Синдром девочки на табуретке

Помните знаменитое детское стихотворение, в котором у одних в квартире газ, а у других водопровод? Конечно, помните, и про гвоздь, и про гостей с котятами — наверняка с табуретки не раз маминым подругам рассказывали. И все вас хвалили, и конфеты давали, и по голове гладили. Приятные ощущения? Еще бы. Примерно такие и возникают у взрослых, когда они говорят о себе, о своих достижениях, пусть даже и гиперболизированных. Я это называю синдромом девочки на табуретке. Ощущение праздника, внимание приковано только к вам. Нравится? Вот только удержать всеобщий интерес, к сожалению, не так просто, как кажется в детстве. Дети, растущие в больших семьях, раньше других понимают: авторитет нужно завоевывать. Одиночки же иной раз купаются в родительском внимании вплоть до совершеннолетия, а, вполне возможно, что и после него — продолжая делить кров с родителями. Вот только в большом мире мы со своей жаждой «минуты славы» не одни. Каждый хочет выделиться, быть лучше других, отхватить свой кусок пирога. И не нужно отнекиваться, каждый из нас хотя бы раз в жизни чем-то похвастался.
 
А из нашего окна
Площадь Красная видна!
А из вашего окошка
Только улица немножко.
 
А ведь раньше мы особо не задумывались о смысле этих слов. Ведь дальше было написано про мам, и взрослые акцентировали внимание именно на этом. Спустя годы я понимаю, что синдром девочки на табуретке, который зарождается в нас в детстве, никуда не ушел. Он просто затаился и ждет подходящего случая. А иногда не просто ждет — рвется наружу. В те моменты, когда мы чувствуем себя незащищенными, обиженными, покинутыми. Мы снова в мыслях возвращаемся к своим достижениям, а порою и выдумываем их. Превращаем в победы обыкновенные факты. И нам от этого вроде как и легче.
 
Что думают на этот счет ученые? Они считают, что за хвастовство отвечают те же участки головного мозга, что и за удовольствие. Скажем, от приёма пищи или получения заработной платы. Примерно в 40 случаях из ста мы пытаемся обратить внимание знакомых и незнакомых на то, что мы думаем и чувствуем. Мы эгоисты. И, как всякие эгоисты, просто не можем удержаться от похвалы самих себя или своих близких, пусть и косвенной. И пусть тот, кого ни разу не распирало от гордости за успехи любимого чада, попробует возразить. И пусть та, которая ни разу не превознесла своего возлюбленного, скажет, что это неправда.
 
Согласно эксперименту, поставленному предприимчивыми американцами, добровольцы могли получать по несколько центов за ответ о политическом деятеле или, скажем, известной кинодиве. Однако подавляющее большинство испытуемых предпочли деньгам возможность заявить о себе или своей семье.
 
Естественно, подобное саморазоблачение свойственно не только для американских граждан. Мы с вами регулярно ведем онлайн-дневники, пишем и комментируем посты, основываясь, в первую очередь, на личном опыте. Иногда отвечаем развернуто, с примерами. И если здесь это можно проследить, то в устной речи — не так-то просто. Лично для меня стоп-сигналом являются фразы «А я…», «А у меня…». Я неоднократно ловила себя на полуслове и пришла к выводу, что в большинстве случаев синдром девочки на стуле автоматизирован. Мы реагируем на хвастовство других людей. Нам не хочется выглядеть тускло на их фоне. Мы боимся остаться непризнанными. Мы не хотим оказаться в тени, даже если стесняемся быть на свету. Как только мы схватываем нужный ритм, нас несет, и уже не остановить. И можно долго и упорно рассуждать, как это плохо, бороться с самим собой и бравадой окружающих, но держать в себе то, что рвется наружу всегда, невозможно. Пусть уж лучше маленькая девочка встанет на табуретку и прочтет, наконец, стишок. Даже если на этот раз её слушатели — такие же дети, и каждый из них взирает на неё со своего стульчика…