Желудочница. 2 часть

Лика устала лежать на кровати и делать вид, что спит. Покрутившись с боку на бок еще несколько раз, она тяжело встала и отправилась на кухню. Там, попивая остывший чай, долго смотрела в окно на то, как сосредоточенные люди аккуратно несли перед собой блюда с пасхами и разукрашенными яйцами.
 
Всплеснув руками, девушка со стуком поставила чашку с недопитым чаем на стол и кинулась в спальню. Она торопливо оделась во всё просторное, отыскала в ворохе старой одежды косынку, разгладила её руками.
 
Подойдя к зеркалу в прихожей, повязала её, целиком скрывая свои волнистые, пепельного цвета волосы. Затянув концы косынки в узелок под подбородком, нахмурилась.
-Вылитая бабка,- вслух сделала самой себе замечание девушка и опустила глаза. Прошлась взглядом по выцветшей зеленой кофточке и длинной, до полу, синей юбке, покачала головой и вздрогнула. Наверху зашумели соседи, гадко матерясь и громыхая чем-то тяжелым.
-С пасхой тебя, ирод,- проверещал женский голос, и тут же раздался звук падающего на пол чего-то громоздкого.
Лика на мгновение застыла, слушая невразумительный ответ «ирода» на своеобразное поздравление, затем, вникнув в смысл услышанного, вспыхнула, перевязала косынку, закрепив её концы узлом на затылке. Посмотрев в зеркало, она указательным пальцем потерла морщинку над бровью, словно разглаживая её, и решительно влезла в старые туфли.
 
Во дворе пахло притоптанной зеленью и готовящейся пищей. Оглядевшись по сторонам, девушка сделала глубокий вдох и пошла вслед за парой старушек по направлению к храму.
-Всё бы ничего,- говорила одна пожилая женщина другой, мелко тряся головой и уступая дорогу верзиле с огромной плетеной корзиной.- Да сын вот запропастился куда-то, уже третий день домой носа не кажет, алкоголик чёртов.
-Ох, горе какое,- скороговоркой ответила собеседница и перекрестилась.
-Хочу помолиться о нём, бесе непутевом,- со злобой в голосе сказала ей подруга.- Хотя уж сил нет с ним никаких.
-Ох, горе какое,- снова перекрестилась старушка, а после, словно одумавшись, отчебучила:
-Не ропщи, Ирка, у людей еще и не такое бывает, и терпят ведь!
Женщины замолчали и ускорили шаг, семеня по узкому тротуару.
 
Лика не отставала, путаясь ногами в юбке и поправляя косынку.
-Можно пройти?- услышала она женский голос справа от себя и посторонилась, столкнувшись с мужчиной, обходившим в это время девушку слева.
-Простите,- тихо извинилась перед ним Лика, изучая запачканный подол юбки.
Мужчина промычал что-то и широко зашагал дальше, а женщина, которая просила Лику о возможности пройти, хмыкнула.
 
Невдалеке показалась церковь. Обнесенное металлической остроконечной оградой, выкрашенной в черный цвет, здание из старого кирпича со всех сторон было окружено людьми.
-Батюшки,- зашептались старушки, попутчицы Лики. –Сколько бандюков-то! Вот поганцы такие, и сюда пролезли.
Девушка вскинула голову, пытаясь рассмотреть тех самых бандюков, о которых говорили женщины, и по инерции прошла в распахнутые широкие ворота, минуя узкие.
-Пап, а теперь эта тетя умрет, что ли?- мальчик в малиновом костюмчике испуганно посмотрел на отца, держащего его за руку.
-Да нет вроде,- усмехнулся мужчина, бросив взгляд на девушку в мешковатом одеянии.
-А мама говорила,- не унимался малыш,- что широкие ворота для покойников, а узкие для живых.
Лика, резко остановившись, покраснела.
Она собралась было повернуть назад, но мужчина- отец ребенка, словно прочитав её мысли, хохотнул.
-Да идите уже так, как шли. Всё равно это предрассудки. Не стоит возвращаться.
 
Старушки тем временем, остановившись у небольшого кладбища, находящегося прямо во дворе церкви, неистового закрестились, вытирая слезы и желая усопшим земли пухом.
 
Лика пристроилась к толпе, стоящей у цветочной клумбы. Она наконец-то увидела бритоголовых мужчин в темных кожаных одеяниях и с золотыми цепями на бычьих шеях. Они о чем-то беседовали друг с другом, медленно переходя группами от одного конца двора к другому, и исподлобья изучали собравшийся народ с авоськами.
 
-Граждане, свечи по двадцать и пятьдесят рублей,- глядя поверх людских голов, пропищала какая-то девица, занявшая место за стойкой с аккуратными рядками красных и белых свечей.
-А иконки, иконки, милая, где приобресть можно?- угодливо кланяясь продавщице свечей, спросила её сухонькая старушка, которую под руку привел к церкви молодой парень. Он смущенно отвернулся, а девица с белесыми ресницами, до бровей покрытая черной косынкой, убрав писклявость из голоса, мелодично ответила:
 
-В храме, бабушка. У сестры Клавдии. Вы сразу её увидите.
 
Её внимание отвлек мужчина в черном платье, быстрым шагом обходящий толпящийся люд во дворе. В руках он нес белое пластиковое корыто, постепенно наполняющееся денежными купюрами от быстро протянутых к нему и тут же убранных назад рук.
Девица заалела, строя глазки мужчине, и юрко отсчитала сдачу с тысячи.
-Взяли б побольше свечечек,- предложила она почтенной матроне в дорогом костюме песочного цвета.- Всё ж для церкви польза будет.
-Куда я их дену?- брезгливо спросила дама, передавая две тонюсенькие свечки скучающему рядом с ней кавалеру. Она посмотрела на свои испачканные красным воском ладони и фыркнула,- Какой гадостью вы их красите?
 
-Нельзя так!- скучающий кавалер встрепенулся и с испугом посмотрел на даму. –У тебя ж заболевание,- нагнув к ней голову, громко зашептал он.- Замаливать его надобно, а не грубить в церкви.
-Я покамест не в церкви,- возмутилась дама, выхватывая из его руки свечи и резко разворачиваясь.
Одна свечка сломалась и упала на чисто подметенный двор.- Это всё ты!- раздражению женщины не было предела.
 
продолжение следует