Санёк

Баба Катя проснулась затемно. За окнами темнота, но было видно, что небо уже светлело. Привычка вставать рано – давнишняя. Когда то она работала на текстильной фабрике, а фабрика работала в три смены и потому первая начиналась в 7 утра. Вставала в пять, так и привыкла. Даже по выходным не спалось дольше. Щелкнул привычно выключатель, но темнота не отступила. Она привыкла к темноте. Касаясь одной рукой стены, зашла в ванную. Нашла свою щетку. Щетка Деда стояла там же, но в другом стакане. Паста давно закончилась, она помнила потому повозюкала во рту мокрой щеткой, прополоскала горло. Выключила свет по привычке.
 
- Надо непременно сегодня позвонить в ЖКО.
 
Она звонила каждый день, но мастер не приходил. Наверное, там туго с кадрами. Зарплата маленькая… Кто пойдет-то? Сняла трубку. Гудков не было. Она вспомнила – телефон отключили. Все равно набрала номер и начала объяснять что приболела, что как только чуть оправится – непременно сходит и оплатит. Долг накопился из-за того звонка междугороднего. Она звонила Сыну – трубку поднял кто -то другой. Голос говорил, что нет тут никакого Санька… Квартиру они купили два года назад у алкаша и где он сейчас – один Бог знает. Но баба Катя говорила и говорила в трубку. Она слышала короткие гудки, но уже забыла что это означает. Рассказала про больные ноги, что тяжело стало выходить, а надо непременно в собес – чего то там с пенсией напутали и требуют какую то справку. Она пообещала, что приедет Санёк и непременно «выправит» справку какую надо.
 
Светлело. Надо поставить чайник и завтракать. Заварка кончилось давно. Она помнила. В банке металлической был смородинный лист – из него тоже получался чай. Пахучий, терпкий, если листа не пожалеть… Попугай Гоша перестал кричать по утрам, встречая новый день. Недели две, наверное, как перестал. Она подошла к клетке.
 
- Опять воду не пил. И корм нетронутый.
 
Газету на дне клетки она меняла вчера. Выдвинула поддон – взяла птицу, осторожно дошла до стола, положила на край, села. Надо очистить пёрышки от шелухи и пуха. Без очков видно плохо, но кажется управилась. Надо поменять воду, чтоб не зацвела. А то надумает ночью попить – а вода не свежая... И корм надо купить. Давно закончился. Вот Санёк приедет – так первым делом…
 
Прежде чем звонить в ЖКО, решила в коробочке с документами найти пенсионное удостоверение и медаль. Да медаль непременно. Скажет про медаль – обязательно придут и свет починят. От этой мысли ей стало легче и веселей. Как же она раньше не сообразила?
 
Теперь прибраться у Деда на тумбочке… Тоже привычка. Она это делала каждый день, и когда он ещё был жив, и когда его не стало. Тряпочкой от старого халата вытерла рамку с фото, взяла стакан с зубным дедовым протезом (воду меняла вчера). Махнула тряпкой… что то зацепила, упало, просыпалось по полу. С трудом нагнулась, на ощупь определила – гречка. Вот дура старая – подумала про себя. На прошлой неделе искала – не нашла. Надо веником собрать и потом промыть.
 
Вспомнила – веник пропал. Давно пропал. Может прихватил кто? Стала вспоминать, кто у неё бывал последний раз. Не вспомнила. Давно было, да и мысли путались. Надо проверить телевизор. А то Санёк приедет, справку «выправит», мастер сделает свет, она выйдет куда, а телевизор «будет барабанить». Так дед завсегда бурчал – включит телевизор, а сама подалась, а он и барабанит. Куда веник подевался? Искала уже. Нагнулась, чтоб собрать руками. В голове застучало. Нет. Дед всегда бурчал – нельзя тебе нагибаться. Присела в кресло. Сняла трубку. Стала объяснять про сына, про Деда, про свет…
***
Дверь вскрыли через неделю. Соседи вызвали участкового. Баба Катя сидела в кресле… В одной руке телефонная трубка, в кулачке другой - медаль «ветеран труда» на ленточке. Редкие, седые, нечесаные волосы спадали на лоб и прикрывали глаза. На губах блаженная улыбка… будто увиделось ей в последний момент, что Санёк всё таки приехал.
 
20.07.2012 где то 12-00 - 12-40