Картинки из детства. 4. "Малый день рождения"

Мы с родителями едем в Выборг. Это классно! Я никогда еще не бывал так далеко. Это дальше, чем любой пригород, дальше, чем дача... Даже дальше, чем бабушкин санаторий. Это - настоящий другой город! И город совершенно сказочный! Потому что маленький. Его можно весь пройти за полчаса! Вот это да!
 
Вообще-то у папы там какие-то дела. Ему надо с кем-то говорить про свой заказ. С кем-то, кто в этом Выборге живет. Ну и мы заодно едем... к ним в гости.
 
Приезжаем мы рано, и сразу идем в кондитерскую. Оказывается, у меня сегодня "малый день рождения". Это не совсем настоящий день рождения - мне ровно три с половиной года. Такая дата не отмечается, но все равно радостно осознавать, что у меня сегодня праздник! Зима, но на улице не холодно. Светит солнце, все тает. В кондитерской большая очередь и мама, заглянув туда, обеспокоенно говорит:
 
- Там такая толкотня... лучше подожди нас на улице. Только не запачкайся.
 
Да уж понятно... На мне новое модное бежевое пальто (мама шила) и белый вязаный берет... Этот берет я ненавижу. Не только за то, что белый (и поэтому его нельзя трогать грязными руками), но в основном за то, что он все время норовит сползти (натянуть его на уши нельзя - так не носят, и мама по десять минут прилаживает его на меня, приплющивая и подворачивая, чтобы было "как кепи". И конечно, это самое "кепи" мгновенно съезжает на глаза при малейшем движении! Невозможно ни наклониться, ни повернуться!). Как только родители скрываются в темном чреве магазина, я (пока руки еще чистые) насаживаю берет поглубже на уши - так никуда не денется! И принимаюсь изучать содержимое подтаявших сугробов... Наиболее привлекательной кажется сломанная зажигалка. Мне очень нужно колесоко от нее... Но именно колесиком она и вмерзла в грязный сугроб! Чем бы выковырять?
 
- Что ты там ищешь?
 
Поднимаю голову. Незнакомая тетя.
 
- Ничего.
 
Это правда. Я ничего не ищу. Я уже нашел, просто не могу достать. Но я рад, что подошла эта тетя. Хоть будет с кем поболтать! Это только бабушка думает, что с незнакомыми нельзя разговаривать. Глупости! Это ходить с ними никуда нельзя. Причем, понятно, почему: есть такие злодеи, что детей пытают и убивают. И потом их изуродованные трупы находят в канализационных люках. Но я же не идиот, чтобы идти куда-то с незнакомым человеком! А поговорить средь бела дня на людной улице - от этого ничего не случится. Просто бабушка думает, что все дети - придурки. Что можно их куда-то "заманить", наврав с три короба.А дети, типа, забудут, что это незнакомый человек, и пойдут "смотреть на котеночка" или еще куда! А если схватят и начнут тащить, тогда надо орать, как резанный, и кусаться. Причем, орать не что попало, а "Тетя, пустите! Мама, папа, спасите!" Тогда даже если родителей поблизости нет, все поймут, что тетя схватила чужого ребенка.
 
Тетя улыбается, но это ничего не значит. Злодеи выглядят так же, как обычные люди. У тети тонкие пальцы, на одном из них перстень с большим фиолетовым камнем... если придется откусывать ей палец, надо будет выбирать другой - а то таким камнем можно подавиться. Но это потом. А пока я улыбаюсь тете в ответ.
 
- Хотите анекдот расскажу?
 
- Ну, валяй!
 
- Приходят те, которые ракеты для космоса делают, к этим... а эти им и говорят: "Американцы на луне были, а мы почему нет? "
 
- Кто "эти"? - перебивает тетя. Во тупая!
 
- Ну... ЭТИ! Эти самые... которые в Кремле сидят - поясняю шепотом. - Так вот, значит, эти и говорят: "Надо нашим космонавтам тоже на луну лететь, а то почему мы от американцев отстаем?" Те им отвечают: "Подождите, нам надо еще подготовиться, мы тоже скоро полетим". А эти: "Не-ет! На луну уже поздно! Надо американцев обогнать... Пусть наши на солнце летят!" Те говорят: "Так они же сгорят!" А эти: "Вы что думаете - тут ДУРАКИ сидят? Мы все придумали, как надо! Пусть летят ночью!"
 
Тетя почему-то не смеется, наверное, не поняла анекдота. Она смотрит на меня как-то озадаченно и говорит:
 
- Хочешь конфету?
 
- Нет, спасибо, не буду.
 
- Ух ты... исподлобья-то что так смотришь?
 
Вот ведь привередливые! Вечно им не нравится, как я смотрю! А как еще мне смотреть, если они вверху, а я внизу? Не задирать же все время голову так, чтобы берет свалился или шея затекла!
 
- Я нормально смотрю, - заявляю тоном, не допускающим возражений.
 
- А конфету-то что не хочешь?
 
- Хочу, но не буду. Вдруг вы меня отравите?
 
Вот тут тетя начинает смеяться:
 
- Это правильно! Но только чем конфеты не брать у чужих, ты лучше чужим такие анекдоты не рассказывай! А то вдруг бы я настучала?
 
Я не совсем понимаю, что значит "настучать". То есть, когда стучат чем-то по чему-то - это ясно. Но я смутно догадываюсь, что тетя имеет в виду что-то другое. И на всякий случай спрашиваю:
 
- А Вы настучите?
 
- Я-то нет... а кто-нибудь другой может!
 
Тут выходят из кондитерской мама с папой. Оказывается, эта тетя - не чужая. Это - жена того самого папиного знакомого, к которому мы приехали. Она со смехом рассказывает родителям, как я не взял у нее конфету. И про анекдот, зараза, рассказывает... Ну вот, теперь вечером придется выслушивать длинные нравоучения о том, что можно говорить, а что нельзя... как будто, я тупой, с первого раза не понимаю! Нет, надо все повторить по десять раз в разных вариациях - как попугаю... Я слышал, что их так разговаривать учат - повторяют по сто раз одно слово, и он постепенно запоминает. Наверное, они думают, что у меня мозгов не больше, чем у попугая... Но с другой стороны - пусть думают! Мне так удобнее.
 
Мама с тетей разговаривают, а папа скашивает глаза вниз, на меня.
 
- Хочешь ромовую бабу?
 
Вот чудак! Зачем мне пьяная тетка? А что еще это может быть? Ром - это такое вроде водки, а баба - это грубая тетка. Или тетку облили ромом? Наверное, папа так шутит!
 
- Нет, не хочу.
 
- Она вкусная! - уговаривает папа.
 
- Да объясни ты ребенку! - вмешивается мама. - Ромовая баба - это так пирожное называется. Как "картошка" или "эклер".
 
Вот это другое дело! Я тут же протягиваю ручонку:
 
- Давай! Спасибо!
 
Оказывается, это такой кекс. Но и правда очень вкусно! Особенно с обратной стороны, где он мокрый и вкусно пахнет. А сверху - совсем невкусно. Там сухая сахарная корочка. А я терпеть не могу сахар! Почему не делают несладкие пирожные? С кремом, но не сладкие? Вот бы были эклеры просто с маслом! Но... нет в мире совершенства! Сначала придется обгрызть эту корочку. Потому что выбрасывать еду нельзя, это кощунство. Дети в блокаду умирали от голода. А раз уж придется съесть все, то начинать надо с самого невкусного. Это только дураки с вкусного начинают, а потом невкусное остается... Надо, чтобы в конце оставалось самое вкусное! Тогда получается что-то вроде сказки со счастливым концом. Еще бы запить чем-нибудь дали, но... я ведь понимаю - где взять чай на улице? Ладно, ничего. Буду есть медленно, и оно само во рту размокнет.
 

В гостях папа с мамой и дядей уходят в кабинет, а тетя показывает мне красивые камушки - такие, как у нее в перстне, и другие - белые, желтые, голубые... Некоторые без колечек и даже без дырок! Она говорит, что собирает их просто для красоты. Еще бы! Я бы такие тоже собирал... Интересно, где она их нашла? Я тоже иногда собираю камушки на речке или на заливе. Иногда попадаются полу-прозрачные, белые и желтоватые, но таких красивых там никогда не видел! Интересно, если я украду один камушек - она заметит? Наверное, заметит. Камушков не так много, и они все разные. Лучше не рисковать. А то если родители узнАют, что я что-то украл, будет такой скандал! Я уверен, что будет, потому что хотя никто еще ни разу не ловил меня за воровством (я очень осторожен!), но я знаю, как они к этому относятся - особенно мама. Воровство - это последнее дело! Даже печенье без спроса взять с чужого стола - воровство! А вор - презренный человек. И все равно я себя вором не считаю. Я ведь не постоянно ворую, а только изредка... когда что-нибудь очень понравится. Но уверен, что если узнают родители, они с моей трактовкой не согласятся - будут ужасаться, хвататься за голову, как будто меня уже похоронили, долго меня стыдить и вообще выматывать нервы мне и себе. Поэтому всем будет лучше, если об этом просто никто не узнает.
 
Между тем тетя достает еще одни камушки - эти еще лучше! Они не кругленькие, а совсем прозрачные, граненые, как хрустальные башмачки у Золушки! Особенно мне нравится большой неправильной формы кристалл - такие висят на люстре в театрах и в Елисеевском магазине. Если его поворачивать под лампой, он отбрасывает радуги!
 
- Нравится?
 
- Очень!
 
Надо попытать счастья...
 
- А у меня сегодня день рождения!
 
Я не уточняю, что "малый" - вдруг тетя решит, что это не достаточный повод для подарка?
 
- Ой, а меня не предупредили... что же тебе подарить?
 
Сработало! Я вцепляюсь в хрустальную подвеску:
 
- Вот это!
 
- Ах ты, прелесть! Это же просто стекляшка... Ну, сейчас я что-нибудь еще посмотрю...
 
- Тогда еще вот это и вот это! Можно? - я хватаю белый камушек с радугой внутри и еще один - с причудливым рисунком на срезе, похожем на бело-розовый морской пейзаж. Искоса поглядываю на дверь - не возвращаются ли родители? Конечно, выпрашивать подарки - это менее страшно, чем воровство, но тоже не поощряется.
 
- Ну, возьми тогда и вот это, - к моему полному восторгу она предлагает мне несколько граненых разноцветных кристалликов! Как положено, вежливо и с улыбкой благодарю ("Ой, неужели это все мне? Большое спасибо!"), затем быстренько бегу в прихожую, достаю из кармана свою варежку, ссыпаю туда всю добычу и затягиваю резинкой... Убедившись, что туго набитая варежка никак не может сама выпасть из кармана, возвращаюсь в гостиную. Мне не хочется, чтобы родители видели, что именно мне подарили... иначе мама быстро смекнет, что я это выпросил. И вообще поймет, что я тут уже нагрузил про полу-мифический "день рождения", который у меня на самом деле летом...
 
Потом нас кормят вкуснейшим обедом! Это вообще самый любимый момент в любых гостях... Есть смешная история про медвежонка, который ходил в гости только пожрать, причем (во тупой!) открыто об этом заявлял! Поэтому над ним так все и смеются. На самом деле все ходят в гости пожрать... а зачем еще? Поговорить можно и по телефону. Или гуляя на улице. На улице гулять однозначно полезнее для здоровья, чем сидеть в доме без движения. А гостей всегда чем-то угощают. Вывод - в гости ходят, чтобы пожрать на халяву! Но только принято делать вид, что, мол, это совсем неважно. Родители тоже утверждают, что в гости ходят, чтобы "общаться". А тогда нафига вы за стол садитесь? Из вежливости, чтобы не обидеть? Ну, да! Так я и поверил! То-то вы с таким аппетитом наворачиваете все, что вам дают! Вот бабушка вино пьет из вежливости - так она действительно отопьет капелечку и ставит бокал обратно. Так весь вечер и сидит с одним бокалом, и у нее там больше половины остается. Если бы вы ели из вежливости, то попробовали бы пол-ложечки - и все. И не накладывали бы добавки! Но в гостях принято делать вид, что не голодный, и что видеть хозяев приятнее, чем садиться за их стол... Я тоже так делаю вид. И даже делаю вид, что мне приятно отвечать на вопросы тети (тети Лены, кажется? Или тети Оли... фиг знает! Мне один раз сказали, как ее зовут, и я сразу забыл. А второй раз спрашивать неудобно. Подумают, что мне совсем на нее плевать. Хотя это так и есть. Надеюсь, мне не придется обращаться к ней по имени), хотя на самом деле гораздо лучше, если бы меня просто оставили наедине с этими вкусностями, и я не был бы вынужден изображать очень благодарного ребенка, который каждую секунду помнит, что "все так вкусно!" и "это Вы сами готовили? Надо же!" На самом деле я - неблагодарная свинья, которой совершенно плевать, кто и что для нее делает. Главное - мне дали. А вас самих хоть бы вообще не было! Но знаю об этом только я. И постараюсь, чтобы остальные никогда не узнали. Потому что вежливым детям дают гораздо больше, и вообще ими все умиляются. А уж если эти вежливые дети едят аккуратно ножом и вилкой, добавляя при этом: "Вы не передадите мне вон тот кусочек?" или "я первый раз ем такой вкусный салат!" то ваще туши свет! Взрослые начинают глупо улыбаться и верить, что ты никогда в жизни не пробовал салата с колбасой, или что их салат принципиально чем-то отличается от точно такого же в другом доме.
 
После обеда мы идем "на экскурсию". Так называется прогулка в какое-то интересное место. В данном случае интересное место - старинная башня. Вообще-то она закрыта на ремонт. Но папин знакомый договорился с кем-то, чтобы нас пустили. Нас вообще часто куда-то пускают, куда всем нельзя, потому что кто-то с кем-то договаривается. Это справедливо. Так и должно быть. Ведь должна же у меня быть какая-то компенсация за то, что у меня нет всего остального, что есть у других детей - жизни, идущей по заведенному расписанию, за которым следят родители, мамы, которая всегда рядом, а не на репетициях, своей комнаты, завтрака, обеда и ужина вовремя и в достаточном количестве, папы, который ведет себя как взрослый серьезный дядя, а не как подросток-хулиган, которого нельзя оставить без присмотра - в общем, всего того, что показывают в мультиках про нормальную советскую семью.
 
Так вот, вместо всего этого у меня зато есть много другого. Например, красивая мама... Вот только не говорите мне, что для каждого его мама - самая красивая! Моя мама действительно самая красивая. Это не только я, это все знают - и режиссеры, и модельеры, не говоря уже о соседях и знакомых. А красивых женщин на свете вообще очень мало. Так что не знаю, что бы я делал, если бы мама была менее красивая. Наверное, очень трудно было бы ее любить. Вот бабушку мне любить трудно. Хотя она и хорошая, но толстая, с круглыми щеками, носом-картошкой, маленькими глазами и визгливым голосом. Да еще и слова произносит неправильно! Отвращение к ней возникает раньше, чем понимание того, что это несправедливо. Ведь она не виновата, что родилась такой некрасивой! К счастью для бабушки, сама она не понимает, как ей не повезло. Она считает, что красиво - это как раз быть толстой, круглолицей и с писклявым голосом, а не высокой, длинноногой, с лицом, как у принцессы в мультике, и длинными ресницами. Другие мамы тоже не виноваты, что родились некрасивыми. Мне их жаль, но смотреть на них все равно неприятно. Я вижу недостатки в их лицах и фигурах, и это раздражает. Я знаю, что это неправильно - надо любить и уважать человека за хороший характер, а не за красивые глаза, но ничего не могу с собой поделать. За красивые глаза я тоже никого не уважаю, конечно, но рядом с красивыми мне находиться приятнее, чем с некрасивыми. Вот папа - на мой взгляд некрасивый, хотя окружающие считают наоборот. Но я думаю, что человек с бородой вообще не может быть красивым - борода это уже некрасиво. Это делает любого мужчину старым и похожим на Бармалея. Борода - это не красиво, а смешно.
 
Еще мне повезло, что мои родители - интересные люди. С интересными профессиями. И поэтому у нас интересная жизнь - не как у всех. Я часто бываю в разных местах, где другие дети не бывают - на съемочной площадке, за кулисами театров, цирка - где диких зверей можно увидеть не в клетке, а в комнате, и даже погладить, в академии художеств, в мастерских скульпторов и художников, в кладовых музеев, куда другим не попасть, а также в Пулковской обсерватории, в "опкомипартии", на телебашне, в операционной больницы, в рубке капитана корабля, в кабине батискафа... конечно, когда он не под водой. В общем, у нас очень разные родственники и друзья. И еще я сам уже два раза выступал на сцене - пел песню под аккомпанемент скрипок. Говорят, что у меня хороший голос и абсолютный слух. Но это - не моя заслуга, это от природы. И все равно другие взрослые, когда меня слышат, удивленно выпучивают глаза, а потом с бешеным восторгом меня хвалят. И это приятно, мне нравится. Пусть все думают, что это - моя заслуга! Вот только сделали бы для меня специальную сцену - повыше. А то вокруг меня на сцене сплошные ноги, а когда после концерта самые шустрые зрители подбегают к сцене, чтобы поближе меня рассмотреть, другим меня вообще становится не видно! А хотелось бы возвышаться где-нибудь далеко, чтобы и видно меня было всем, и не лезли бы они со своими противными липкими руками растрепывать мне волосы...
 
Итак, мы отправляемся в башню! Внутри темно и грязно. Ржавая винтовая лестница ведет наверх. Какая-то ее часть "в аварийном состоянии". И мама настаивает, чтобы через этот участок папа перенес меня на руках. Дальше лестница нормальная, но папа продолжает держать меня за руку. Это очень неудобно. Тем более, что идут родители медленно, а вверху уже светится дверной проем, за которым - что-то интересное. Как сказали - "панорама города". Я несколько раз пытаюсь вытащить руку, но папа держит крепко. Спорить бесполезно, потому что они только что уже посреди лестницы поспорили с мамой (я так и не понял, из-за чего - взрослые всегда создают себе трудности на пустом месте), и он не настроен на мирный разговор. Тогда я делаю вид, что смирился и берусь за палец, нарочито послушно шагая рядом с папой, всячески демонстрирую свою лояльность. Дождавшись, когда папина бдительность ослабла, а вместе с ней - и хватка, я молниеносно выдергиваю руку из его ладони и бросаюсь бегом вверх по лестнице. Родители возмущенно кричат сзади, папа пытается догнать...
 
- О, черт!!!
 
Кажется, папа с размаху врезался лбом в балку, торчащую на уровне его роста и обвязанную красной тряпкой - именно чтобы никто не стукнулся. Так ему и надо! Нечего за мной гоняться... Я решил попасть туда скорее и без вас. А раз я что решил - значит, так и будет! Пора бы это уже понять...
 
Я быстро увеличиваю дистанцию. Слышу, как родители сзади кричат друг на друга и пролезают между какими-то конструкциями, сквозь которые я легко пробежал, даже не сбавляя скорости. Вот и выход!
 
Нет, я не совсем дурак, чтобы с разгона выскакивать в незнакомое место. Перед самым проемом останавливаюсь и осторожно выглядываю наружу. Там - никакой "панорамы" нет, видно только небо и решетчатые перила вокруг круглого узкого балкончика. Причем, балкончик этот весь обледенел и наклонен наружу, как небольшая горка. Высматриваю место под ногами, где нет льда, и осторожно ставлю ноги одну за другой на асфальт, при этом руками держась за какие-то вмурованные в стенку железки. Руки стынут от холодного железа, а варежка у меня только одна - в другой красивые камушки. Делаю несколько шагов вдоль стены. Отсюда ничего не видно. К тому же, держась за стену, очень неудобно так выворачиваться, чтобы смотреть куда-то, кроме этой стены. И еще здесь сильный холодный и сырой ветер. Даже глаза слезятся. Пытаюсь поставить одну ногу на лед... Нога скользит, и я понимаю, что если отпущу стену, могу уехать вперед - к решетке балкона. Труба перил так высоко, а расстояние между прутьями решетки такое большое, что для меня это - не перила, а самые настоящие ворота, куда я пролечу, не останавливаясь... Нет, не хочу я лежать в виде кровавой лепешки внизу и медленно подыхать... Тем же манером - то отпуская и перехватывая одну руку, то переставляя одну ногу - двигаюсь назад. Меня никто не учил альпинистскому правилу "трех точек", просто мне самому кажется, что так делать - единственный надежный и безопасный способ передвижения на высоте. В проеме я сталкиваюсь с родителями. Они со мной не разговаривают. Обиделись. Ну и ладно! Пусть пообижаются, потом отойдут. Папа пытается взять меня за руку и властно говорит басом:
 
- Дай сюда!
 
Я прячу руки за спину.
 
- Не пойду.
 
И отступаю в темную внутренность башни.
 
- Ну пойдем, посмотрим на город, - примирительно предлагает мама.
 
- Я уже все посмотрел, что мне надо. Мне хватит. Вы тоже туда лучше не ходите - там очень скользко.
 
Родители смеются:
 
- Ну, мы-то не упадем! Тут же перила!
 
- Это для вас - перила, а мне они не помогут. Я туда не пойду, там страшно.
 
- Но мы будем держать тебя за руку!
 
Я вспоминаю, как ослабла папина рука, когда он вел меня по лестнице, как легко я вырвался и как быстро убежал. И меня не смогли догнать. А ведь на лестнице было не на что отвлекаться! Если же здесь папа засмотрится на что-нибудь интересное, он про меня вообще напрочь забудет. Я поскользнусь, упаду, моя рука выскочит из его руки, и увлекаемый силой тяжести я по льду уеду гораздо быстрее, чем могу убежать вверх по лестнице... и никто не успеет меня поймать!
 
Вся эта логическая цепочка проносится у меня в голове в виде сменяющих друг друга кадров за какую-то долю секунды, и я в который раз поражаюсь глупой самоуверенности родителей, всерьез предполагающих, что они могут контролировать события! А сами даже не способны прогнозировать такую простейшую ситуацию...
 
- Нет! - твердо заявляю я, - Мне неинтересно! Вы идите, я вас тут подожду.
 
- Только никуда не уходи! - предупреждает мама.
 
Они долго не возвращаются. Я уже начинаю беспокоиться, не поссорились ли они там... А что? У них хватит ума поссориться, где угодно! Вдруг подерутся - и упадут вниз? Интересно, а если уже упали... Как я об этом узнаю? Могу вот так целую вечность сидеть здесь на грязной лестнице и ждать их, а ждать-то уже и нечего... Нет, целую вечность не просижу. Если они упадут, люди увидят, потом скажут нашим знакомым - те знают, что еще какой-то ребенок с ними был... и они начнут меня искать. И, конечно, найдут. Но это будет нескоро, я успею тут замерзнуть. Высовываю нос наружу - никого нет! А уже становится холодновато... Может, отойти от двери чуть подальше? Спускаюсь на один пролет вниз. Здесь не так дует, но зато не на чем сидеть. Конечно, если родители уже свалились вниз, некому будет ругать меня за испачканное пальто... А если нет? Лучше пока не рисковать. Ищу, что бы подстелить, чтобы сесть. Ничего нет, кроме каких-то тряпок - но они еще грязнее, чем пол. Еще на пролет ниже стоит деревянный ящик из оструганных досок. Почти чистый. Спускаюсь еще на один пролет. На ящике только немножко чистого песка. Стряхиваю его рукой и сажусь, на всякий случай задрав пальто - если что испачкается, то пусть лучше штаны, их можно постирать. А пальто надо сдавать в химчистку за деньги.
 
Вот и тень в проеме. Взволнованный голос мамы:
 
- Ты где?
 
Отзываюсь:
 
- Я тут, внизу!
 
И моментально вскакиваю с ящика - лучше вообще ей не видеть, что я тут на чем-то сидел.
 
Следом появляется папа и тут же начинает "воспитательную беседу". Это совершенно лишнее. Мама уже успокоилась, увидев, что со мной все в порядке. Но папе важен сам принцип, что я ослушался. Ему очень важно чувствовать себя главным и знать, что его приказы выполняются. Правда, не всегда, в зависимости от настроения. Когда у него настроение "добрый волшебник", можно получить все, что хочешь. И разрешит он абсолютно все. Даже то, что на самом деле нельзя. Но сейчас у него настроение "король недоволен". И разговаривать нет смысла. Поэтому я просто молча и хмуро выслушиваю все, что он имеет мне сказать, вернее, прогрохотать басом, пока мама, которая сначала подвякивала: "Вот именно!", "Разве так можно?", не замолкает, а потом не вставляет нерешительно:
 
- Ну, хватит уже, ладно... пойдем.
 
Я иду, мрачно глядя в пол и опустив плечи. Иначе подумают, что мне недостаточно сделали внушение и надо отшлепать. А это уже совсем лишнее. От шлепков меня болтает, как тряпичную куклу, а главное - это так противно морально, что хочется сразу, как только отпустили, врезать чем-нибудь тяжелым, и сдерживать это желание очень трудно... Поэтому я делаю вид, что все понял и осознал. На вопросы типа "Ну, тебе ведь все ясно? Не будешь так больше?" отвечаю только кивком или мотая головой. И не поднимая глаз. Это действует беспроигрышно! Родители вскоре смягчаются и, кажется, им даже становится стыдно, что так сильно на меня наехали. Да еще в мой день рождения! Хотя и "малый". И папа подчеркнуто бодро предлагает:
 
- А пойдем-ка мы в магазин игрушек! Выберешь себе подарок!
 
Я что, ослышался? В игрушечный магазин меня водили всего один раз, очень давно. Обычно у меня только те игрушки, которые дарят их друзья. И еще те, которые были всегда - еще до того, как я родился, потому что в них играл в детстве мамин младший брат. И уж никогда мне не предлагали самому что-то ВЫБРАТЬ! Это что-то вообще запредельное... Все-таки права тетя Лена: "Никогда не бери на сцене паузу. А если возьмешь - держи, сколько можешь!" Главное - выдержать паузу. Время работает на нас... И я удовлетворенно улыбаюсь. Впрочем, предусмотрительно отвернувшись - мои родители хотя и дураки, но не настолько, чтобы не понять, что стоИт за этой улыбкой... Повернувшись затем к папе, я трогательно хлопаю глазами и, несмело улыбнувшись, шмыгаю носом: "Неужели? Несмотря на мое плохое поведение? Несмотря на то, что я заслужил, чтобы меня отшлепали, а не одаривали? Ах, какой ты добрый и великодушный, папа!" Но вслух, разумеется, говорю: "Правда? Спасибо!" И краснею. Чтобы покраснеть, надо глубоко вдохнуть, задержать дыхание и, опустив голову, напрячь весь живот, как будто хочешь какать, но сдерживаешься. Это физически очень некомфортно, но через несколько секунд кровь приливает к голове и щеки краснеют. У кого-то - уши, у меня - щеки. А чтобы наоборот, побледнеть, надо расслабиться совсем и дышать еле-еле и представить, что сейчас упадешь... как будто вся тяжесть ушла вниз - в ноги. Это труднее, чем покраснеть. Но зато после этого уже никто не сомневается в твоей искренности!
 
Итак, мы в игрушечном магазине. Вот облом! Я так мечтал об этом, а здесь нет НУ СОВЕРШЕННО ничего, что мне бы действительно хотелось... Машинки, куклы, зверюшки, похожие на каких-то недоделанных уродов, а вовсе не на настоящих зверей... Одни плюшевые "медведи" чего стОят! Не поймешь, то ли это чебурашка, то ли волосатый ребенок-оборотень... Но не медведь - точно! А кошки... Разве бывают ЗЕЛЕНЫЕ кошки? Вы когда-нибудь видели такое? Не просто зеленые, а еще и резиновые - БЕЗ ШЕРСТИ? В самом деле, меха у вас, что ли, нет? Могли бы хоть оклеить снаружи... А это что? Ох, мамочки! На ценнике написано "поросенок". А по-моему, это - желтое яйцо с ногами из чьего-то кошмарного сна... Нет, из этого я НИЧЕГО не хочу! Это точно... Елки-палки, обидно-то как! И ведь придется что-то выбрать, а потом еще и изображать безумную радость и благодарность!
 

И вдруг... Я обращаю внимание на открытую дверь в конце торгового зала. Там что-то интересное... Подбегаю. Не может быть!!! Швейные машины! Нет, не игрушечные, а САМЫЕ НАСТОЯЩИЕ! Но не взрослые, а ДЕТСКИЕ! То есть, швейные машины детского размера и с ручным управлением! Надо попытать счастья... Хотя вполне возможно, что мне заявят, что слишком многого хочу и предложат закатать губу... Да, я хочу, может быть, многого. Но зато только это! И зато я всегда точно знаю, чего хочу. А у меня не семь пятниц на неделе, как у вас.
 
- Я выбрал. Купим мне швейную машину?
 
Родители в недоумении:
 
- Подумай хорошо! Смотри сколько игрушек замечательных! А машинка - это ведь не игрушка...
 
Начинается! Я знаю, что ваша машина для меня - не игрушка. Поэтому я хочу СВОЮ!
 
- Но ты ее покрутишь, и тебе быстро надоест, - уговаривает мама, - а она дорогая...
 
Вот с этого надо было начинать - дорогая! И что, они думают, что я совсем кретин? Прошу дорогую игрушку, чтобы просто ее покрутить, побаловаться?
 
- Это слишком дорого для нас? Мы не можем себе позволить? - я делаю ставку на папу, который сейчас в настроении "добрый волшебник" и я точно знаю, что мое замечание, произнесенное грустно-понимающим голоском а-ля "девочка со спичками" его заденет за живое.
 
- Что значит, "не можем"?! - взрывается папа, - Мы МОЖЕМ ВСЕ!
Что и требовалось доказать.
 
- Тогда хочу эту машину. Только ее. Больше ничего. Пожалуйста!
 
- Зачем она тебе? Это для шиться, а не для игры. Ты что, будешь шить? - делает мама последнюю попытку.
 
- Буду! - отвечаю я уверенно. И машинку нам заворачивают. Мне ее нести не дают, она слишком тяжелая. Но я беру ее подержать ненадолго. Прижимаю к сердцу. Вот теперь я действительно полностью счастлив! И даже чувствую по отношению к родителям что-то вроде благодарности. Но недолго. Слишком сильна уверенность, что вожделенная машинка - результат моих собственных усилий, хитроумной психологической игры... и вообще, я заслужил это за все свои страдания!
 
Поезд наш уходит поздно вечером. Мы уже попрощались с гостеприимными хозяевами, а на вокзал еще рано. И мы захотели есть. А все кафе уже закрыты. В вечерний ресторан с детьми не пускают, но папа договаривается - убеждает, что ребенок спокойный и воспитанный, просто тихонечко поест в уголке и не будет вопить дурным голосом и распугивать посетителей.
 
Передо мной ставят огромную тарелку супа. Называется "солянка". Я и правда очень хочу есть, но... как же он мерзко воняет! Конечно, о том, чтобы просить что-то другое, не может быть и речи - мне ведь УЖЕ принесли это! Кто я - принц-королевич, чтобы капризничать и выбирать: "Унесите это, принесите то!" Дали пожрать - и спасибо... Зажав нос, съедаю несколько ложек... Нет, не могу! Оно воняет какой-то гадостью! Пытаюсь компенсировать это хлебом, но хлеба мало.
 
- Спасибо, я больше не хочу.
 
А что делать? За столом кроме нас сидят еще два дяди. Когда начинает играть музыка и люди начинают танцевать, дяди не отрываясь начинают глядеть на тетю в красном платье, которая выходит на маленькое подобие сцены и что-то поет. Туда же смотрят мама с папой. Я под шумок стыриваю у дядей с тарелок вареное мясо. Кусочек - у одного, кусочек - у другого. Чтобы не так заметно. Я знаю от папы, что человеческий глаз воспринимает не размер, а СООТНОШЕНИЕ ПРОПОРЦИЙ! Поэтому если на тарелках было одинаковое количество кусков - главное, чтобы оно осталось ОДИНАКОВЫМ! А сколько этих кусков было - неважно. Один кусок я сразу запихиваю в рот, а другой зажимаю в кулаке и потихонечку незаметно от него откусываю, продолжая другой рукой для вида позвякивать ложкой.
 
Наевшись, я прихожу в совсем благодушное расположение. Как все чудесно! Мне купили швейную машину! Я наелся вкусного мяса! А сейчас мы еще и поедем на поезде... Хочется продолжения банкета!
 
- Мама, можно я тоже пойду потанцую?
 
- Нет, что ты! - спохватывается мама, - Нас и так с трудом сюда пустили... и вообще, тут взрослые танцуют, они тебя затопчут.
 
- Не затопчут! Тут много места. Я могу пойти на сцену.
 
- Только на сцене тебя не хватало, - вмешивается папа. - На сцене танцуют те, кто умеет, а ты ведь не умеешь танцевать!
 
- Умею!
 
- Что ты умеешь?
 
- Гопак!
 
- А тут танцуют вальс! Ты умеешь вальс?
 
- Нет... ну ладно, тогда я им спою!
 
- Не надо! - мама уже пугается.
 
- Почему? Я ведь хорошо пою!
 
И, встав на освещенный зеленым прожектором круг паркета (зеленый лучше всего подходит к теме песни... не красный же!), запрокинув голову и расправив плечи, вдохновенно запеваю, стараясь своей пронзительной "ЗАШКАло-рОтурой" - как называет мой голос тетя Вера, которая поет в капелле, перекрыть хрипловатый камерный голосок ресторанной певички:
 
- А ну-ка, песню нам пропой, веселый ветер!!!
 
Музыканты и певичка замолкают. Посетители ресторана - тоже. И все смотрят на меня. Внимание зала взято. Я продолжаю:
 
- Веселый ветер, веселый ветер! Моря и горы ты обшарил все на свете...
 
Кто-то с другого конца зала восторженно восклицает пьяным голосом:
 
- Давай, жарь, малыш!!! Клево поешь!!! - и радостно добавляет какую-то замысловатую присказку, из которой только одно слово мне понятно: "в рот".
 
Вот и почитатели! Я лучезарно улыбаюсь в темноту и посылаю туда воздушный поцелуй, раскинув руки, как тетя Вера на сцене, как будто хочу обнять весь мир... Ресторанный зал взрывается восторженно-одобрительным ревом и аплодисментами... а меня утаскивают куда-то за шкварник, и в следующую секунду быстренько напяливают пальто и берет, при этом мама за что-то извиняется перед дядей в белой рубашке с черным бантиком на шее...
 
Кажется, ко мне опять какие-то претензии... что я их позорю, подвожу и все такое... Нет, я все понимаю, что им не нравится! Им хочется, чтобы все было по-ихнему... а я хочу, чтобы все было по-моему... и оно будет... когда-нибудь будет... вот только сейчас очень хочется спать под стук колес...