Барсик

Однажды в феврале 1989 года в нашем подъезде завёлся чёрно-белый молодой кот и несколько дней отчаянно мяукал. Его мяуканье изводило всех. Мне стало его жаль. Я пригласила его войти, положила ему какой-то еды, он всё быстро съел и вышел из квартиры и подъезда. Так стало повторяться каждый день.
Мы (это вся моя семья) назвали его первым пришедшим на ум кошачьим именем – Барсик, на которое он всегда откликался. Определили ему возраст «по понятиям», решили, что к лету ему будет один годик, то есть, что он родился в год дракона – в 1988-м где-нибудь в апреле.
Кот успокоился, приходил целенаправленно к нам, заказывал еду, что-то рассказывал. Рассказ заключался в том, что, сидя в ожидании еды, он быстро говорил: «М-м-р-р м-р-р мя-мяу ур-ур мр-р» и так далее. Для поддержания разговора я ему отвечала: «Да ну? Надо же! Так и было?». Мы стали понимать друг друга в целом и даже некоторые слова в отдельности. Например, «Эр-р-р-р» он называл рыбу и курицу. «Мя-мя» - мясо, «ми-ми» - молоко, в том числе сгущённое. Он быстро усвоил, что где у нас лежит, какая упаковка у любимых продуктов.
На завтрак обычно было что-нибудь из вчерашней пищи – подогретые щи, ленивые голубцы или макароны в томатном соусе. Барсик обожал всё это – долизывал до последней луковички, до последней морковинки. Ленивые голубцы – это любимейшее блюдо нашего Барсичка. Каши и бобовые он не любил. На десерт предпочитал заказать немного сгущёнки.
Иногда, не дождавшись завтрака, кот «отключался» прямо с высунутым и прилипшим к своему телу языком, иногда даже «в раскаряку», т.к. пытался ещё облизать своё тело перед завтраком, особенно в интимных местах. Потом я его будила, он быстро всё съедал и быстро без разбора кидал своё тело либо под горячую батарею на кухне, либо под горячую трубу в ванной.
Спустя два-три часа, Барсик с мутными глазами выползал из-под батареи на середину комнаты всем своим видом говоря: «Ой, я, кажется, в крутую спёкся!». Дальше он досыпал где-нибудь на табуретке, с которой иногда во сне падал. Тогда в квартире раздавался специфический грохот упавших семи-восьми килограммов. Барсик тут же виновато влезал обратно, оглядывался, как бы говоря: «Не пугайтесь! Всё уже поднято!». Выше табуретки, он никогда не пытался залезать, наверное, время не хотел тратить, да и падать с большей высоты его явно не прельщало.
Любимым и желанным местом в нашем доме для Барсика были – «белые простынки». Любил, мурластый, чистое бельё! Поэтому, если Барсик приходил утром бодрым, а мы, наоборот, были ещё не сильно проснувшись, то случались казусы, после которых всё постельное бельё быстро покрывалось чёрными «печатачками» в виде симпатичных лапок. Своя кошка, как и своя ноша, известное дело, - не тянет. А вот каково было сестре-хозяйке в детском саду, что находился в нашем доме на первом этаже, найти утром чистое глаженое бельё с такими же печатачками! Барсик ночью влез через форточку в прачечную детского сада и там воспользовался оставленным комфортом и переспал.
Претензии тут же предъявили мне. Пришлось доказывать, что они «легко отделались» – влезь-то в открытую форточку могли и хулиганы, что, кстати, позже и произошло. В тот раз на «разборку» в детский сад мы с Барсиком пришли вечером, когда детей уже забрали. Барсик долго «стеснялся» перед дверью, наконец, мы бок о бок вошли. Встретила нас завхоз – Раиса Семёновна, совсем беззлобно, пригласила нас войти на кухню.
В знак того, что она на нас уже не сердится, и что называется «от всей души», она принесла нам свежепойманного мышонка из мышеловки, ещё совсем живенького и предложила Барсику. Барсик её просто отталкивал и во всю глотку орал: «Эр-р-р-р!», метался по кухне с этим словом. Я перевела ей значение слова, она удивилась и сказала: «Да вот она ваша эр-р-р-р!» и показала на прикрытый кусок замороженной рыбы килограмм на десять в мойке кухни. Это повара оставили «на завтра» размораживать. Визит вежливости и примирения был почти сорван, пришлось дать ему немного рыбы, а мышонка «ликвидировать».
Возвращался наш Барсик с ночных прогулок ранним утром и терпеливо молча ждал кого-нибудь из нас в подъезде на коврике под дверью.
В это время многие жильцы выводили своих псов и пёсиков на прогулку. Барсик смотрел на них абсолютно отвлечённо. Слишком любопытных – тех, кто приближался к нашему коврику – он быстро осаждал либо лапой по носу, либо грозным: «Шшш-ша». Некоторые жильцы приходили жаловаться: «А ваш-то вчера нашего по носу, смотрите как проехал». С собашниками, слава богу, всё обходилось. Барсик запоминал всю их братию и не упускал возможности потравить.
Однажды, увидев как нашего соседа – французского бульдога – ведут по улице на поводке, Барсик сел напротив и начал тщательно вылизывать своё хозяйство, которое под хвостом располагается, обратив процесс прямо на бедного бульдога. Пёс захлёбывался лаем от предложенного унижения и от невозможности достойно ответить, рвался с поводка, но Барсик спокойно занимался начатым делом. Он был тонким психологом!
Скоро мы поняли, что наш Барсик хозяин всей территории, то есть кошачий барон. Правда, такой важный титул он завоевал со следующего лета, первый год он остался совсем холостым, без территории. Наш дом окружали три детских сада с площадками и две дворовых детских площадки. Вот их то он и объявил своей территорией уже с февраля следующего года. Это выражалось в том, что ни одного другого кота он не допускал в «свою зону», тщательно её метил, а всем кошкам предоставлял место в своём гареме. Титул у него был, нашим языком говоря, не пожалованный, а в боях завоёванный.
По причине такого статуса, часто по утрам Барсик возвращался совершенно «драным», и не чёрно-белым, а иногда совсем серым. Приходилось его сразу же мыть в ванной, мытьё он мучительно терпел. К этому времени уже появились кошачьи шампуни от блох, что очень спасало. Потом я давала ему нюхнуть зелёнку и он позволял себя помазать, хотя это и щипало. Время от времени ему давали таблетки от глистов, он их как-то по обязанности заглатывал, как бы говоря: «Ладно, съем эту гадость, только скорее жратву нормальную давайте!».
В общем, мужиком Барсик был самостоятельным, хоть и титулованным. Однажды в наш подъезд подкинули котёночка и то ли он сам приполз, то ли ему помогли, но оказался он на нашем коврике под дверью. И как в известном анекдоте, возвращается в это время Барсик с прогулки домой и садится ждать на коврик. Что бы сделал с котёночком другой кот - даже не берусь себе представить.
А что сделал с ним Барсик – представить не сможет ни кто.
Я открываю дверь и приглашаю кота зайти. Он ждёт пока проползёт котёночек. Я сказала, что мне хватит его одного. Наконец Барсик вошёл, быстро что-то перекусил и понёс котлету в зубах к двери, требуя её открыть. Я открыла, он отдал котлету котёночку. Спать он остался на коврике в подъезде с котёночком, чтобы тому было теплее и не страшно. Причем, лёг он не наш коврик, а на соседский – оттуда лучше видно всех входящих. Как то не заметно котёночек вырос в нашем подъезде, весной котёночек ушёл на улицу. Это оказалась девочка, которая потом стала одной из его кошек.
История нашла своё продолжение. Дело в том, что Барсик от неправильного и не регулярного питания был очень пузатым котом. Многие соседи звали его бегемотом. В квартире напротив почти никто не жил, там была не выходящая зимой старушка, её навещал сын раза два в неделю. Весной старушка вышла на улицу и стала общаться с такими же старушками, отдыхающими на скамеечке. И так совпало, что выходить ей пришлось через тело нашего кота, отдыхающего на её коврике. Выяснив, чья это скотина, бабки дождались меня с работы и заговорили:
- Галь, кошка-то твоя кабы на нашем коврике не родила, смотри!
- Да не родит, не бойтесь.
- Как не бойтесь, она уж на сносях, не сегодня-завтра родить!
- А я говорю не родить – кот это.
Тут меня бабки подняли на смех.
- Что ж мы кота от кошки не отличаем, - завопили они хором, - кошка пузатая и уже рожавшая, котёночек у неё зимой был, мы его все прикармливали.
Крыть мне было нечем. Советы заглянуть под хвост – не нашли понимания.
К лету первого года мы узнали происхождение нашего Барсика. Оказалось, что раньше жил он в соседнем двухэтажном доме типа «барак», на первом этаже. Гулять ходил через форточку. Звали его Барсиком. Его хозяйкой была молодая женщина, ведущая, как бы помягче сказать, паразитический образ жизни. В январе её труп нашли в квартире-притоне нашего дома. Смерть наступила от передозировки алкоголя. А в феврале осиротевший Барсик начал, как положено, орать по утрате, но почему-то в нашем подъезде. Наверное, потому что на улице было слишком холодно для этого.
Барсик был действительно в том вменённом ему возрасте, то есть, в феврале ему не было ещё годика. У хозяйки он чаще голодал, чем ел. Был приучен к туалету. О пище он имел такое специфическое представление: если приходит к хозяйке мужик, то он ставит бутылку с гадкой жидкостью на стол и на столе сразу же появляется какая-нибудь еда. Если еду ему сразу и не дают, то это ничего. Через некоторое время можно самому всё взять.
Не скрываемое счастье по поводу бутылки водки мы увидели, когда к нам пришли гости с этим предметом. Кот был сытым и собирался уже уходить на прогулку, но увидев бутылку водки – засуетился, замурлыкал. Его угостили закуской, от водки он сразу деликатно отказался. Потом кот сел на подоконник и внимательно наблюдал за столом. Вся его морда светилась счастьем.
юбое домашнее застолье было для Барсика праздником. Но оно не было столь показательным, как выпивки «на троих» в нашем подъезде. Заводская проходная находилась дверь в дверь с нашим подъездом через улицу. После работы цеховые мужики заходили в наш подъезд, быстро «давили» бутылку водки или портвейна, закусывали наспех сырком, хлебом, иногда колбасой. Всё это происходило у почтовых ящиков на пол этажа выше нашей квартиры. Однажды, выпуская совсем «опузатевшего» Барсика погулять, я увидела, как Барсик засиял от радости, замяукал и побежал к пьющим мужикам. Сытость его была запредельная, пузо задевало ступеньки, но он настойчиво просил мужиков поделиться. Они похлопали его по спинке и что-то ему дали. Пообщавшись и получив какие-то крохи, он довольный встречей пошёл гулять. Потом я не раз видела его в компании пьющих мужиков не только в подъезде, но и во дворе, в кустах. Его не обижали. Мы смирились, понимали – трудное детство оставило свой неизгладимый след.
Трудное детство и кошачья совесть позволяли ему спокойно относиться к хищениям всякой собственности. Однажды я купила в магазине две рыбины: то ли судаки, то ли палтусы, сейчас уже не помню. Одна рыбина была килограммов на пять и больше полуметра длиной. Другая примерно в два раза меньше. Я положила их оттаивать в лоток на холодильник и немного про них забыла. В доме был Барсик. Он был сыт и крепко спал. Дело было вечером. Мы смотрели телевизор и тоже задрёмывали. Как вдруг вскочили от страшного грохота. Это Барсик проснулся, влез на холодильник и начал воровать. Ему бы взять ту, что поменьше и всё бы до поры до времени обошлось. Но он взял ту, которая побольше. И просчитался: не он поволок рыбину, а падающая рыба потянула его вниз. Отпускать было жалко, так они вдвоём и «шмякнулись» со всего маху об пол. От всего этого он сам отскочил, шерсть встала дыбом, а когда мы все прибежали, то он уже «жалостливо рассказывал, как «эта пакость» его невинного утянула и чуть было не прибила». Мы «поверили» и посочувствовали страдальцу.
Как-то Барсик пришёл домой к вечеру. Поскольку делать ему было дома нечего, то он вместе с нашим дедом пристроился смотреть телевизор. И ладно бы про птичек каких-нибудь, а то показывали чемпионат Европы по футболу, какой-то важный матч транслировали после двенадцати ночи. Барсик не отрывал глаз от экрана. Полулёжа вертел мордой туда-сюда. Где-то к трём часам ночи зрелище закончилось, все легли спать. Вокруг установилась тишина…
Как вдруг раздался страшный грохот! Это наш Барсик деревянным «мячиком» со всех лап гонял его по деревянному паркету! Мячиком ему послужил просто шарик из детского набора игрушек примерно три сантиметра в диаметре. Мы вскочили, хотели отнять мяч у футболиста. Но он как раз забил гол этим мячом далеко под шкаф и сам стих. Мы снова легли. Начали засыпать. И вдруг к четырём часам громко в самое дедово ухо: «Мяу-у-у!». Это означало: «Выпустите меня, пожалуйста, погулять!».
Он никогда не говорил своё «мяу» просто так в пространство. Он всегда «вкладывал» это в чьё-нибудь ухо. Учитывая нашу общесемейную тугоухость, наблюдения Барсика были просто гениальны.
После случая с «футбольным» шариком я подумала, что нашему «мальчишке» не хватает игр, простых кошачьих развлечений с домочадцами. На следующий день я встретила его с забавным бантиком на верёвочке и стала им размахивать так, как обычно играют с домашними кошками. Он серьёзно на меня посмотрел, как бы говоря: «Ты, старая, что ли чего-то не то съела!?». Он отошёл, давая мне понять, чтобы я больше так не делала.
В конце лета 1991-го в наш подъезд заглянул кот, которому скорее всего, ещё и годика не было. Был он крупным и чёрно-белым. Барсик только взглянул на него. Юноша упал лапами вверх, отлежался и тихо убежал. Потом этого юношу мы увидели через год. В 1992 году он уже был взрослым котом и выходил на улицу с территории завода, стоящего напротив нашего дома. В Америке в это время шла избирательная компания и у нового американского президента Билла Клинтона был кот Сокс - «один к одному» - наш юный кот. Мы назвали юношу Клинтоном. На заводе же его звали просто Васькой. Так потом он и оставался Васькой Клинтоном. Мы не сомневались, что это родной сын Барсика, наш внучок. Дожил Васька Клинтон бомжем на территории завода до глубокой кошачьей старости, скончался в 21-м веке, но это уже отдельная история.
А Барсик прожил не долго. Весной 1994-го он пропал. Просто не пришёл домой. Наверное, обычная история для обычного не совсем домашнего кота. Только тогда мы задумались: кем он был для нас? Это был большой друг, вполне самостоятельный мужик, вечно занятый своей непонятной нам работой. Он перевернул все наши представления о жизни животных вообще и котах в частности.
Мы поняли, что мир кошки огромен, разнообразен. После него у нас были Кики и Муняша. Муняша сейчас живёт с нами, наш любимец, баловень, полностью домашний выхоленный игривый кот. Двух похожих среди наших котов не было: ни по кулинарным пристрастиям, ни по кругу интересов, ни по манерам. Общее одно – все они были (и есть) в доме только для любви. Мы знаем, что такими они становились в ответ на нашу любовь и ласку, то есть всё так же, как если бы это были наши родные дети. Без любви и ласки они могли бы стать уличными разбойниками, мелкими воришками, драными кошками. Как мало нужно, чтобы занести в дом это большое чувство, чтобы в доме стало тепло и уютно, чтобы всегда знать, что тебя там очень ждут и любят, и даже очень ревнуют!