устроила «разбор полетов». Как потом она рассказывала, разговор вышел очень трудный, нудный и тяжелый. Как ни странно, Сергей признался, что у него есть другая женщина, которую он любит и хочет уйти к ней. После этого Людмиле стало плохо, начались схватки. Пока наша «скорая» скорая помощь ехала на вызов, ей стало так плохо, что перепугавшийся Сергей пообещал не уходить из дома, пока ребенку не исполнится год. Людмилу увезли. Рожала она долго и трудно, но, слава Богу, все обошлось хорошо. На свет появилась девочка. Она была здоровой, хотя и не доношенной.

В день выписки, в назначенное время мы с Маринкой прибежали в роддом, там нас должен был ждать Сергей. Но оказалось, что он забрал жену намного раньше. Растерянные, мы стояли и не знали что делать. Накануне вечером Маринка забегала домой к подруге, разговаривала с Сергеем, помогла собрать вещи для ребенка, дала последние наставления, и все было хорошо. Сережка взял отпуск по случаю рождения дочери, заполнил холодильник, сделал генеральную уборку, даже перестирал все вещи. Затаив дыхание, боясь сглазить, стуча каждый раз по дереву, и плюя через плечо, когда разговор заходил о Сергее, мы следили за его действиями. Следили, радовались и надеялись, что все еще образуется, все еще наладится и будет хорошо. Ведь мы еще не знали об их последнем разговоре.
И вот мы стоим с сумками, пакетами и не знаем, что делать. Решили сначала позвонить, мало ли что. Ответила нам счастливая, радостная подруга, даже по телефону было понятно, что она улыбается. Она щебетала и щебетала, и на сердце становилось тепло от ее не поддельной радости. Мы договорились, что придем к ней завтра после работы, а пока пусть привыкает к обязанностям мамы и отдыхает.

На следующий день на работе как-то все не ладилось, к вечеру началась хоть и не сильная, но пурга. Было холодно, темно и идти совсем не хотелось. Когда мы все же добрели до дома Людмилы, настроение совсем испортилось. Вошли в холодный коридорчик, обмели бурки, постучались, вошли. Первое, что мы увидели, было непонятное, почти квадратное от количества одетых вещей существо с темными кругами вокруг ввалившихся глаз. Это существо механически, с каким-то остервенением трясла сверток, который держала в руках. Только по этому свертку с закутанным и орущим младенцем и можно было догадаться, что это - наша Люська. Мы стояли, смотрели и ничего не могли понять. «Чего уставились?» - спросила подруга. «У нас авария на тепломагистрали, дома холодно, пришлось одевать все, что можно. Сергей ушел навсегда, как только довез нас до дома. Почему орет ребенок, я не знаю, она орет уже сутки. Слушайте, дайте поспать хоть часок, я больше не могу.» Сказав все это, Люська сунула орущий сверток, развернулась и ушла за занавеску.

Наши мозги медленно переваривали полученную информацию. Мы переглянулись, не сговариваясь, выдохнули воздух через рот, проверяя, на сколько в доме холодно. Пара видно не было, значит жить можно. Оглядевшись вокруг, мы увидели включенный обогреватель, разбросанные вещи и грязные пеленки. Все это было так не похоже на нашу чистюлю и аккуратистку!

Заглянув за занавеску, мы увидели, что Люська лежала на кровати. Ее ноги оставались на полу, а сама она лежала в какой-то неестественной, для человека позе, поперек не расправленной кровати. Было понятно, что она не легла, а рухнула, рухнула от изнеможения и усталости. Было ощущение, что сначала Людмила уснула, а только потом рухнула на кровать. В этой половине было немного теплее, горело 2 обогревателя. Кругом был жуткий бардак! Вот этот бардак и заставил нас осознать, в каком положении оказалась наша подруга.

Ребенок заплакал. Марина отдала мне сверток. Несмотря на обогреватели в помещении было холодно, развернуть ребенка я не решилась. Пошарив в шкафчиках и не найдя молока я решила идти домой, а Маринке велела сидеть возле кровати и никуда не уходить. Мы обе решили, что оставлять ее одну рискованно, она может что-нибудь натворить с собой. Маринка вызвалась посторожить Людмилу, пока та спит, а потом забрать к себе.

Взяв ребенка, я вышла на улицу. Пурга усилилась. Уже намело достаточно высокие сугробы, идти было трудно, ветер дул со всех сторон, было холодно и темно. Мне бы только выйти из скопления этих бочек, а дальше было бы легче.

Вы знаете, что такое бочка, бочка, где живут люди? Это сооружение представляет собой круглую металлическую трубу, диаметром около 3-х метров. Оба торцевых конца запаяны. С одного торца бочки прорезано окно, с противоположного - входные двери. Внутри сооружение утеплено, подведено отопление, но никакое утепление не спасает, если на улице при -30С считается тепло. Внутри тоже все круглое, круглые стены, круглы потолок. Город, где мы живем, только- только начинал строить капитальные дома, большинство людей живет вот в таких бочках и вагончиках. При их установке пытались соблюсти подобие улиц, но обладатели этих «особняков» старались пристроить к ним сени, сараи и все, на что хватало ума и материала, поэтому, войдя в этот лабиринт, выйти из него не посвященному было трудно. Да еще собаки, лайки и здоровенные хаски, которые всегда жили на улице и четко знали жителей своего околотка. Чужаков они не приветствовали.

Я шла по едва освещенным из окон бочек сугробам, пробивая их как грейдер. Сверток был тяжелый, держать его было очень не удобно. Руки быстро заледенели и с каждой минутой все больше и больше теряли чувствительность. Мне казалось, что этой дороги не будет конца, и мне придется всю оставшуюся жизнь вот так идти сквозь метель и снег. Было не понятно, толи я защищала и прикрывала новорожденную своим телом, толи сама прятала лицо за этим свертком. В висках стучала, билась, орала только одна фраза: не упади! Но все в этой жизни имеет конец, кончилась и моя дорога. Я пришла домой.

Надо же, я пришла, я дошла, как же хорошо было дома! Я стояла в коридоре, прислонившись спиной к входной двери не в силах разжать руки. Муж молча забрал ребенка, унес в комнату. Окоченевшими руками я сняла шубу и отправилась на кухню готовить малышке молоко. По реакции мужа, я поняла, что он в курсе всего, что случилось в семье моей подруги, да это и неудивительно, ведь мужья вместе работают, даже летали в одном экипаже.

Мы вымыли и накормили малышку, и она уснула. Уложив спать свою дочку, я устроила мужу допрос. Лучше бы я его не устраивала! Оказалось, что Сергей ушел к сестре нашей общей знакомой, почти подруге. Его избранница была разбитной ветреной бабенкой, которая вечно находилась в поиске «приличной партии», как она сама выражалась. Мы ее хорошо знали, хотя и не любили, бывала она и в нашей компании, хотя и редко.

Прошло несколько дней, бытовые проблемы утряслись, жизнь потихоньку стала налаживаться. Правда, ребенок стал искусственником, молоко у молодой матери пропало окончательно.

А вот душевная рана так и не затягивалась. С Людмилой сложно стало общаться, потому что любой разговор она обязательно сводила к Сергею. Она вспоминала сначала все хорошее, потом все плохое, потом начиналась фантазийная часть его жизни с другой, затем следовали жалобы на свою несчастную судьбу.Это было бесконечно, одно и тоже, одно и тоже, как заезженная пластинка.

Даша, так назвала свою дочку Людмила, росла спокойным, чудным ребенком. Когда ей было около трех месяцев, ее непутевый папаша решил, наконец, посмотреть на дочь. Он пришел просто так, а глупое настрадавшееся сердечко Люськи решило, что все еще может срастись и наладиться. Наших доводов она не слушала. Она решила бороться за свое счастье, да и у ребенка должен быть отец.
Много чего натворила в этой борьбе наша подруга. Она била окна своей сопернице, принародно, на работе оттаскала за волосы, поджигала в квартире двери… Месть ее была не особо изобретательна, но зато полным набором с солью под дверью, иголками в косяке и прочими колдовскими штучками. После каждой такой выходки Сергей приходил к «своим» девочкам сказать ай-яй-яй! Тем самым еще больше убеждая своим визитом в правильности, выбранной тактики.

Сергей не был золотом, да и совесть видимо мучила мужика. Характер стал портиться, все чаще и чаще стал он прикладываться к рюмке. В конце концов, его новая пассия стала выгонять его из дома. Он собирал вещи и уходил к жене. Прожив в семье неделю другую, он снова уходил. Так он мотался от одной к другой, из одного дома в другой. Он извелся сам, извел и перессорил всех окружающих, на работе возникли неприятности.

Однажды он пришел к жене, застал там незнакомого парня, а парень-то был новым соседом, помог коляску занести домой. Сергей
устроил жуткий скандал с истерикой, битьем посуды и мордобоем и подал на развод. Мы думали, Люська сойдет с ума от горя. Марина, она тогда еще не была замужем, вынуждена была, переселилась к ней жить.

Сергея и Людмилу развели, а вскоре он женился на своей пассии. Женится - то он женился, но счастья так и не обрел. Людмила познакомилась с очень хорошим парнем, все у нее складывалось хорошо, дело двигалось к свадьбе. Вроде бы хеппи-энд, но не тут-то было.

Как-то прибегает взъерошенная, вся заплаканная Люська и говорит, что Сергей лежит в больнице. Он в очередной раз напился, видимо возник скандал и он выбросился из окна, сломав позвоночник. Мы были потрясены и удивлены одновременно. Была ранняя весна, но до таяния снега было еще очень далеко. Под окнами были огромные сугробы снега, да и выпрыгнул он из окна второго этажа. Следователь тоже был крайне удивлен. Как он умудрился сломать позвоночник не понятно, видимо провидение решило, что срок расплаты настал.

Наша дуреха - Люська , а может совсем даже и не дуреха, бегала в больницу почти каждый день. Она доставала необходимые лекарства, кормила с ложечки, делала массаж, спасала от пролежней, развлекала и ободряла. Со своим парнем она рассталась, по-моему, даже без особого сожаления. Жена Сергея не появилась в больнице ни разу. Когда пришло время забирать его из больницы домой, она подала на развод. Людмила вызвала родителей Сергея. Она мечтала, что они заберут сына, устроят в хорошую клинику, а она с дочкой уедет вместе с ними. Горячо верила, что случиться чудо, что Сергей встанет на ноги и все будет хорошо.

Родители приехали, но вместо благодарности, обвинили бывшую сноху во всех смертных грехах. Внучку они не признали, сказали, что такая непутевая баба, как Люська, ребенка могла и нагулять. Сына забрали, долго лечили, но он так и остался инвалидом. Потом кто-то из знакомых рассказывал, что после смерти матери, отец сдал сына в дом престарелых.

Вот так и закончились поиски счастья одного непутевого мужика и надежды на счастливую семейную жизнь Люськи. Она так и воспитала дочь одна, которая, кстати, повторила судьбу матери почти полностью.