Сказочная несправедливость. Часть 1

Угадайте, сколько мне? Что-что? Ох-хо-хо! Нет, я поняла, что Вы - вежливый молодой человек... Ну, а если по-честному, а? Да, это уже ближе... Но все равно не угадали... Мне - семьдесят шесть! Да-да! Но я считаю, что женщина должна следить за собой в любом возрасте. И чем старше - тем больше это требует затрат... м-да... А знаете, я в юности была чудо, как хороша! Нет, что Вы... сейчас - и следа не осталось... Ну так вот, слушайте.
 
Батюшка наш скончался давно, мы были совсем крошки... Я его помню очень эпизодически, а Гретхен - и вовсе не помнит. Разумеется, нам было тяжело. Матушке приходилось изыскивать средства самыми разными способами, чтобы прокормить нас с сестрой. Отец наш был богатым коммерсантом, но после его смерти выяснилось, что почти все придется отдать за долги... И осталась у нас одна небольшая галантерейная лавочка, с помощью которой мы пытались выбраться из обрушившейся на нас нищеты. Матушка сама вела все дела. А за прилавком стояли мы с Гретхен. Но чаще я. Все-таки я была постарше. К тому же я как-то интуитивно с детства умела... то что называется, правильно себя подать. Моя привлекательная внешность и изысканное обхождение способствовало тому, что в нашу лавчонку заходили иногда весьма представительные покупатели. Вероятно, они чувствовали себя комфортнее, общаясь со мной, чем с какой-нибудь неотесанной деревенщиной... вроде Марты из шляпной мастерской напротив... Матушка наша была из простых, так что обучиться хорошим манерам мне было особенно негде... Но я наблюдала за дамами, заходившими в лавку, подмечала, как они держатся, как одеты, как разговаривают... Ах, нет, все началось не с этого...
 
Мне тогда было лет тринадцать... К нам зашел один важный молодой господин... Нет, я не то чтобы влюбилась, но именно тогда я впервые подумала: вот, какой у меня должен быть жених! Вот какая у меня должна быть жизнь! Знаете, он так отличался от окружающих меня в повседневной жизни счетоводов, приказчиков, ростовщиков... На нем был камзол из плотного шелка песочного цвета, вот... вот такого. Нет, наверное, чуть холоднее... примерно такого... Рубашка цвета слоновой кости с кружевом... Такое, знаете, с золотой нитью... ах, нет, откуда Вам знать? Сейчас не умеют такие плести. В общем, такими треугольными петельками... и с закругленными лацканами... Нет, не кружево, конечно! Что за глупости Вы говорите! Камзол, конечно, с лацканами... О чем это я? Ах, да. Пряжки на его туфлях были не квадратные, как обычно, а такой чуть вытянутой формы - это сразу очень выгодно меняет пропорции ноги... Да-да! Такая мелочь, как пряжка, тоже очень много значит! Нет, лица его я не помню... столько лет прошло! Помню только, что говорил он таким ровным негромким голосом... очень... знаете ли... с достоинством! Хотя был очень молод, но держался солидно. На меня в тот момент просто откровение какое-то снизошло... Я поняла, что сделаю ВСЕ, чтобы стать ДОСТОЙНОЙ такого блестящего молодого человека!
 
Когда матушка повторно вышла замуж, мне было пятнадцать. Я догадывалась, что управляющий королевскими охотничьими угодьями не просто так заглядывает к нам каждый день, чтобы купить какую-то мелочь. И не просто так он всегда требует вызвать матушку - будто бы я не могу найти то, что ему нужно. Конечно, я понимала, что их связывает нечто большее, чем просто симпатия... И все же, известие о том, что этот господин женится на матушке, и мы на днях переезжаем в дом отчима, явилось для нас с сестрой полной неожиданностью. Особенно для Гретхен - сестренка вообще была в шоке! Она не представляла, как это - бросить нашу лавочку, наш дом, наш мир, любимый с самых ранних лет (другой жизни в отличие от меня она не помнила). Это я страдала, видя, как матушка из милого веселого беззаботного ангела, каким я ее помнила, превращается в уставшую раздражительную женщину, срывающую зло на работниках лавки и на нас с сестрой.
 
Я пыталась объяснить Гретхен, что это сейчас ей все видится в мрачных красках, но надо это пережить, и все изменится к лучшему. Ведь на самом деле матушка очень нас любит и делает это только ради нас - чтобы облегчить нам жизнь и обеспечить будущее... И что нам несказанно повезло - богатый вдовец, имеющий должность при дворе, берет в жены немолодую уже даму неблагородного происхождения, да еще с двумя почти взрослыми дочерьми от первого брака! Конечно, матушка была красива... Да, я - в нее. А придворный егерь был в том возрасте, когда мужчина уже не так энергичен, чтобы ухаживать за молодой, но еще достаточно крепок, чтобы нуждаться в женской ласке...
 
- Ведь нас теперь, возможно, будут приглашать на королевские балы! - утешала я сестренку.
 
Но она была еще слишком юна, чтобы понять преимущества балов перед вечеринками в трактире, на которых она с удовольствием отплясывала вместе со сверстницами. Гретхен была некрасивой, но веселой веснушчатой девочкой. Кучера, мальчишки-разносчики, матросы из гавани в ней души не чаяли! И она отвечала им по-детски непосредственным дружеским расположением... Она не представляла себе другого окружения, возможности попасть в высшее общество. Мне было жаль бедняжку, я понимала ее растерянность и понимала, что выбора у нее нет в любом случае.
 
Накануне переезда Гретхен плакала и не могла заснуть, с горечью оглядывая нашу убогую комнатушку, которую завтра нам предстоит покинуть навсегда. Комнатушку, где прошло ее детство и началась юность, где был свой уголок у ее кукол, где на ветке напротив окна пел ей по ночам соловей... она даже дала ему имя! Она больше никогда не коснется печной трубы, которую обнимала в сладостной тоске, которой поверяла свои тайны, случайно подслушанные мною, когда первая детская влюбленность в фокусника из бродячего цирка пронзила ее сердечко... А я гладила ее по голове, рассказывала про красивые шелковые платья, дорогие украшения, светлые просторные залы, в которых играют скрипки и гобои, про золоченые кареты, галантных кавалеров и изысканных дам... В конце концов Гретхен успокоилась и заснула. А я начала тихонько собирать ее и свои вещи.
 
Продолжение