Сказка о золотой рыбке, глава 4

Судя по тому, что старуха накинула себе обратно пару лет, её радостное опьянение понемногу проходит. Вот только разговоры старика с ней ни к чему не приводили. Она по проженему говорила, что будучи царицей, она расправится с любыми трудностями. Дед объяснил ей, что рыбка дала ей только царские атрибуты, а сама она власти не имеет, потому не царица. На что та возмутилась:
 
- Это я-то не царица?! Да если не я, то кто же тогда? Посмотри на меня! - и закружилась по комнате в своих царских нарядах - Да я самая настоящая царица, царицей меня никого нет на белом свете!
 
- Но живёт на белом свете... - задумчиво прошептал Прохор.
 
- Посмотри, какой у меня дворец! - не унималась Оглая - Смотри сколько роскоши, какая красотища кругом и всё моё! Я вкушаю заграничные явства, вина, повара мне всё сами готовят и на блюдечке приносят. Когда бы ты мне такое дал? За все годы жизни ты для меня ничего такого не сделал! Так что не морочь мне голову своим нытьём, дай наконец пожить как подобает.
 
Вот тут Прохор наконец вспылил. Резко поднявшись со своей койки, но тут же скрючившись от боли в спине, он прохрипел:
 
- Я не буду говорить об этом, когда ты наконец скажешь, как ты, Величеству Вашу за ногу, собираешься долг отдавать?!
 
Та схватилась за голову и подбежала к нему. С негодованием уставилась на него, как на нашкодившего мальчишку, чей тупости поражаются учителя.
 
- Ты что, так и не посмотрел вокруг? Да всё, что нас окружает, стоит многократно дороже того, что ты должен, а ты о каких-то вшивых пятнадцати тысячах серебрянников печёшься!
 
- Восемнадцати...
 
- Да какая разница! Хочешь разделаться с долгом? Возьми да продай что-нибудь... Ненужное. У нас же теперь даже ненужности роскошные!
 
Прошло время, наступил октябрь. За это время Прохор продал несколько картин, золотую посуду и пару ковров, но его Оглая сразу же купила новый платяной шкаф, буфет и подсвечники. И так было каждый раз, когда старик что-нибудь продавал. Наконец, прямо в то время, когда царица восседала на троне, он подбежал к ней и закричал:
 
- Перестань покупать! Нам деньги нужны!
 
- А ты перестань продавать. - спокойно ответила та - Ты же продал мои красивейшие картины и украшения, это по твоему ненужное? Или тебе ненужного мало, обязательно надо и до моих вещей докопаться?
 
Пока она это говорила, стража подхватила Прохора за руки и оттащила подальше от своей царицы. Он не вырывался, но продолжал кричать.
 
- Что ж мне продать, чтоб от нас боярин отстал?!
 
Оглая заговорила строго, с достоинством.
 
- Раз тебя так беспокоит эта тема, значит что-нибудь своё и продавай. Мне до этого нет дела. Скажи спасибо, что я тебя ещё не бросила, долг-то на тебе, а я царица вольная.
 
- Так что же я продам?! - возмущённо прокричал Прохор - Всё, что у меня есть - на мне, - он потрепал себя за старую рубаху - остальное ты не разрешаешь продавать.
 
- Сам виноват. - усмехнулась старуха - Рыбку поймал, а ничем от неё не разжился. Такой случай был, а ты ничего не смог в один ход решить. Ты ж мог нас обоих богами сделать, вот тогда мы были бы по настоящему властны и над боярином твоим, и над всеми остальными. - царица мечтательно прищурилась, её лицо под макияжем расплылось в улыбке - Была б я богиней... Была бы по настоящему властна. Не пришлось бы твои бредни слушать.
 
- Ну и ладно! - гавкнул Прохор - Отпустите, мужики! Я ухожу. А ты, старая, делай что хочешь. Я же сделаю что смогу...
 
И отправился старик в свою комнату. Взял он оттуда невод и взвалил на плечо. Покинув дворец, а затем и его пределы, муж царицы в старой потёртой одежде пешком отправился к морю, босиком по холодному песку. С моря дул ледяной ветер, проникавший под одежду и пробиравший до костей. Выйдя на берег, старик увидел, что на нём сейчас настоящий шторм, волны поднимались выше его роста и с сокрушительной силой ударялись о берег. Прохор понял, что в этот раз не следует даже приближаться к морю. Встав поотдаль, он развернулся и забросил невод в набежавшую волну.
 
- Бенсозия! - крикнул он и потащил невод назад.
 
Быстро найдя в сети оранжевую чешую, он достал из невода рыбку и сказал:
 
- Ты представляешь, у меня со старухой теперь совсем плохо! Мало того, что долг отдавать по прежнему нечем, так теперь она хочет...
 
Он осёкся. Рыбёшка, лёжа на боку на его ладони, мерно чавкала жабрами и смотрела одним глазом куда-то вверх абсолютно пустым бессмысленным взглядом.
 
Тем временем, на море, недалеко от берега, одна волна вдруг налетела на другую и они поднялись высоко вверх. Когда они опустились, под ними оказалась молодая дева - воительница с золотистыми волосами, развевающимися на ветру. На голове у неё был рогатый шлем из золота, облачена она была в золотые доспехи - чешуйчатый панцирь и высоченные золотые сапоги, доходящие до широкого пояса, заменявшего ей юбку. Новоявленная Бенсозия заговорила всё тем же переливистым, но гораздо более громким голосом:
 
- Что же ты, старик, так долго деньги наживал, каждую монетку берёг, а считать так и не научился. Три желания. Три! Три это конечно не четыре, но и не два. А то, что ты не смог ими распорядиться, так это уже твои пироблемы. Я их исполнила и наконец покинула тело этой рыбёшки. Я теперь свободна, пусть даже такой ценой. Ненавижу помогать людям!
 
Волны вновь захлестнули её с двух сторон и погребли под собой. Прохор чертыхнулся, швырнул рыбу обратно в море, взвалил невод на плечо и побрёл домой сквозь ледяной ветер, дующий теперь в спину. Из-за этого он постоянно спотыкался и падал на колени, после чего, со стоном поднимался и продолжал путь. до дома он добрёл только ночью, вернее не до дома, а до своей старухи. Она встретила его недалеко от дворца, передвигаясь по дороге пешком в своих пышных нарядах.
 
- Что случилось? - обеспокоенно спросил дед.
 
- Эх, дурачина ты... - вздохнула Оглая - Отобрали у нас дворец. Не смог ты рыбку упросить, чтобы помогла нам в этом вопросе. Хорошо хоть наряды мои оставили. - она привычно обернулась вокруг себя, взмахнув на ветру белоснежной шубой - Теперь давай, руби нам новую хибару. Рыбка-то поди тебе больше не попадётся. Давай, бери топор и работай, раз уж даже при помощи демонессы погатства уберечь не смог...