Картинки из детства. 2. Барсик, хочешь конфетку?

Когда я был младше, меня можно было оставлять дома одного, потому что из кроватки с высокими решетками вокруг я бы никуда не вылез. А сейчас я могу залезть куда угодно, поэтому когда никого из родителей нет дома (а это бывает часто), за мной должен кто-то присматривать. Это могут быть мамины и папины друзья и знакомые, это могут быть соседи по квартире или их подросшие дети... Правда, мне и сейчас непонятно, что такого страшного я могу натворить? Какой-такой невосполнимый ущерб нанести человечеству? Я не могу ни взорвать мир, ни разгромить дом, ни даже разбить люстру (она очень высоко над моей головой, до нее и родителям не достать, даже со стремянки). Да и с какого перепугу я бы стал это делать? Я что - совсем идиот? Возраст мой все равно еще измеряется в месяцах... Нет, мне больше года, даже уже почти два. Но не могу же я на вопрос "Сколько нам годиков?" ответить: "Один". Это как-то совсем уж несерьезно. Поэтому, подавляя желание грубо ответить на идиотскую постановку вопроса: "Сколько ВАМ - не знаю, а мне - почти два", я вежливо отвечаю: "Год и столько-то месяцев". Сколько именно месяцев, периодически уточняю у мамы, ведь эта цифра очень быстро меняется. И иногда (о, ужас!) я говорю, что мне "год и семь месяцев", а оказывается, что уже год и восемь! То есть, получается, я сам себя "обсчитал"!
 
Я не люблю, когда со мной оставляют Андрея - сына тети Тани. Андрей - длинный мальчик. Сколько ему лет, я не знаю. Он больше тех детей, которые носятся и орут, как идиоты, но еще меньше тех, которые уже становятся похожи на взрослых. У мальчиков это вообще плохо понятно. У девочек форма тела меняется, на лице появляется краска, на ногах - взрослые туфли с каблуками. А у мальчика если усов и бороды нет - то и не поймешь, насколько он взрослый! Андрей ужасно скучный. Ему со мной неинтересно. И мне с ним - тоже. Он носит очки с толстыми стеклами (через год у меня будут такие же, но я еще об этом не знаю, как и о том, что очень плохо вижу... как и о том, что остальные люди видят намного лучше, и именно в этом причина их удивительной способности находить затерявшиеся вещи, а не в том, что они большие и умные) и все время сидит с книжкой без картинок... На мои приставания не реагирует, но через некоторое время они начинают его раздражать, и Андрей, с трудом сдерживаясь, цедит сквозь зубы: "Отстань! Отвяжись от меня!"
 
С тетей Таней мне тоже сидеть не нравится. Она не приходит к нам, а берет меня к себе в комнату. Там много интересного, но трогать это нельзя. Уж лучше бы она тогда это не выставляла, а спрятала куда-нибудь! А то настоящее издевательство... Нет, я не любопытная тварь, которая не может с собой совладать и тянет ручонки ко всему, что видит! Но у тети Тани на полках ТАКОЕ лежит, что и ни один взрослый не может пройти мимо! Только им, в отличие от меня, это снимают с полки, показывают, рассказывают... Я не могу все это запомнить, но точно знаю, что вон тем смешным обшарпанным стаканчикам без ножек (их даже нельзя поставить, только положить!) - больше ТРЕХ ТЫСЯЧ лет! Впрочем, стаканчики меня интересуют меньше, намного привлекательнее ПТИЦА - совсем как живая, и только если подойти ближе и приглядеться, видно, что сделана она из каких-то блестящих ниток, глаза у нее стеклянные, лапки кожаные... ну, может, не кожаные, но точно не пластмассовые! Эта птица - тоже старинная. Мне очень хочется эту птицу подержать в руках, погладить... но фиг дадут! Она очень ценная. Как и все, что лежит у тети Тани. И все-таки я иногда втихаря хватаю что-нибудь с полки, когда тетя Таня не видит, а потом, конечно, кладу на место. Вот что за глупости, почему я должен трогать все это незаметно, прячась, как будто хочу украсть? Ведь я не собираюсь ничего ломать, я ж понимаю... И вообще, я в своей жизни еще ничего не сломал, ни одной чашки не разбил (взрослых послушать, так дети только и делают, что бьют посуду!), ни разу ничьей одежды не испачкал! Единственный урон от меня - это жирное пятно на обоях над диваном... я упирался туда ладошкой, когда смотрел на радио (мне было интересно разглядеть, откуда там идет звук, и что спрятано за пластмассовой решеточкой). Но откуда я мог знать, что чистая ладошка может сама по себе оставить пятно? Откуда было знать, что из рук выделяется масло, которое впитывается в бумагу, и даже когда высыхает, остается темное пятно? Меня не ругали, только расстроенно вздохнули: "Да, обои БЕЗНАДЕЖНО испорчены". С тех пор это пятно укоризненно напоминает мне о моем неоплатном долге... иногда я думаю, что его специально для этого оставили на видном месте (если бы я хотел избавиться от пятна, я бы его чем-нибудь загородил или завесил... картинку туда приклеил, например. Что у нас, мало картинок, что ли? И вообще, папа - художник, он мог бы там что-нибудь нарисовать!). Кстати, интересно, почему это пятно на обоях так всех огорчило, а действительно БЕЗНАДЕЖНО испорченный паркет (он весь в пятнах масляной краски), раскуроченная печка с выломанными изразцами (папа хотел делать из нее камин, но не получилось), закопченные лепные розы на потолке и треснувший абажур никого не напрягают? Или это только ко мне такие требования, а взрослым все можно ломать и портить? Да-да, знаю! Все это принадлежит им, они это купили... А вот и неправда! Не все! Печку они не покупали, она была всегда. И дом, в котором мы живем, они не покупали. Он тоже был всегда. Да и не могли бы они купить дом, если даже не могут купить холодильник взамен сломанного! У нас никогда нет денег. Хотя и мама, и папа работают. Но все деньги куда-то всегда деваются. Самая главная трата "отдать долги". После этого обычно почти ничего не остается.
 
Я люблю оставаться с некоторыми друзьями родителей. Среди них попадаются очень интересные люди. Например, одна тетя (она очень красивая, у нее волосы в некоторых местах черные, в некоторых - белые! Как у пятнистой кошки. Я никогда раньше не видел таких волос) разговаривала со мной на совершенно непонятном языке. Звучало очень красиво! Похоже на мурлыкание кошки. Я сначала думал, что она так играет, но она так и не заговорила по-человечески! А когда я с ней разговаривал, только улыбалась и отвечала что-то по-своему. Но она мне понравилась! Она была очень... радостная! И все, что я делаю, ей нравилось. И ей нравилось со мной - я это видел. И она соглашалась играть во все, во что я начинал с ней играть. Хотя она, кажется, тоже ни слова не понимала из того, что я говорил... Она знала только мое имя, а еще я понял что саму ее зовут Бриджит - она повторяла это слово чаще других и показывала рукой на себя. Это ж любой дурак поймет, что это значит! Мне потом рассказали, что Бриджит - француженка и разговаривала по-французски. Это меня восхитило - иностранный язык так трудно выучить! Я знаю несколько слов по-английски, но разговаривать на этом языке все равно не могу... Но еще больше меня поразило, что Бриджит не умеет разговаривать по-русски! Как так? По-русски - это же проще всего! Как можно уметь говорить по-французски и не уметь по-русски? Чудеса!
 
Когда Бриджит уезжала, она подарила мне две куклы. Одну - розовую с коричневыми волосами (мама ее назвала Бриджит, и она мне совсем не нравилась - девчонка как девчонка... хотя взрослые восхищались, говорили, что она - ужасно дорогая и вообще произведение искусства), а другую - негритянку. Негритянка мне очень нравилась! У нее было совсем настоящее негритянское лицо, юбочка из ленточек и настоящие негритянские бусы (тетя Бриджит повесила ей на шею собственный браслет из ракушек). Этой кукле я сам дал имя - Джильда. Это было одно из немногих известных мне имен. И оно казалось очень негритянским... Вообще-то Джильда чаще всего была мальчиком. Африканским дикарем. Я сделал ему копье из сломанной вязальной спицы - привязал на нее красную ленточку. Получилось как настоящее. Как у того дикаря, что на тарелке, висящей возле зеркала. А звали его все равно Джильда - потому что у негров бывают самые необыкновенные имена - они же иностранцы! "Бриджит" на мой взгляд - тоже не очень женское имя. Правда, как играют в куклы, я не знал, я просто ставил Джильду с копьем на спинку дивана и придумывал про него очень интересную и очень героическую историю - как он путешествовал по миру и сражался с драконом... Вроде тех сказок, которые рассказывает иногда папа, когда у него есть время и настроение. Почему не все люди черные? Ведь это было бы так замечательно! Негры - самые красивые люди на земле! Даже красивее, чем индейцы и китайцы. Бабушка говорит, что негры такие - от солнца. Когда летом меня повезут на дачу, буду много загорать, чтобы постепенно стать негром!
 
Со мной часто сидели самые разные люди. Некоторых я видел всего один раз, и потом больше не видел. Про некоторых я знал, что это - папины ученики из академии. Я их называл "академики" (знал, что есть такое слово) и "академицы" (в существовании такого слова я не был уверен, но логически оно должно было быть). Мама, услышав, рассмеялась и объяснила, что академик - это ученый такой, а эти ребята - студенты, просто учатся в академии художеств.
 
И все-таки чаще всего меня оставляли с тетей Наташей из соседней комнаты. У нее было скучновато, но зато у нее был замечательный сибирский кот Барсик. С Барсиком мы дружили. Ну... просто он казался мне ближе других - он когда вставал на задние лапы (с моей помощью, разумеется), мы становились одного роста. Он всегда любил со мной играть и никогда не был занят. Занят он был только когда ел. А ел он быстро. Как и я. У нас с Барсиком вообще было много общего - мы вместе боялись пылесоса. Когда тетя Наташа его включала, мы с Барсиком залезали на кресло, поджав под себя ноги, лапы и хвосты, и, прижавшись друг к другу, тряслись от ужаса, пока страшная машина не переставала рычать! Только Барсик понимал, насколько это страшно! Взрослые посмеивались. Конечно! Им-то хорошо, они вон какие огромные, их не засосет... А еще мне нравилось, как тетя Наташа со мной обращается - она всегда очень четко и недвусмысленно формулировала свои требования, и когда я внимательно слушал и делал то, что мне велели, я получал конфету или печенье, или еще что-нибудь вкусное. Причем, вкусность и количество зависели от сложности поставленной задачи. Не открывать дверь в коридор, чтобы не выпустить попугая - это печенька или барбариска. Молчать, пока тетя Наташа разговаривает по телефону - шоколадная конфета. А уж двадцать минут не слезать с дивана, пока пол высохнет - это уже на мороженое или кусок колбасы тянет! Еще мне нравилось, что тетя Наташа точно так же, как со мной, разговаривала со своими зверями - у нее их было много и все время разные. Некоторых она приводила домой, о некоторых я просто знал, что они есть. В разное время я встречал у нее маленьких собачек, черепах, змей, попугаев, голубей в клетке, кроликов и даже чернобурую лису! А еще я знал, что где-то "там" у нее есть медведи, пантера, бараны и маленькие свиньи... Я бы тоже хотел какого-нибудь зверя - хотя бы котенка. Но родители говорят - нельзя. Потому что в коммуналке животных можно держать только с разрешения соседей. А тетя Таня никогда не позволит. Тетя Наташа - другое дело. Ей животные нужны для работы, ей можно... А нам нельзя. Хотя я почему-то уверен, что дело совсем не в этом. Мне вообще трудно представить, как это тете Наташе кто-то что-то мог бы запретить или приказать! Мне кажется, она бы просто посмеялась в ответ и плюнула бы на все эти запреты.
 
Когда тетя Наташа или кто-то другой угощает меня чем-то, я сначала предлагаю Барсику... Нет, не потому что хочу с ним поделиться! Нет конечно. Просто когда тебя чем-то угощают, некрасиво схватить и самому все сожрать... это - эгоизм. Надо сначала предложить окружающим. Взрослые благодарят и отказываются. Но не всегда! Если у меня две конфеты - могут одну и взять... А вот Барсик никогда не берет конфеты! Поэтому я ему все предлагаю совершенно безбоязненно - и правила приличия соблюдены, и я себя не показал эгоистом, и конфета останется при мне... Да, конечно, это вранье - делать вид, что хочешь поделиться, хотя на самом деле делиться не собираешься, а только делаешь вид. Но что делать? Взрослые тоже все время врут. Например, на афише, висящей в комнате тети Наташи, написано "сестры Архиповы". Хотя я знаю, что они никакие не сестры, и фамилии у них разные, а просто работают вместе. Зачем они назвались сестрами? А затем, что зрителям так больше нравится... Они даже красят волосы в один цвет и одеваются одинаково, потому что иначе совсем не похожи! А вот например тетя Таня... она написала целую дирестацию или что-то в этом роде про культуру речи. Я ее не читал. Я вообще еще читать не умею. Но я знаю, что в этой ее дирестации написано про то, какие слова откуда берутся, какие можно говорить, а какие нельзя, какие правильно, какие - неправильно... При этом сама тетя Таня, когда кто-нибудь занимает на кухне конфорку в ее время (народу в квартире много, а плиты - всего две, и пользоваться ими нужно по расписанию. Наше время - утром до девяти и вечером после восьми. Потому что у нас - маленький ребенок, то есть я. Остальным выделено время всего один раз в день), говорит такие слова, которые... я не знаю, что они значат, но уже знаю, что их нельзя говорить при детях. Потому что однажды Иван Иваныч как-то странно опустил глаза и пробормотал: "Татьяна, ты что ж при детенке таким трехэтажным кроешь... нехорошо... а еще культурная". Иван Иваныч - одинокий пенсионер и пьяница. У него в комнате всегда грязно. И сам он ходит грязный и оборванный. И другие соседи, говоря о нем, брезгливо поджимают губы. Но мне Иван Иваныч нравится. Он добрый. Вот мой папа - тоже пьяница, но он когда напьется - грубый и злой. А Иван Иваныч просто тихо пьет, а потом ложится и спит. И не кричит, и никого не трогает. Еще раньше у нас жил Сережка-бандит. Он - еще круче папы. Когда пил, хватал нож или топор и начинал за всеми бегать. Несколько раз мой папа и дядя Женя из маленького коридора его связывали и вызывали милицию. Милиция приходила, что-то записывала, но никогда ему ничего не делала и никуда не забирала, махнув рукой: "Ваша квартирка - это такой гадюшник, сами разбирайтесь!" Почему же Ивана Иваныча так презирают? Почему папе можно пить, а ему нельзя? Наверно, потому, что папа - "художник, а вы все - говно" (это он сам так говорит). Наверное, Иван Иваныч - и есть то самое "говно", потому что не художник. Но он все равно мне нравится. Но я никому не говорю - понимаю, что со мной не согласятся и даже будут пытаться переубедить. А мне не хочется с ними спорить. Причем, говном-то его все считают, но два или три раза все равно оставляли меня с ним. И он брал меня в свою комнату - она совсем маленькая, там помещается только кровать, тумбочка и фанерные стеллажи во всю стенку - на этих стеллажах лежат книжки, журналы, какие-то вещи... Иван Иваныч все это приносит с помойки, поэтому "трогать нельзя". Но я трогаю, потому что Иван Иваныч разрешает, а другие через закрытую дверь все равно не видят. И заразы я не боюсь! Уж если я до сих пор не подцепил заразу, когда сам рылся в помойке (там много всего интересного!), то уж значит мне ничего не страшно! Сидим мы на смятой кровати, закиданной тряпками - больше сидеть не на чем. И Иван Иваныч показывает мне домино и учит в него играть. Но я не понимаю правил, игра кажется скучной, и мне больше нравится строить из белых в черную точечку кирпичиков разные домики и лесенки. Иван Иваныч чем-то напоминает моего дедушку. Дедушка тоже добрый. И тоже пьяница. Но он не роется в помойке и ходит в чистой одежде, а по праздникам надевает костюм с галстуком. Только когда напьется, становится "свиньей". Но этого никто не знает, потому что они с бабушкой живут в отдельной квартире - там нет соседей. Некому называть дедушку "говном".
 
В общем, большинство людей всегда говорят не то, что думают, и не всем, делают не то, что хотят, а на лице изображают не то, что чувствуют. Это - нормально, это - жизнь! Я давно это понял и делаю точно так же. И всех это устраивает, значит, я все понял правильно. Например, когда я с улыбкой протягиваю только что полученную в подарок конфету кому-то из гостей и с максимально дружелюбной интонацией, хлопая чистыми честными голубыми глазами, попискиваю: "Хотите конфетку?", гости громко выражают восторг, гладят меня по голове, отвечают: "Нет, что ты, спасибо, деточка, кушай! Я не хочу!" А родители довольно улыбаются - вот какой у них ребенок не жадный! И велика вероятность, что гости, умилившись моим поведением, дадут что-нибудь еще... Так же я предлагаю всем взрослым игрушку, которой они восхитились, какую-то вещь... я знаю, что мой "благородный порыв" ничего не будет мне стоить, а возможно даже принесет дивиденды. И все же самое безопасное - это "делиться" с Барсиком:
 
- Барсик, хочешь конфетку?
 
"Мр-р-р!" - отвечает Барсик и трется о меня мордой, не покушаясь на конфету.
 
- Ну, не хочешь - как хочешь!
 
Но однажды по моей лицемерной щедрости был нанесен сокрушительный удар! И нанес его ни кто иной как Барсик... после чего я резко охладел к животному. Когда один из соседей угостил меня большим куском вкуснейшей вареной колбасы (это лакомство доставалось мне не часто!), я первым делом огляделся - видит ли меня кто? Ага, две соседки смотрят...
 
- Барсик, хочешь колбаску?
 
В следующую секунду квартиру потряс мой оглушительный рев! Я был оскорблен в самых лучших чувствах! Мир рухнул!
 
- Барсик МОЮ колбасу съел!!!
 
Но почему-то на Барсика не обрушился ничей праведный гнев... Напротив, у меня осторожно поинтересовались:
 
- Что, неужели он сам у тебя ее отобрал? Не может быть!
 
Соседки засвидетельствовали, что колбасу Барсику я предложил сам...
 
- А, ну конечно! Раз дают - чего ж не съесть...
 
Потом мне объяснили, что когда кому-то что-то предлагаешь, это не значит, что от этого обязательно откажутся, что взрослые отказываются просто из вежливости, но что Барсик таких тонкостей не понимает, потому что он - животное. И что вообще когда чем-то делишься - значит, готов с этим расстаться... Затем следовала длинная лекция сначала от мамы, потом от папы на тему: "щедрость и лицемерие". И мне было предложено подумать и сделать выводы. Я подумал. И сделал выводы. С тех пор прежде, чем что-то кому-то предложить, я старался удостовериться не только в том, что меня в этот момент кто-то видит, но и в том, что либо ему это не нужно, либо у него это уже есть, либо он постесняется взять... а главное - в том, что поблизости точно нет никого шибко умного, кто догадается об истинных мотивах моего поведения!