День открытых дверей

Она никого не ждала в гости, но стол накрыла по всем правилам. Подумала и принесла из кухни еще три прибора: буду есть из каждого по очереди. Кто вспомнит о дне рожденья одинокой старухи?!

Из прихожей донесся бодрый смех и громкий топот, словно взвод солдат направился в баню.

- Воры? – недоумевала хозяйка, - воры, которые шумят и смеются, предвкушая добычу?

На пороге гостиной возникла странная пара: женщина очень преклонного возраста в джинсах на бедрах и юноша лет шестнадцати, который галантно поддерживал ее за талию.

- Алиса? Как вы вошли, ведь дверь была заперта? - удивилась хозяйка, разглядывая юношу.
- Твой замок можно открыть простой шпилькой, а мы использовали импортную отмычку, - гордо заявила гостья, тряхнув мелированными кудрями.
- Ты неисправима! Надеюсь, что замок вы не испортили. Познакомь же меня со своим внуком.
- Это не внук, это мой бой-френд.
- Кто он тебе, прости, не поняла?
- Хахаль!

Пока хозяйка приходила в себя от ее смелого заявления, Алиса, склонившись над столом, раскопала вилкой верхушку салата, выуживая оттуда оливки.
- Ты, как всегда голодна – давайте сядем за стол.
- Обожаю оливки, - промычала Алиса сквозь набитый рот. – Только знаешь, дорогуша, мы очень спешим. Я тебя поздравляю, конечно, хотя, если честно, то поздравлять тебя не с чем. Ты превратилась в типичную старуху! Мне просто больно на тебя смотреть! Такая вся приличная, платочек на плечах, и пахнет от тебя (она комично подвигала носом) похоронными венками. Тебе нужно срочно совершить какую-нибудь дурость.

Юноша выразительно постучал себя по запястью, где гнездились огромные спортивные часы.
- Сейчас бежим. Только вручу этой старой клуше подарок.
Она небрежно сунула имениннице небольшую коробочку.
- Это набор для пирсинга. Ну, колечки такие – в уши, нос и пупок. Я себе уже вставила.

Она покрутила туловищем, где на оголенном пространстве между короткой маечкой и низко сидящими джинсами, действительно, блеснуло маленькое колечко. Затем Алиса снова метнулась к столу, на этот раз ее ухоженные пальчики схватили небольшое пирожное, которое она отправила прямо в рот своему малолетнему бой-френду.
- Все, мы исчезаем!
Она навалилась на плечо жующего кавалера и, страшно топоча платформами, направилась в прихожую.

Хозяйка растерянно вертела в руках невероятный гостинец. Она вспоминала дерзкую девчонку Алису, которая была заводилой в их компании: первой накрасила губы, первой прыгнула с парашютом, первой поступила в институт.
Сейчас Алиса всеми силами держалась за молодость и не хотела ее отпустить. В этом было что-то очень обаятельное и жалкое одновременно.

В прихожей опять затопали, но на этот раз приглушенно, потом завозились и зашаркали, словно там резвился большой неуклюжий тюлень.

- Вот теперь по законам жанра должны появиться настоящие грабители, а я-то, старая дура, сижу с открытой дверью, - мысленно посетовала именинница, еще не успевшая отойти от первого визита.
- Какая у тебя тесная прихожая, - заговорила огромная баба, отряхивая плечи, - я вся в известке вывозилась. Шкафчики по стенам налеплены – не развернешься. Словно в форточку пролезла.

Она села, не дожидаясь приглашения, и обмахнула вспотевшее лицо мужским носовым платком.
- Ты к столу присядь, - спохватилась хозяйка.
- Да ладно, мне бежать скоро. Я в поликлинике в три кабинета очередь заняла. С именинами тебя не поздравляю: нам теперь года только болезни прибавляют. А подарок от меня прими. Давление будешь мерить.

Гостья вынула из огромной чемоданистой сумки аккуратную коробочку.
- Я со своим аппаратом и в магазин, и на дачу. Незаменимая вещь, лучший друг пенсионера, а иногда и единственный. Давление измерю – таблетку под язык, и живи старуха, шевели ногами.

Они помолчали.
- Я, знаешь, чего боюсь, - почти прошептала гостья, - что там, после смерти, не мрак и пустота окажутся, а этот самый рай, и воскресение, и суд. Куда я тогда со своим аппаратом денусь? Чем оправдаться смогу? Ни молиться, ни каяться не научилась. Спать лягу – перед глазами тучи свинцовые вьются, и колеса огненные вращаются.
Помнишь, какая я была красавица, какие по мне мужики сохли! Один художник с меня икону писать хотел, на коленях, говорил, перед такой красотой надо стоять.

Она вдруг рассмеялась.
- А теперь передо мной, знаешь, и терапевт, и кардиолог, и вся городская медицина по стойке смирно стоят. Я, если что не по мне, жалобы во все инстанции рассылаю: персональную пенсионерку обижают!

Она с трудом подняла со стула свое огромное тело и сказала подрагивающими губами:
- Мне уходить пора. Совсем времени не осталось.

Теперь перед именинницей лежали две абсолютно не нужные ей коробочки.
Она только собралась наконец закрыть дверь, как размеренным шагом в квартиру вошла новая гостья. Она была в строгом английском костюме и на ходу говорила по телефону. Хозяйка почтительно подставила ей стул, предварительно обтерев сиденье полотенцем.

«Английская королева» послала имениннице самую ослепительную улыбку и сказала:
- С трудом выкроила время, чтобы тебя поздравить. У меня через полчаса интервью на телевидении. Потом заседание попечительского совета, еще пара комиссий и комитетов. Титаническая загруженность. Целый штат секретарей к вечеру валится с ног, и никто уже ничего не соображает. Кроме меня, конечно. Все удивляются моей работоспособности. Кстати, ты вошла в историю. Вчера прошла презентация моей новой книги воспоминаний. В ней есть несколько строк о тебе. На сто пятой странице.
Все говорят, что я стала писать с необыкновенной выразительностью. Гоголь, говорят, второй или, на худой конец, Аксаков.

Она вручила имениннице увесистый том, изданный со всей роскошью современной полиграфии. Из замшевой сумочки гостьи громко, как труба архангела, прозвенел телефон. Она заторопилась и наскоро попрощалась.

Хозяйка полюбовалась на книгу, но не поставила ее на полку вместе с горячо любимой классикой, а положила рядом с двумя подаренными ей сегодня коробочками и почему-то вздохнула.
Автор воспоминаний была в их компании самым неприкаянным существом: все, к чему прикасались ее неловкие руки, немедленно подлежало ремонту – подруги не доверяли ей даже чайник. Впрочем, несмотря на явные житейские неудачи, она верила в себя и изо всех сил тянулась на какой-то ей одной видимый и нужный пьедестал. Нужен ли этот пьедестал кому-то еще, она не задумывалась.

Восьмилетняя девочка появилась в комнате совершенно бесшумно, только за пазухой у нее кто-то печально мяукнул.

- У вас дверь открыта. Вам нужен котенок? У меня сегодня день рожденья, и друзья подарили мне это чудо, только мама не разрешила. Я уже весь дом обошла, никто не берет.

На глазах у девочки выступили слезы. Старушка нежно привлекла ее к себе:
- Как тебя зовут?
-Танюшка. А вас?
- Меня тоже так раньше звали.
- А как сейчас?
- Просто бабушка.
- Так вы возьмете котенка?
- Конечно. Я давно искала именно такого, с белым носиком. Вот что, Танюшка, давай-ка вместе пить чай.
- Ой, как много у вас всего на столе, словно день рожденья. А у нас дома разные мамины гости, и ребят из-за них нельзя позвать.
- Ты позови их сюда.
- А можно? Тогда я быстро, вы держите котенка. Он любит, когда его гладят.

Напевая, Танюшка-младшая сбежала вниз по лестнице, и бетонные ступени, неизвестно почему вообразив себя клавишами дорогого рояля, восторженно озвучили ее резвый бег.
Танюшка-старшая занялась котенком. Он притворялся испуганным, потом притворился кусачим, потом угнездился у нее на коленях и заснул.
Дверь дружелюбно захлопала, и прихожая стала наполняться ребячьими голосами.