Продавец кукол. Часть 10.

Домой я пришла одна. Вовку «озадачили» тем, чтобы он нашел способ вернуть настоящего Макса, порылся, так сказать, в инете, книжках, пристал к кому-нибудь из своих многочисленных и очень ученых родственников. Лиза побрела домой, как она сказала, очень устала и захотела спать. Кстати говоря, ей нужно было готовиться к завтрашнему появлению в школе. И я осталась совсем одна! Правда в моем рюкзачке была кукла Макса, с которой нужно было что-то делать. Кроме того, Лиза отдала мне куклу Пьеро, такого милого и очень грустного мальчика. Я немного волновалась, когда открывала двери, затем вошла и, стараясь очень тихо, размеренно сняла ботинки и куртку. Когда я повернулась, чтобы направиться к себе в комнату, обнаружила, что я в прихожей не одна. Рядом стояла мой Макс. Я очень скучала по нему, тем более, с самого раннего утра меня не было дома, а мы виделись с ним только перед отъездом в лагерь. Я разбежалась и обхватила его за талию! Брат даже не обнял меня, только погладил немного по голове, затем отстранился и заглянул мне в лицо. Я чуть не охнула! У моего брата было совсем холодное и, как это лучше выразиться, «постороннее» лицо, как если бы он смотрел на чужого человека, а не родную сестру.
 
- Милая.
(он называл меня и козявкой, и букашкой, и надоедой, и противным «мальком», но милой – никогда)
- Милая, мне неприятны твои нежности. Впрочем, надо отметить, что ты сегодня поздновато. Ты гуляла?
- Да, Макс.
- С кем?
- С Вовкой, а что?
- С Вовкой? Это тот занудный паренек из твоего класса? Это неподходящая для тебя компания. Ты же девочка с амбициями, значит, и друзья у тебя должны быть точно такие же. Свита делает короля! Ты знаешь об этом, нет?
 
Мы направились с ним на кухню, я мимоходом помыла руки, а Макс стал заваривать чай. Я села за стол и стала рассматривать его вблизи. Он активно играл роль заботливого брата, как будто где-то подсмотрел, что нормальные отношения – это совместное питье чая на кухне и болтовня о чем-то пустом. Чтобы хоть как-то «разбавить» своем смятение, я включила телевизор, висящей на кухне почти под потолком. Программа местного телевидения вдруг стала показывать ролик, рекламирующий какое-то печенье. Картинка была такой нарочито-глянцевой – мама, сидящая за столом, вокруг ее дети – мальчик и девочка, она пичкает их этим печеньем, умильно смотрит, а папа при этом делает такие круглые глаза, как будто вкуснее этих печенек в жизни ничего не пробовал. Я хихикнула, очень уж глупо был снят этот ролик, и скосила глаза на брата. Макс как завороженный стоял и «впитывал» нелепую рекламную информацию. Я еще подумала, что теперь знаю – откуда он имеет представление о семье и традициях. Он не имеет внутреннего представления да и тяги быть человеком. Ему просто кажется, что именно так должны вести себя члены семьи.
 
Щелкнул замок в двери и вошла мама. Она принесла торт в честь моего приезда и мы все вместе сели пить чай. Макс с мамой о чем-то переговаривались, причем он аккуратно делал вид, что ему очень важно знать – как именно порвались колготки мамы, почему не горит один из «поворотников» машины и что стряслось у бабушкиной породистой собаки. Я наблюдала за ними, как будто ничего не случилось, а потому они переключились на меня. Я же приехала, у меня должны же быть новые впечатления! Мне подумалось – как легко мама поддалась на эти хитрости «нового» Макса. Ей достаточно сделать вид, что все хорошо, дети рядом, слушают ее, участвуют в семейном чаепитии, делают вид присутствия и все. А остальное – дело «десятое»! А то, что рядом с ней сидит «Нечто», старательно изображающее ее родного сына, маме некогда понять. Да взрослые и не понимают таких вещей, им всегда некогда и они «знают» эту жизнь.
 
- Максим, а ты почему так рано дома? Где Лиза?
- Мам, ну, как тебе поточнее-то сказать…Лиза очень изменилась, пока жила с матерью в другом городе. Поэтому мы не стали находить точки соприкосновения друг с другом…Поговорить не о чем, обсудить некого.
И Макс засмеялся, как будто бы иронизировал над собственными словами. Мол, смотрите, какой я сложный человек, со мной не просто. Глаза его сверкали, белозубо поблескивала усмешка на его симпатичном лице. Обаяние помноженное на умение владеть собой, как бывает у опытных артистов. Я видела такое в голливудских фильмах, там многие актеры как будто любуются собой, приглашая всех желающих оценить их умение быть «душкой». Никогда Макс не любовался так собой, не играл в чудо-мальчика. А кто сейчас вместо него? Кто именно? Куда ушел мой брат, а моя собственная мать не видит, что один из ее детей в жуткой опасности!
 
После не результативных со стороны матери попыток выяснить суть размолвки Макса с Лизой, разговор сам собой перешел на обсуждение продаж с сайта мамы. Я слушала их, затем мне стало понятно, что я…как это лучше сказать, стала неуместной. Слово «неуместная» очень любит моя «русичка». Она дама очень тонко чувствующая и культурная, поэтому вполне может сказать что-то наподобие «ваша речь, Кузьмина, была сегодня не уместна», «ваш наряд, в котором вы изволили явиться в школу, Марченко, нахожу неуместным», «ваши эмоции, Гаспарян, неуместны, ведь сейчас урок русской словесности, а не юмористическое шоу». Вот. Неуместно находиться там, где чувствуешь фальшь. И я вышла с кухни, направившись к себе в комнату. Никогда не могла бы и предположить, что буду чувствовать себя так одиноко, и так буду рада тому обстоятельству, что имею право зайти к себе в комнату и закрыться.
 
После того, как я умылась и почистила зубы, а этот порядок не могла бы нарушить и вселенская чума, я закрыла за собой дверь и залезла под одеяло. Под кроватью привычно стоял рюкзачок. Я достала из него куклу Макса и стала вглядываться в ее фарфоровое личико. Лицо как будто было живым, глаза ласково сияли под рассеянным лунным светом. Макс, милый брат, когда-нибудь ты мне расскажешь о том – где ты был, что с тобой случилось.
 
Я надежно спрятала куклу в своем шкафу, пардон, в районе своего бельишка и заснула. Спала тревожно, что-то все время искала, а потому проснулась и оказалось, что во сне я плакала. Ну, вот еще, назло всяким разным пакостникам, продающих детям куклы в счет их светлых душ не буду плакать.
 
Утро прошло так же, на меня почти никто не обратил внимания, мама была занята Максом, Макс делал, очевидно, вид, что занят мамой.
В школе как и всегда царил привычный хаос, хотя если приглядеться, можно было увидеть, как эта гламурная «парша» разъедает детское сообщество. Некоторые дети приходили в школу как маленькие старички, степенно, как будто хранили себя от ветра, солнца и, собственно, всего происходящего. Они были одеты так тщательно, что мне могло показаться - где-то за углом снимался какой-то модный сериал, а сама съемочная группа спряталась в ожидании хорошего кадра. Я могла бы и понадеяться, что это дурной сон, но таким острым напоминанием была физиономия моего «нового» брата, что всякие надежды были бы напрасными.
 
После уроков меня ждал мой верный Вовка. Он опять пыхтел как паровоз, напоминая мне те далекие времена, когда мы ходили вместе в одну группу детского сада и он всегда также яростно пыхтел, если видел меня с кем-то еще, кроме его скромной, «очкастой» персоны. Куда мне без него, спрашивается, да еще против этих «гламурных» монстров? Вовка имел всегда освобождение от физкультуры, а я, как известно, слыву довольно спортивной персоной.
 
- Слышь, Ань, я узнал кое-что. Слушай! В ряде традиций многих народов есть различные верования, что в куклах живут чьи-то души. Вот, например, возьмем религию вуду! Там же целая сила вкладывается в фигурку куклы, с которой можно делать все что угодно, предполагая, что это – копия живого человека. А карнавалы в Италии! Да там же целая история с их масками, каждая из которых является определенным характером! Коломбина, Арлекин и прочие куклы – это оттуда. А наше русское чучело, которое принято сжигать на площади ранней весной. Это языческое олицетворение зимы, которую провожают люди.
 
- Ну, это все я и без тебя знала, предположим. Ты это все к чему, Вов?
Вовка без конца трогал себя за переносицу, поправляя очки, шмыгал носом. Возможно, в первый раз в жизни мне захотелось стукнуть друга по лбу и заорать : «Хорош умничать, у нас с тобой кто-то мир отнимает, а ты все строишь из себя профессора!» Потому взглянула на его веснушчатое лицо, трогательно беззащитные серые глаза за толстыми линзами и решила промолчать. Старается друг, переживает…
- А это я, Аня, к тому, что лицо, личина, кукла, иначе говоря предмет, отображающий чей-то облик – это место, где может поселиться чья-то душа.
- А ты не помнишь, как ты убивался на истории в прошлом году, доказывая, что души нет и все это сказки для маловерных дураков.
 
Вовка опять шмыгнул и прошептал:
- Да к это когда было, Ань? Я за год пересмотрел свои позиции на этот счет и сделал вывод, что наша физическая оболочка – лишь часть нашей сущности. Самое главное – это душа, дух, наше драгоценное «Я».
- Чем это драгоценно оно, это «Я»?
- Сама посуди, у каждого из нас самый элементарный, вроде бы набор составляющих – ноги, руки, голова. Все вроде бы одинаково. Но мы все разные. А почему? У нас разные души и это, пожалуй, самое большое чудо – наше «Я», наша индивидуальность, наша бесценная душа.
- Я тебе почему-то не то, что не верю. Я не очень понимаю – что ты говоришь. Хотя…Если вспомнить превращения моего брата…
- Вот именно, Анют! У него же украли его душу! Украли! Наглым и бессовестным образом и весь смысл его существования – быть не хуже, быть чисто внешне лучше, чем кто-либо. В общем, не жить своими истинными потребностями, а жить чем-то, что навязывается. Посмотрел фильм – и подражать, рекламу – обязательно купить. А надо ли на самом деле это все – не важно уже никому. Главное – быть типа не хуже, быть со всеми и ни с кем.
 
Мы помолчали, глядя прямо перед собой, на перемешанный с солью и грязью снег. На той самой драгоценной моей душе было муторно, затем в нее ворвалось возмущение.
- И как это так произошло, по-твоему, что душу Макса кто-то вырвал и не понятно куда дел?
- Ну, есть понятие сделки. Помнишь, Лиза рассказывала, что денег у них не было столько сколько «Антиквар» спросил на куклу, они и согласились на какую-то услугу. А услуга-то была – не что иное, как древний ритуал! Я читал про такой! Жертве дается особенный напиток, читается заговор, рядом держится заготовка, которая и вмещает в себя душу этой «жертвы», которая добровольно, слышишь, добровольно дала согласие на некую сделку! Понимаешь, насильно Макса никто не заставлял лепить на себя гипс, «Антиквар» это сделал после уговоров наших ребят.
- Так. А почему он выбирает определенных ребят, а не всех?
- Он выбирает себе «команду» по вкусу. И знаешь, судя по твоему брату, вкус у него замечательный.
- Да ты что, Вовка? Да ты на что намекаешь-то?
- А то, что он выбирает себе души как выбивают себе, к примеру, предметы интерьера! По какому-то только ему понятному принципу.
- И что делать? Как нам вернуть ребят? Что нам делать, скажи?
- Я тебе скажу так! Ни в одной книжке не напишут – что именно нужно делать. Нужно пробраться в этот проклятый дом и подслушать, возможно, подсмотреть какой-нибудь обряд. И только так можно понять – что именно нужно делать в нашей ситуации. И никому, Анют, слышишь, никому не говорить о наших планах. Возможно, даже Лизе.
- Почему? Она же тоже пострадала от этих перемен.
- Она любит Макса. Значит, она является уязвимой и слабой в этой ситуации.
- Я тоже его люблю.
- Ты – другое дело. Ты даже в слабости не выдашь секрет, а ее можно легко обмануть, ведь она сейчас в большой печали и даже в горе.
 
Я с удивлением посмотрела на Вовку. Надо же, мой друг, оказывается, еще и знаток женских чувств. Приятное открытие, несмотря на грустную ситуацию.