Ошибка старого Лиса

Все знают, каких космических усилий требует имидж современной женщины. Маникюр, макияж, прическа, соблюдение всех зигзагов моды. Впрочем, он толкает нас и на более неприятные вещи.

Полина, не разлепляя глаз, на ощупь, покрутила краны в ванной, но, вместо бодрого журчания, услышала подлое шипение и окончательно проснулась. Стоило делать дорогостоящий ремонт, меняя трубы, сантехнику, плитку, если на все это великолепие можно только любоваться. Снова отключили воду, а какая-нибудь сволочь, из тех, кто вечно отирается в подъездах, опять сорвала объявление об отключении.
Она придирчиво изучила свое отражение в зеркале. Ладно, волосы смотрятся еще прилично. Полина быстро побросала в сумку вещественные атрибуты имиджа тридцатилетней женщины, работающей в крупной финансовой компании, наскоро глотнула кофе и выбралась из квартиры.
Из глубины подъезда пахнуло чем-то кислым. Как ни отгораживайся от соседей дорогим ремонтом, двойными дверями, гордой поступью преуспевающей особы, на общей лестнице столкнешься с помятым алкоголиком, вдруг возжелавшим в припадке пьяной куртуазности поцеловать твою руку.
С забывчивой старухой, в неопрятном домашнем халате, похожем на ветошь для протирки автомобиля. Здесь у тебя потребуют взаймы без отдачи или, что также неприятно, слезливо откроют свою душу, где все запущено, как в старом клозете, а потом опять-таки попросят денег. Полина ненавидела подъезды.

Так и есть! На ступеньках, аккуратно настелив газеты, степенно завтракал пожилой мужчина бомжеватого вида. Интересно, что меню подобного завтрака у таких личностей остается неизменным с советских времен. Черный хлеб, селедка, репчатый лук и плавленый сырок. Стойкая традиция в нашем изменчивом мире. Добавлю разве, что все это жутко воняло.
Полина почувствовала, как у нее в области желудка словно началось извержение вулкана. Гнев закипел и требовал немедленного выхода. Она вынула из сумки телефон, демонстрируя готовность сделать звонок в милицию.
Бомж не испугался. Он увлеченно жевал, видимо, испытывая от этого процесса массу приятных эмоций.

- Звони. Пока они приедут, я уже уйду.

Сознание своего бессилия перед чужой наглостью затрудняло дыхание. Она начала бессмысленный диалог.

- Ты объявление сорвал?
- Какое еще объявление?
- Убирайся отсюда, иначе я заявлю, что ты у меня сумочку украл.
- Это стоит обдумать, чтобы сделать радостный выбор между членовредительством и поджогом квартиры некой нетерпеливой мадам.
После этих слов он привстал и издевательски-вежливо поклонился.
Полина раздраженно махнула рукой и пошла дальше.

Весь день у нее чесалась голова. Она казалась себе подержанной и полинялой. Самооценка сдувалась как проколотый воздушный шарик. Нарочно просидела над бумагами до темноты, словно наказывая себя за несовершенство, за постыдное отступление от такими трудами сотворенного имиджа. Наконец она достаточно нагрузила и высекла себя цифрами, чтобы спокойно вернуться домой.

Подъезд обдал ее чувствительный нос отвратительным смрадом. «Мне бы работать ищейкой, со своим сверх развитым обонянием я бы быстрей заработала на отдельный особняк в английском стиле»,- усмехнулась Полина.

На лестничной площадке, возле самой ее двери, лежало что-то черное. Непонятное. Она осторожно приблизилась и сразу отпрянула. Оно было живое, хрипело и пускало слюни.
После нескольких толчков носком изящной туфельки Полина догадалась, что это существо – тот самый утренний бомж и что ему явно требуется медицинская помощь. Может, сначала все же позвонить в милицию?
Она осторожно наклонилась, стараясь не вдыхать зловоние немытого тела. Похоже, ему действительно очень плохо. Значит, звоню в Скорую. Бомж вдруг зашевелился и отчетливо произнес: «У меня просьба, мадам, я хочу умереть по-человечески. Не в подъезде. На кровати. В доме». Он опять натужно захрипел.
Ей стало страшно. Потом она рассердилась. Почему это существо выбрало ее своим душеприказчиком? Последняя просьба! Почему кто-то собрался умирать в моей квартире? Я бы не разрешила этого многим людям и получше его. Он опять забормотал. Об одном и том же. Хочу. По-человечески. На постели.

Решение она уже приняла, но ей было стыдно признаться себе, что повелась на такой бред. Полина отомкнула ключом дверь, перешагнув через непрошенного гостя. Включила везде свет и стала думать, где его разместить. Ее собственная кровать – это исключено. Диван в гостиной она выписывала по каталогу. Розовый, как щечка младенца. Представить себе на нем грязного бомжа, пускающего предсмертные слюни, невозможно. Но других спальных мест в ее жилище нет. Она с отчаянием застелила диван простынями подешевле и вернулась к порогу.

Умирающий оказался не тяжелее десятилетнего ребенка. Полина быстро доволокла его до дивана. Мучаясь отвращением, подняла, тесно прижав к себе, и водрузила на смертное ложе. Теперь в душ. Смыть с себя это все. Она с гадливостью потрогала одежду у себя на груди и почти застонала от досады. Воды же нет! Срочно греть воду!

Скорая приехала на удивление быстро. Только-только закипел первый чайник. Надо же! К принцессе Диане медицина опоздала, а к нашему «принцу» не замедлила. Сейчас они быстренько констатируют смерть или заберут его в какую-нибудь лечебницу, и этот кошмар наконец закончится.

Бригада Скорой помощи склонилась над пациентом, разметавшимся на дорогом диване. Кажется, что-то измеряли и делали какие-то инъекции. Полина упорно носилась с дымящимися чайниками.

Пожилой доктор, ровесник своего больного, пригласил ее к дивану и привычной медицинской скороговоркой стал давать лечебные рекомендации, сопровождая слова молниеносным выписыванием рецептов. Полина остолбенела.

- Разве вы его не заберете?
- Пока в этом нет необходимости. Ему нужен постельный режим, хорошее питание и уход.
- Он просто хотел умереть на постели! Он мне здесь совершенно не нужен! Я не имею к нему никакого отношения!
- Это ваши семейные проблемы. Повторяю, вашему отцу необходим домашний уход.
- Какому отцу?! – задохнулась от негодования Полина.

Доктор укоризненно посмотрел на нее, вздохнул и деловито собрал свой чемоданчик. Люди в белых халатах быстро протопали в прихожую и скрылись в подъезде.

Полина потерянно смотрела на человека, которого она своими руками втащила в квартиру, и который теперь уже претендовал не на смерть, что она бы еще вынесла, но на жизнь. Жизнь в ее собственном уютно устроенном гнездышке, куда она даже не водила любовников, чтобы не разрушить очарования кристальной чистоты и утонченного одиночества.
Больной мирно спал. Полина прошлась по дому, собрала все ножи и вилки и прочие подозрительные колющие предметы. Перепрятала деньги и другие ценности.

Наутро она позвонила на работу и железным голосом объявила, что отправляется в отпуск. Заявление подпишет позже. Руководитель отдела ценил ее как хорошего специалиста и прощал несущественные капризы.

Старый лис, так она окрестила своего постояльца, проснулся и наблюдал за ее передвижениями по гостиной сквозь опущенные ресницы. Из-под одеяла торчал длинный-предлинный костистый нос. Его истонченная кожа была расписана следами порезов или побоев.
Полина подошла к нему и, пощелкав пальцами перед сомкнутыми веками Старого лиса, чтобы заставить его наконец открыть глаза и перестать притворяться спящим, громко произнесла заранее подготовленную речь.

- Знаете, я вам искренно завидую. Всю свою жизнь вы провели так, как хотели, реализуя право личности на свободу. Наверное, пили, курили, нигде не работали, воровали.
У каждого свое представление о счастье, и вы его успешно воплощали за счет других людей. Теперь вы заболели и явились умирать у моего порога, выбрав двери подороже. Я бросаю работу и хожу на носочках возле вашего скорбного ложа. Вам нужна тихая пристань после трудов «праведных», а я обязана проявлять милосердие к столь заслуженному члену общества.
Запомните, как только вы будете в состоянии пройти десять метров на своих ногах, вас здесь не будет.

Полина ждала его реакции на этот пламенный монолог, может быть , хамства. Он промолчал.

- Вот и отлично. Надеюсь, мы поняли друг друга. На ананасы в шампанском не рассчитывайте. На завтрак будет манная каша.

Ей пришлось кормить его с ложечки, потому что у Старого лиса тряслись руки. Он глотал кашу поспешно, с унизительной готовностью, словно боясь ее рассердить. Полина не выносила наглости, но такая беззащитная покладистость ей царапала сердце.

В обед она наведалась на работу, выкупила из аптеки лекарства и, неожиданно для себя, зашла в магазин мужской одежды, где приобрела дорогущую пижаму с изображенными на ней стручками гороха.

Умытый и переодетый в веселенькое белье, Старый лис разулыбался во весь рот. У него оказались крупные красивые зубы. Кипяченое молоко, чистая постель, мягкая пижама – он словно возвращался в детство. Полина не могла не улыбнуться в ответ.

Каждый новый день все ближе подводил их друг к другу. Она еще по привычке командовала, но теперь он уже не вздрагивал, а легко и доверчиво улыбался, показывая великолепные зубы, не пострадавшие от сомнительного образа жизни.
Постепенно Старый лис рассказал ей свою историю, похожую на другие, и что в ней было правдой, знал только он. Схематично это выглядело так. Тяжелая болезнь жены съела все сбережения, накопленные за трудовую жизнь. Пришлось продать квартиру. Лечение не помогло - жена умерла, а он оказался на улице. Постепенно выяснялись разные нюансы, появлялись трогательные дополнения и подробности.
Полина, зажатая в тисках успешной карьеры, никогда не смотрела телесериалы и не читала женских романов. Мытарства Старого лиса затронули в ее душе те струны, на которых обычно играют создатели мыльных опер. Она стала его баловать. Прибегала из магазина с полной сумкой продуктов, смешных сувениров, и кричала с порога гостиной: «Посмотри, что я тебе купила!» Он улыбался зубастой улыбкой, и ей становилось весело.

Полина стала копить деньги на поездку куда-нибудь в теплые края, подальше от унылых дождей. Мы будем собирать ракушки на морском берегу, пить по утрам свежевыжатый апельсиновый сок, кататься на яхте.
Я куплю ему белую капитанскую фуражку. От этих южных мечтаний ее сердце согревалось даже в самый пасмурный день. Стремясь приблизить свои грезы, она понемногу занимала деньги у подруг, глубоко возмущенных ее непонятной скрытностью. У тебя кто-то есть? – вопрос, который теперь она слышала регулярно.

Наконец настал долгожданный день, когда Старый лис смог прогуливаться по квартире, не падая на кресла и шкафы. При этом у него не свистело в груди, как в паровозный свисток. Обескураженный таким успехом, он заискивающе заглядывал Полине в глаза: мне пора уходить?

- Пора, пора, - голосом опереточного злодея пошутила Полина.
Старый лис не улыбнулся.

Она решила с размахом отпраздновать день его выздоровления. Торт со сливками и фруктами в желе, воздушные шары, игрушечный автомобиль – словно это настоящий день рождения.
Когда она вернулась из долгой пробежки по магазинам и, выстрелив на пороге гостиной из пистолетика струей разноцветного конфетти, прокричала: «Посмотри, что я тебе купила!» - никто не отозвался.
Никто не вышел навстречу, смешно семеня ногами в длинноватой пижаме с гороховыми стручками. Воздушные шары выпрыгнули у нее из рук и разбежались по углам. Она еще на что-то надеялась, хотя давно все поняла.
На спинке стула аккуратно висела скоморошная пижама. Полина проверила карманы. Может, там найдется записка для нее? Вышколенный мозг специалиста по финансам посоветовал провести ревизию денежной заначки.
Там было пусто. Ни рубля!... Ах ты, глупый Старый лис!

Через несколько дней на улицах города появились странные объявления. Люди останавливались и улыбались, читая.

«Вернись домой, Старый лис! Я все прощу! Твоя маленькая дочка». Этот сумасшедший текст дополняло изображение стручков гороха.