Сказка на ночь

Договорился я как-то с моей прекрасной, далекой рассказывать
сказки на ночь. Заботы и дела, быт и поливка цветов не всегда
давали возможность написать очередную сказку. Но, перечитывая
переписку со своей дамой сердца, кое-что откопал! На цикл не хватит,
но пару-тройку сказок откопал. Вот одна из них...
 
Ежик (через Е)
 
Заседание ЛЭУ (Лесного Эксплуатационного Управления) протекало вяло
и неторопливо. Впрочем, как обычно. Старый, изрядно полысевший Лев,
что-то бубнил уткнувшись в бумажку. Все дремали. Даже неугомонная Лиса-
Патрикеевна угомонилась. И петух Епифаний, гроза местных кур, вздохнул
с облегчением и пригладил изрядно поредевший хвост. Птица-секретарь
обреченно клевала длинным клювом, но стенографировала: - Бу-бу-бу,
бу-бу... Вдруг истошный вопль всколыхнул лесное сообщество. Вопль
нарастал и перекатывался, как пенный вал, грозя подмять всех на своем
беспощадном пути.
- Доколе? Я спрашиваю доколе?! - уже срываясь на фальцет, бесновался
ёжик Руслан. - Когда, наконец, рассмотрят мой вопрос?
Зверье радостно зашибуршалось в предчувствии скандала. Ежиха, со
страдальческим выражением на мордочке, тянула разбушевавшегося
супруга за лапку.
- Сядь, непутевый - шепотом скрипела Ежиха, - сядь, не позорь детей!
- Да, твой, как грибов обожрется, за-всегда такой, - с укоризной
проговорила соседка - Выхухоль Елена.
- Непутевый - припечатала повернувшись,Выпь Чири, соседка спереди.
Ёжик внимательно выслушал женщин, и, набрав полные легкие воздуха
вновь разразился криком: - Доколе?!!!
Лев, наконец оторвался от бумажки и вяло поинтересовался: - Непорядок?
Устранить! К ежу начали пробираться волки-охранники, бесцеремонно
распихивая участников сборища. Полетели перья и клочки шерсти. Народ
заволновался. И только ёж, как Ленин на броневике, стоял, протянув
дрожащую лапку по направлению к трибуне.
- Слово, прошу слова - скорбно приговаривал бедняга.
- Может послушаем, а? - спросила Птица-секретарь у председателя.
Льву было скучно, да и бумажка закончилась.
- А, давай - благосклонно согласился Царь, и почесал лысину, которую
тщательно маскировала корона.
- Говори - радостно осклабившись, заорали волки, потрясая дубинками
и наручниками. Ёжик с испугом покосился на стражей и начал.
- Доколе, меня - гордого ежа, отца своих ежат и мужа своей ежихи, будут
называть, - оратор весь раздулся и выпалил, - ЕЖИКОМ! Какой я, к чертям
собачьим, Ежик? Я Ёжик, поставим наконец все точки над Ё. Ёжик и никаких
гвоздей. Под пристальным взглядом львиного монокля (наследство от
бабушки, по слухам из самой Африки) ёжик сдулся и попытался стать
менее незаметным. В наступившей тишине явственно раздался голос
обдолбленного в хлам Полкана: - Ты, того, этого, моих чертей не трожь! Ё!
Собака попыталась встать, но поняв тщетность своей попытки, продолжила
лежа: - Я их, поноговно, пороговно, вот с таких лет... Монолог оборвался.
И тишина разбавилась раскатистым храпом уставшего Полкана.
- Так - проговорил Лев, снимая монокль. К тому же через монокль он видел
много хуже, если не сказать - ничего. Но имидж, но пафос. - Кхм - откашлявшись
Ромуальд (так звали Льва), еще раз сказал: - Так. Какие будут мнения?
Собрание взорвалось радостными воплями. В общем гомоне звучали обрывки
фраз: ...в прошлую пятницу...и не говори, подлец...бу-бу-бу...поноговно, Ё!...
нахал...детей пожалел бы, аспид... на костер его...
 

Последнюю фразу радостно подхватило семейство кроликов. Все пятьдесят четыре
тушки, оккупировавшие первые лавки, загомонили вразнобой: - На костер! На костер!
Даже флегматичный глава ушастого семейства, рано поседевший крол - Бубенчик,
припечатал: - Аутодафэ! Народ, услышав непонятное слово, заткнулся. Только лось,
тормоз по-жизни, мечтательно проговорил: - Картошечки-бы сюда, да в угольках...
На лося зашикали.
- Бубенчик, а Бубен? - спросил крола Селезень-Егор, - а чё это, татуфафэ?
Прянув, для приличия ушами, и выдержав драматическую паузу, кролик прошамкал:
- Не татуфафэ, а Аутодафе! Сожжение, то-есть.
- Блин. Придурок зубастый - в сердцах слюнул Бобер-Палыч, - а мы за тож и
говорим, на костер игольчатую сволочь!
- Народ и партия едины - протарахтела Сорока-Валентина, и, видимо от восторга и
переполнявших ее верно-подданеческих чувств, сделала мертвую петлю. Но, не
рассчитала траекторию и вонзилась в березу. С кряхтеньем выдирая авиатора из
древесины, Медведь-Сергей спросил у Ромуальда: - Слышь, партия? Дрова нести?
-Ага, и керосин не забудь - промолвил Лев.
 
Все засуетились. Забегали. Кролики, под шум волны, устроили прятки. Утки,
вперевалочку устремились за валежником. Дятел Федосей рванул в дупло,
за спичками. Лиса, томно обмахиваясь веером, из выдранных
петушиных перьев, нагло флиртовала с волками. У последних от горячих слов
Патрикеевны текли слюни, и они, побросав амуницию, утянули лису в кусты. Все были
при деле. На опустевшей поляне одиноко разносился храп Полкана, да за трибуной
пригорюнился Ромуальд, вспоминая своё пионерское детство, и многочисленные
костры горели дьявольским огоньком в желтом-левом, и стеклянном (под моноклем),
глазах. Постепенно поляна заполнялась лесным зверьем. На краю, под березой,
выросла огромная куча хвороста. Уютно пованивая, стояла канистра с керосином, и
гордо сидел дятел с коробком спичек.
- Ну-с, приступим, помолясь - проговорил Лев, - ведите ирода колючего.
Звери заметались по поляне в поисках преступника.
- Еж, где Ежик? - сталкиваясь, орали они друг-на друга.
- Пропал! Исчез! Магия! Волшебство! - иступленно орала сорока, через перемотанный
скотчем клюв.
- Пропажа? - Лев напрягся - Как? Ежика-же волки охраняли?
Собрание расступилось,и мутный, от монокля, взгляд председателя нашарил кучку
дубинок и наручников. Неаппетитную кучку венчал отчаянно-красивый лифчик и
пара красных повязок. В рычании, которое донеслось из горла Льва, было мало чего
членораздельного. Звери напряглись вслед за царем.
- Жопой чую, нам пипец! - прошептал дальновидный Бубенчик. Его прогнозы все
посчитали очень оптимистичными. Поскольку после пипца еще была надежда выжить,
а тут явно грозил полный пипец. А он, как известно, не излечим. На счастье притихших
животных, кусты зашевелились и на поляну...вывалились взмыленные волки. За ними,
легкой походкой проскользнула Патрикеевна.
- А чё это вы тут делаете - с изумлением уставившись на замеревшую толпу, спросила Лиса.
- Да вот, тебя ждем! - нервно усмехнувшись проговорил бобер. - Все уже здесь, только тебя
и ждали. Толпа радостно загомонила и сделала дружный шаг к рыжей.
- Держи ее - заорали все и скачком сократили расстояние. Бедные волки. Только
отдышавшись, они были сплющены и погребленны, под сотней лапок, копыт и крыльев
бесноватой орды. Лисе повезло меньше. Много меньше...
 
А ёжик? Где Ёжик? - спросит
любопытный слушатель. Ёжик был далеко, и с каждым шагом все дальше. Пробираясь
через буераки и валежник он пёр, как маленький, но бодрый трактор. Глаза его смотрели
с надеждой в будущее. - На Запад, на Запад- сказал Руслан и обернувшись
бросил последний взгляд на родной лес, на уютную норку, на все, что любил он совсем
недавно. Семья прокляла его, и маленький изгой тер лапкой мордочку, смахивая
невольные слезы и смотрел назад, в чащу. Вдруг глаза ёжика округлились и он уставился
на столб черного дыма, поднимающегося прямо над заповедной поляной. Лес замер,
смолкли птицы и сквозь тишину до Руслана донеслось утробное завывание лося: - Ура,
картошечка будет!... -Интересно, кого они таки спалили? - задумался ёж. -А какая разница-
ответил он, сам себе: - Главное не меня. И отряхнув прилипшую паутинку со своих,
черных, с синим отливом иголок, Руслан побрел дальше. Долго-ли, коротко-ли, через леса,
поля, города, моря и океаны шел и плыл наш гордый герой. И вот, однажды, постучался
он в ворота далекого, иноземного города. Калитка, скрипнув, приоткрылась.
 
На Руслана смотрели с недоверием и опаской ежиные (явно ежиные) глаза.
- Ю кем фром? - спросил еж, открывая ворота пошире. - Вич каунтри вил би?
Руслан задумался. Мало того, что еж был неправильный, весь какой-то коричневато-
пепельный, так и бубонил непонятное. Руслан приосанился и старательно, громко, словно
общался с глухонемым, почему-то он думал, если громче, то понятней, выдохнул:
- ПАЗВОЛЬТЕ ПРЕДСТАВИТСЯ! ЁЖИК РУСЛАН, ЧЕРЕЗ Ё!!! Исчерпав свои голосовые
ресурсы в этой фразе, ежик затих и с надеждой уставился на иностранца.
Коричневый еж повернулся и заорал куда-то вглубь ворот: - Пипл, нигер, рили нигер!
Камон ол! Квикли, квикли!!! Раздался топот бесчисленных лапок, ворота распахнулись.
Через секунду Руслан был окружен радостно гомонящей толпы одинаковых, как
однояйцовые близнецы, ежей. - Мне это снится - подумал Руслан, - я в раю! По-любому!
Столько ежей на свете не бывает! А вокруг раздавалось: Рили, рили нигер. О, гадебл,
о, крезибл, хим - блэк!!! Лук, лук эт хим! Холи шит! Блэк! Импасбл. Рили крези хеджхог (еж-англ.)
- Я не блэк, я ёжик Руслан - отбивался от толпы потрепанный и взъерошенный ёж.
- Е, оф кос! - пробившись через собратьев, привратник обнял Руслана за плечи и
поволок в город. - Ю-нигер! Йо? Ганста? Йо - джик рус! И вдруг, отлипнув от нашего
ежа он стал извиваться всем телом и совершать хаотичные, но явно танцевальные
движения! Толпа остальных ежей моментально встала в круг и отбивая ритм
лапками, загомонила: - Йо, йо, пипл, еврибади! Дансинг нау! Йо, камон! Шейк ю
бади нау! Йо. Это было непонятно, но прикольно. Ритм завораживал, и Руслан с
изумлением обнаружил себя рядом с привратником. Его лапки жили своей жизнью,
а из глотки вырывалось: - Йо, йо-джик. Йоу-рус! Таким он и остался в памяти Руслана-
день когда он познакомился с Джеком О,Коном и его товарищами.
 
Со временем он,конечно выучил, довольно примитивный язык местных ежей. Часто собираясь
за кружкой хмельного травяного настоя в салуне (баре по ихнему) Руслан с хохотом
рассказывал историю знакомства. И мощный, пьяный рев подхватывал: -Йо, камон!
Камон еврибади, рус, рус йо-джик, нау! Руслану было хорошо среди этих простых
жителей прерий. Лишь иногда вздыхал он по оставленной семье. Текли годы. Руслан
стал совсем иностранцем и только черный цвет вызывал недоумение у новичков.
Однажды сидя на пороге своего домика он мастерил бутерброд. Положив на лапку
кусок хлеба, припечатал сверху шмат колбасы, прикрыл листиком салата, украсил
кружочком помидора и собирался отправить это сооружение себе за щеку, как вдруг...
 

О, это вдруг! Блуждающий взгляд Мак Руса, а так звали Руслана здесь, скользнул по
оставшемуся кусочку хлеба на ступеньках, прошелся по горящим углям в очаге во дворе
и уткнулся в незнакомца, который стоял, опершись на ограду и горящим взглядом
рассматривал ёжика. Не глядя Мак Рус схватил хлеб со ступенек, положил поверх
своего бутерброда, и, на неверных ногах пошел к существу у ограды. Споткнувшись об
очаг, он выронил хлебо-колбасное изделие в угли и потирая ушибленный локоть,
приблизился к незнакомцу. Надо ли говорить тебе, о внимательный слушатель, что
ежик стоящий на улице, был черный? Конечно, черный. Как грешник на сковородке.
Как безлунная ночь, и, главное, он был похож на Мак Руса, как две капли воды!
 

- Ху ар ю - спросил Руслан, - Ю кэм фром?
- Во придурок - проговорил еж у забора, и покрутил пальцем у виска, - Батя, совсем
крышка на чужбине потекла? Файлы не срастаются? Так резет сделай!
Руслан задохнулся от радости. Речь родная, пусть непонятная, но родная!!!
- Сынок? Валюшка-сорванец? Ты, что ли? - проговорил счастливый Руслан.
- Ага, я. - проговорил ежик и показал рукой, -Батя у тебя твой дикий бутерброд сгорит!
Мак Рус рванул к очагу и обжигаясь выхватил из пылающих углей черный комок.
- Да, уж! Кулинар из тебя дерьмовый. - прокомментировал сын. - Я такого даже
в Гамбурге не ел. А там, скажу по секрету, хреново готовят!
- Сынок, сынуля, как вырос, возмужал - утирая скупую мужскую слезу, проговорил отец.
- Только вот, ругаешься много! Фак! Маза фака! Блин, горячо как!!!
- Я ругаюсь? Себя послушай!
- Ладно, ладно, что ты как не родной? Пойдем в дом. Как мама? Сестрички, дочечьки
мои родненькие, как там все?
- Да все лайт! Только маманя сдала. Старенькая она уже. А сестрички пристроились,
молодца! У нас в лесу публичный дом открыли, так они на экстремальном сексе
бабло отгребают. Опять же надбавка за риск.
- Боже! Куда катится мир! -прошептал враз поникший ежик и пристроил на стол
свой гастрономический шедевр.
- Папа, я так голоден, что съел бы лося, вместе с рогами! Кстати! Бубенчик-то,
косая сволочь, живее всех живых! Вместо Льва, председательствует.
- О как! А Ромуальд, что, представился?
- Какое там, на пенсию ушел, мемуары пишет- с этими словами Валентин схватил
пропеченый комок со стола и целиком запихнул за щеку.
- Ом-ом-ом. Папа, а вкусно. Реально вкусно!
- Рили?
- Сам попробуй! Только чего-то не хватает. Горчички, соуса-там. Помнишь
соус из одуванчиков? Самое-то.
-Увы. Откуда тут такой соус? Тут максимум кленовый сироп найдешь, да кетчуп...
- А это что за шняга?
- Ну, как грузинский соус, только кетчуп!
- Ладно, потом обсудим. Тащи все что есть и кетчуп. Будем мудрить....
 

Примерно через пять лет по всем лесам и прериям Северной Америки появились закусочные
Мак-Руса. Они так и назывались: “Йо-джик Мак-Рус”. А свое фирменное блюда
основатель династии ёжик Руслан назвал гамбургером. Эту шутку понимали только
свои. А еще через несколько лет сеть ресторанов быстрого питания докатилась
и до родного леса нашего героя. На заповедной поляне построили ярко желтый, в
черную горошину домик. Над крышей висела неоновая вывеска, переведенная
на местный диалект: “Ё-джик Рус-Мак”. Сидя, в числе почетных гостей, Бубенчик
говорил, зажав в руке гамбургер: - Да, Ромуальд, жаль мы нашего ЕЖИКА спалили.
А то бы сбылась мечта идиота!
- Сам идиот - шамкая вставными челюстями (наследство бабушки, по слухам ее
личные) - мы же лису спалили!
- А, точно! Ну, значит сбылась мечта Ё-джика, - сказал Бубенчик и потянулся за добавкой.
 
А на другом конце света, лежа под пуховым одеялом, в пентхаусе, на
крыше личного, 128-этажного небоскреба, Руслан улыбнулся, пригладил седую
шевелюру и прошептал: -Сбылась, Бубенчик, сбылась! И стал смотреть, как
заходит на посадку его личный “Боинг”, который привез ему на ночь “Мисс Вселенную”
 
Конец.