Милосердие для всех (3)

4
 
В бухгалтерии Ликёро-водочного завода они работали вдвоём,- Семён Януарьевич и Михаил,- оба носили очки, только старый Семён Януарьевич был близоруким и любил к месту и не к месту ввернуть фразу, что он "як сова, я, батюшка, як сова", а дватцатичетырёхлетний Миша был дальнозорким.
За что его и поддразнивал старый бухгалтер, мол, глянь-ка, милок, на эту "цифирь",- видишь? Ну,- орёл! И добродушно усмехался:
-Оно, конеш-шно,- вам, "орлам цифирным", только бы "схимичить" с хозяином...
Миша поправлял свои очки или снимал их и начинал медленно, и тщательно протирать стёкла:
-Ты бы потише, Январич, а то уволят,- где ещё найдёшь себе работу...
И печально улыбался ему:
-Ноне, старичок, много бухгалтеров развелось...
 
Уже третий год работал он бухгалтером на Ликёро-водочном заводе и ему нравилось,- и не только то, что сама работа у него была тихая, а ещё и потому, что жил недалеко, в пяти минутах ходьбы и предыдущие хозяева, а их сменилось уже трое, больших афёр не затевали.
И на этот раз тихо и незаметно для всех произошла смена,- новый хозяин объявил, что все работающие на заводе,- абсолютно все, должны будут явиться в пятницу к 12 часам дня в ресторан, на банкет, и - гулять.
Остальное - не их забота.
Семён Януарьевич только головой покачал и шёпотом прокомментировал:
-Ну, всё,- пустит на ветер наш заводик...
И старик пригорюнился,- пенсия маленькая и если он лишится этой работы...
 
Миша тоже сидел с горькими мыслями,- ну, вот и кончилось тихое житьё...
 
Дома пожаловался родителям, те повздыхали,- да уж, когда происходит передел собственности, то на простых людей вообще не обращают внимания.
 
Дверь в комнату сестры была немного приоткрыта и она всё слышала, но не вышла, как всегда ждала, что Мишка, младше её на три года, зайдёт к ней и сообщит все заводские новости.
 
Раньше она приговаривала:- "Поведай, братец, мне пьяные вести..." Но год назад умерла её месячная дочь, его племяшка Анютка, и Ольга замкнулась в себе, перестала подшучивать над братом, "бухгалтером в очёчках на носу"...
Первые месяцы после похорон дочери она не вылезала из читального зала городской библиотеки,- рылась в медицинских журналах, потому что причину смерти месячного ребёнка не смогли установить.
Но и её попытки установить причину по тем симптомам, которые были у Анютки, не увенчались успехом,- медицинские книги и журналы ничего не прояснили, и она стала всё чаще и подолгу простаивать в церкви перед иконой Богоматери. И одежду себе купила где-то у старух, темного цвета и старого кроя.
 
Мать с отцом пытались образумить её, но Ольга только смиренно молчала и печально улыбалась:
-Мама и папа! Я в здравом уме.
Она задорно улыбнулась. Глянула лукаво и пошутила:
-Не сошла с ума. И не надейтесь!
А сама всё чаще уединялась в церкви.
 
Миша несколько раз отыскивал её в уголочке, возле ёмкостей со святой водой,- стоит, сгорбившись, действительно,- смиренная раба божия...
Он нервно снял свои очки и робко подошёл:
-Оленька, пойдём домой, мама с папой переволновались, пойдём.
А дома она уже несколько раз заговаривала о монастыре:- буду послушницей!..
Мать с отцом переглядывались и хмурились,- неизвестно ещё, что страшнее:- монастырь или дурдом...
 
Миша, постоянный читатель библиотеки, "откопал" несколько книг о жизни в монастырях и дал прочитать родителям. Мать промолчала, а отец усмехнулся,- что ж, везде живут!
Как говорится,- жизнь в семье текла своим чередом.
 
В городе привычно постреливали, делили собственность и всё чаще хоронили молодых, погибших в разборках или защищая какого миллионера.
 
Миша долго сидел на кухне с отцом,- выпили по стопке и тихо разговаривали, строя всяческие предположения о будущем.
 
Отец работал на стеклозаводе экономистом и до пенсии ему было ещё несколько лет:
-Но годы летят... Когда, сынок, женишься? Конечно,- если будешь сидеть в бухгалтерии да в библиотеке, то - никогда!
Миша скромно улыбался,- про свою знакомую он пока что никому не говорил, потому что она, «пока что просто знакомая», а вот когда станет ЕГО девушкой, тогда можно будет и рассказать...
Его сестра не выдержала, вошла в кухню и присела у окна на табуретку:
-Что вы шепчетесь здесь, а, конспираторы?!
-Да вот,- у Мишки на заводе новый хозяин.
-Перекупил завод?
-Да. Устраивает всем банкет. Наверняка, ещё тот гулеван! Уж и попьянствует, пока не убьют. Миш, сколько хозяев вы уже похоронили?
-Вообще-то четверых,- трое от цирроза печени померли, а одного-то с шофёром расстреляли в машине. Из двух автоматов шпарили...
Ольга облокотилась левой рукой о подоконник и поглядела на отца и брата:
-Вот потому-то я и надумала уйти из мирской жизни. Здесь суета и смерть за злато, и тленные вещи...
Даже отец укоризненно покачал головой:
-Ты скоро совсем, как монашка дряхлая, будешь говорить!
А Миша поджал губы и вздохнул:
-Выручила бы ты меня, сеструха...
-А что случилось?
-Да ещё ничего не случилось, просто на банкет новый хозяин приказал явиться парами. А я-то один. Пойдём со мной.
Голос у Михаила стал хрипловатым.
 
Ольга улыбнулась, вспомнив, что он всегда так начинал говорить с хрипотцой, когда просил о чём-нибудь:
-Ты, как дитё малое! С чего это я пойду на ваш банкет?! Смотреть на пьяные, самодовольные рожи твоего хозяина и его лизоблюдов?!
-Каких ещё лизоблюдов?..
Недовольно пробормотал Миша, а сестра встала, ласково потрепала его волосы и медленно удалилась из кухни.
Отец махнул рукой:
-Да отстань ты от неё. Она уже всех начинает считать... да, наверное, ущербными или убогими, потому что не часто заходят в церковь, не знают даже "Отче наш"...
 
В тот вечер Миша с отцом долго говорили на эту тему, а на другой день Миша пошёл в библиотеку… Вспотел, но так и не осмелился заговорить с молоденькой библиотекаршей... А вечером неожиданно рассказал Ольге про неё и снова заговорил о банкете:
-Я всё продумал. Слушай,- когда официальная часть закончится, ещё до начала пьянки, я выведу тебя из ресторана… Ну, пойдём со мной, а, Оль...
 
На этот раз Ольга задумчиво посмотрела и тихо произнесла:
-А всё-таки - это грех...
Михаил не выдержал:
-А Богу не грех было позволить умереть безгрешной Анютке?!!
Она выгнала его из своей комнаты и полночи проплакала...
 
А на другой день, когда он пришёл с работы, спросила:
-Ну, что,- поговорил со своей библиотекаршей?
Миша отрицательно замотал головой, молча снял очки и стал сосредоточенно протирать стёкла,- эх, сестра!
-Только уж поклянись, что сразу выведешь меня из ресторана до пьянки.
 

 

5
 

Во время банкета Виктор Петрушкин подсаживался ко всем подряд,- ему стало приятно думать обо всех, как о своих работниках,- "мои "!..
Теперь он недоумевал, вспоминая о том, что раньше не допускал подобных мыслей,- вроде бы ничего особенного, даже немного приятно от мысли, что теперь он, Виктор, обязан заботиться о своих людях…
 
Подсев к бухгалтерам, познакомился с их жёнами и неожиданно услышал от младшего бухгалтера, Михаила, что рядом с ним сидит его сестра и представил её.
По инерции Виктор сразу полусерьёзно заявил, что скоро оженит Михаила, потому что женатые кадры более надёжные…
 
Петрушкин пригласил его сестру на медленный танец, пытаясь вспомнить её имя.
"Ну, что за бухгалтер! Буркнул имя, а я мимо ушей пропустил... Как же её зовут? Такая ... какая-то... да, надменная, так и хочется пошутить, но – вот,- у неё такие привораживающие глазки..."
Виктор немного отстранился и глянул в её глаза. Хотел увидеть, а,- что? Потому что мгновенно забыл, что он хотел увидеть в её глазах.
 
Такого с ним ещё никогда не происходило,- он испытал то, что когда-то называл в своих юношеских стихах:- "падение, похожее на взлёт".
Молнией мелькнула мысль:- "домечтался!"
 
Исчез образ некогда желанной женщины, Людмилы,- прощай, красотка!
Потом будет время поразмышлять о вспышках любви с первого взгляда…
В то долгое мгновение у Виктора "распахнулись изумлённые очи" и он изумлённо стал рассматривать женщину в своих обьятиях,- молодая, а держится натянуто и прямо, взгляд холодный, губы немного надменно-презрительно искривлены и поджаты,- чем-то напоминает киношную монашку.
Виктор несколько раз глубоко и шумно вздохнул:
-Что с вами?
Равнодушно спросила она.
 
«Хотя бы немного участия проявила, деревяшка…»,- сердито подумал Виктор и гордо промолчал. И не дожидаясь окончания танца, увлёк её в сторону кабинета администратора,- почти втащил за собой и взглядом указал хозяину кабинета на дверь.
Она осталась стоять там, где он её оставил,- рядом со столом.
 
Виктор быстро подошёл к креслу и с размаху сел на него.
И уставился на застывшую женщину.
-Ты… не монашка?
-Нет. Но собираюсь!
-Что,- собираешься?
-Уйти в монастырь от всей житейской бесовщины!
В кабинете было бы тихо, но в зале гремела музыка, хотя и приглушённая закрытыми дверями.
Виктор от изумления не мог произнести ни одного слова.
Надо же,- 21 век, а молодая симпатяшка мечтает о монастыре!..
-Брат тоже с тобой?
Не утерпел и ехидно спросил, но она лишь плечами пожала:
-А при чём тут мой брат? У него своя жизнь.
-Так, так, так...
Виктор спохватился и нахмурился,- он и не заметил, что нервно постукивает пальцами по столу:
-Значит, грехи замаливать собралась... Значит, много нагрешила!
Полусерьёзно сказанные слова не произвели на молодую женщину никакого впечатления,- она стояла, стиснув зубы, и смотрела на этого самодовольного хозяина завода,- вот только какой-то он суетливый, видимо ещё не привык чувствовать себя хозяином, потому и бродил по залу...
-Но не убила никого! А спиртзаводовских скольких похоронили?!
Виктор взвился и заскрежетал зубами,- будь ты неладен, друг детства, значит, поубивал всех мешавших завладеть заводом!.. А мне клялся, что всё чисто и чинно-благородно!..
-Я не при делах!
Твёрдо заявил Виктор, глядя в её прекрасные глаза и машинально отметил, что они слегка расширились,- только бы не от гнева! Но сразу вздохнул,- увы, конечно же от гнева...
-Так ты меня считаешь… бандитом?
-Вроде...
Виктор захохотал зло, так, что она со страхом посмотрела на него:
-Монашка и бандит! Бандит и монашка! Это вам не дельфин и русалка!
Он умолк,- на него печально смотрела сестра бухгалтера.
 
Прошло несколько дней после банкета.
Виктор не сумел проститься с Людмилой,- она даже не соизволила позвонить,- улетела в Италию, и, по-всей видимости, нежилась под ласковыми лучами южного солнца, а Он стал обживать свою квартиру, в которой до этого бывал только днём, во время встреч с Вадимом Первушиным.
И сегодня он ожидал своего друга, тому в очередной раз нужны были его консультации по реорганизации, которую тот затеял в городе.
Виктор устало подумал, что укорять и заявлять протест по-поводу убийств, поздно и бессмысленно,- всё-равно Вадик рассмеётся и скажет, как обычно, что не убивает, а посылает всех впереди себя на тот свет...
"Сумасшедший... опасный сумасшедший... а я ? Выходит, что такой же опасный сумасшедший преступник, ну или пособник..."
 

6
 

Первушин остановил свою пуленепробиваемую машину позади джипа с охраной и лениво потягиваясь, выбрался из машины. Подъехал ещё джип с его бойцами. Вадим знал, что ещё один автомобиль, микроавтобус с тонированными стёклами в окнах, подвёз бойцов к этому дому. Приходится соблюдать хоть такие меры,- всё-таки на него уже дважды покушались засланные из столицы...
Конечно, если серьёзно займутся им серьёзные люди, то не спрятаться и в танке...
Но умница Витюня, друг детства, всегда даёт такие советы, что "и овцы целы, и волки сыты" в прямом смысле этих слов.
Из машин никто не выходил и Вадим наслаждался одиночеством и покоем, хотя одиночество было относительное.
Первушин стоял, широко расставив ноги и с улыбкой поглядывая вокруг.
У въезда во двор, взвизгнув тормозами остановились "жигули", из них выскочил молодой парень, владелец фотоателье, бывший фотокор "Городской газеты".
Рубцов поспешно подошёл к Первушину и протянул тоненькую папочку:
-Здравствуйте, Вадим Ильич! Вот фотографии!
-Здравствуй, Ваня.
-В папке и сведения о ней, передали из агенства детективы!
-Прекрасно.
Первушин открыл папку, быстро прочитал два листочка и посмотрел снимки:
-Хм. Какая-то чопорная дама...
 
Поднимаясь по лестнице на второй этаж, где находилась квартира Виктора, Первушин вспомнил, как расселяли жильцов квартир этого подъезда. Каждому выкупили квартиру большей площади, а здесь поселили на первом, третьем, четвёртом и пятом этажах своих старых бойцов, в основном "подранков", но ещё боевых мужичков и выплачивал им небольшую "пенсию", некоторым вдобавок к государственной.
 
Многие дела Первушин проворачивал втайне от Виктора, но перед этим всё-таки советовался по-хитрому,- якобы в соседнем городке затевается нечто, так, как бы поступить, чтобы всё прошло гладко…
Первушин понимал, что теперь, когда Виктор наконец-то расстался с женщиной "своей мечты", он будет более глубоко вникать в городские и его дела, поэтому небольшие операции с наркотиками придётся возложить на цыган и самому не светиться,- да и вообще, оказалось, что прибыль не так уж и велика, мараться не стоит и выслушивать проклятия матерей и отцов юных наркоманов...
Он позвонил в дверной звонок и заранее улыбнулся,- вот уж получилось в жизни, что и в школу ходили вместе и служили в ВДВ, и так и продолжают встречаться...
Но хотя Вадим и признавал старшинство Петрушкина во всём, относился к Виктору, как к младшенькому брату,- опекал его, как умел.
 
Дверь распахнулась, Вадим шагнул в коридор, пожав руку, приобнял друга и прошёл в гостевую комнату:
-А я тебе, братишка, кое-что принёс, так что открывай свой бар и наливай нам водочки своей, десять раз очищенной от сивушных масел!
Им всегда было хорошо и легко вдвоём, и разговаривать, и молчать.
Вадим не выпускал папочку из своей руки, пока Виктор не наполнил рюмки.
Они несколько раз стукнули свои рюмки друг о дружку, послушали звон и выпили:
-Вот полистай. И не упрекай за излишнее рвение моих «гавриков»,- увидели, с кем танцуешь и собрали сведения.
Помолчал, всматриваясь в побледневшего, а потом покрасневшего друга:
-Моё мнение,- она в тысячу раз лучше Людки... Только есть примечание, что собирается в монастырь.
-Без твоих шпионов знаю!
Ворчливо ответил Виктор и раскрыл папочку. Взял фотографии, выбрал одну, где ЕЁ сфотографировали среди деревьев и вздохнул, благодарно глянув на друга.
А тот взял листки и прочитал:
-Ольга Марковна Рогожина. Хм. Уж, наверняка, в институте величали Ольгой Морковной… Помнишь, в нашей группе был один хохол, звали Опанасом,- так его так до конца и звали: Опа-нас, Опа-вас, Опа-усих!
-Помню. Пока нас всех не выгнали, а хитрый Опанас всё-таки закончил...
-Да и хрен с ними, ты у меня - голова! Снова тебя в Москву заманивают.
Виктор отмахнулся и продолжил рассматривать фотографии, слушая друга:
-Так,- отец, Марк Давидович, экономист, старший бухгалтер на нашей "стекляшке", мать,- Мария Ивановна, работала в детском садике. После того, как его закрыли,- домохозяйка.
-А что там вместо садика?
-Шашлычная Захара Ильясова...
-Понятно.
-Слушай дальше,- брат её, Михаил, у тебя работает бухгалтером. Так. Год назад Ольга Марковна похоронила дочь, которая прожила всего 30 дней. Причина смерти не установлена. С мужем не разведена до сих пор, хотя он выбыл из города более года назад. И вообще, Ольга Марковна ведёт очень замкнутый образ жизни. Давно. Тебе точно подходит!
-Да отвали ты со своими советами!..
Добродушно усмехнулся Виктор и ласково добавил:
- Тоже мне,- сват!
-Будешь злым, не сообщу устную информацию!
Вадим замолчал, вглядываясь в бледнеющее лицо друга и томить не стал:
-О том,- какие цветы любит Ольга!
-Ты о цветах заговорил?! Да ты же их только в венках признаёшь!
-Не, не только!..
Нахмурился Вадим. Виктор, насмешливо глядя на друга, наполнил рюмки и тихо спросил:
-Так какие цветы ОНА любит?
Вадим долго молчал, потом друзья переглянулись и рассмеялись:
-Чаще покупает три гвоздики.
 
-Ну, ладно, вот папочка,- она у тебя останется. Поговорим о делах наших...
 

 
7
 
Ольга помогала своей маме готовить ужин и бегло просматривала городские газеты,- иногда вздыхая и ворчливо говоря, что всё одно и то же, правда, некрологов стало поменьше и не в каждом номере. В сегодняшних не было. Зато была статья о пенсионерах, которым жил.контора обещает уже несколько лет сделать в доме ремонт,- заменить трубы и батареи отопления:
-Мам, здесь твоя любимица снова жековских критикует. Ты послушай ответ депутата на гневную публикацию О. Милосердовой! Оказывается, перекрыли крыши в двух домах, теперь там железная кровля.
Её мать откинула с глаз седую прядь, поправила волосы и вздохнула:
-Смелая девочка.
Она устало опустилась на табуретку и стала слушать глуховатый голос своей дочери.
 

 

 
8
 
Виктор провёл Вадима к своему любимому месту в небольшой скверик за домом и они сели на скамейке под берёзами:
-Мелкий дождик, но мы с тобой не пряники,- не размокнем!
Проговорил Вадим, усаживаясь на влажные доски:
-Наливай свой джин-тоник!
Они выпили.
Смеялись, вспоминая детские прегрешения.
-Ваши документы!
Виктор глянул в сторону и увидел полицейского, а позади него второго.
Вадим протянул свой паспорт:
-Вы прописаны на другом берегу,- что вы здесь делаете?
-Ну, я вот в гости приехал, вообще-то, к брату.
-Вы распиваете на детской площадке! Это вам обойдётся...
Виктор покачал головой и показал бутылку с джин-тоником:
-Но это ведь не водка!
Сержант затянулся дымом сигареты и чётко произнёс:
-На детской площадке! Вы хотите себе проблемы,- махом устрою!
Виктор деланно поёжился и нахмурился. Сержант подумал:- этот готов,
Спёкся… Сейчас отстегнёт...
Но Виктор прикрыл глаза и сказал, что у него паспорт дома, рядом, пройдём, и покажу!
Вадим решительно вытащил сотовый телефон:
-Привет! Я в сквере за домом Петрушкина, тут патрульные нас обижают!
И отключил, и отбросил телефон в руки сержанта. Тот, конечно, сразу среагировал,- поймал телефон и недоумённо уставился на него. У него вырвалось восклицание:
-Что за хренотень!
Виктор печально посмотрел на него и ничего не сказал, а Вадим прищурился, оценивая молодого человека,- а вдруг сгодится?
Патрульные ухмылялись, когда взвизгнули тормоза полицейской "тойоты" и из неё выскочил их шеф,- замначальника РУВД, подполковник Михайлов. Кивнув сидящим на скамейке, он схватил за грудки суржанта:
-Ты что, падла, творишь, а? Ты документы посмотрел?
-Да...
-Так какого хрена!.. Быстро убирайтесь отсюда!
Виктор съёжился и почти не дышал,- такого он ещё ни разу в жизни не слышал! И не видел. Подполковник вёл себя весьма странно. Мог бы и в отделении разобраться со своим подчинённым. Или этот сержант и его допёк своим бесцеремонным обращением с гражданами, которые завалили жалобами управление... М-да...
Сержант с напарником быстро покинули площадку, а успокоившийся подполковник, шумно выдохнув воздух, уселся на скамейку рядом с Вадимом и покачал головой:
-Вот же, долбаный племянник зятя мэра! Совсем распоясался!
-И ты бессилен уволить его?!
-Там ещё та-а семейка...
Он удручённо развёл руками:
-На него были жалобы, да жалобщики свои заявления быстро забрали...
Вадим протянул руку к стоящему Виктору и потянул его на скамейку:
-Вот так-то, братишка,- и с такими настойчиво посоветуешь миндальничать? Такой молодой, а душонка гнилая,- это ж ясно,- ненавидит всех...
Он сплюнул и Виктор обречённо подумал, что скоро сержант отправится впереди Первушина в мир иной...
-Это одна из причин, но не главная, моего ухода из органов. Выслуга есть, оформляю пенсию и можете поздравить,- мне присваивают полковника.
Для Вадима это не явилось новостью,- он добродушно посмотрел на подполковника и перевёл взгляд на Виктора:
-Так что, братишка, у нас в городе новый шеф безопасности, как ты и планировал. Семён Павлович, придётся тебе навести порядок на окраине, в районе "стекляшки"...
Они немного поговорили о неотложных делах.
 
Михайлов знал, что в городе фактически два хозяина,- вот эти друзья и его устраивало это, тем более, что Первушин "подмял" под себя все группировки, а своих бойцов вымуштровал и держит в «ежовых рукавицах»,- конечно, в городе случаются драки между молодёжью, особенно на дискотеках и после футбольных матчей. Был и маньяк, которого не могли обнаружить и задержать вот уже шестой год. И ежегодно он калечит трёх девушек.
И, в конце концов, его поиском занимается только следователь Данилов, хотя несколько лет назад и создана группа, но у каждого из группы множество дел, которые отбирают почти всё время. А так как Данилов руководитель группы,- то вся тяжесть лежит на его плечах. А уж если быть точным,- то пять лет назад, когда за прошедший год были искалечены четыре девушки, Данилов забил тревогу,- за назойливость стал неугоден, был уволен, затем восстановлен и взвалил на себя это нелёгкое дело по розыску маньяка. В городе и районе все медицинские учреждения были обязаны немедленно сообщать о поступающих к ним потерпевших, особенно обнаруженных в уединённых местах.
Подполковник Михайлов, ещё после первой беседы с Первушиным, полгода назад, завёл тетрадь с перечнем дел, которые сможет сделать после выхода на пенсию. Шеф безопасности?.. Что ж... В службе безопасности «Первого» много бывших сотрудников разных служб...
Бандюган он, конечно, но дисциплина в его группировке почти армейская!
 

 
9
 
Данилову завтра исполнится пятьдесят два года. Он улыбался своим немного грустным мыслям,- да, вот уже 52, а из них двадцать лет в МВД. Он поздно пришёл работать в органы, после некоторых криминальных событий, которые коснулись лично его.
Дверь в кабинет приоткрылась, появилась голова капитана Зинчука, его старинного приятеля,- как обычно, тот "шутковал":
-Слышь,- ты того,- этого! Там в следственном накрывают стол, а ты чего,- того-этого,- сидишь скромно - тихонечко туточки?!
Данилов поднял руки вверх и махнул,- иду!
 
Разошлись поздно.
А через неделю ему позвонили из железнодорожной больницы, куда рано утром доставили молодую женщину, избитую и без сознания.
Он уточнил, кто доставил и откуда. И поспешил встретиться со Славой, участковым и молодой парой, которые обнаружили женщину в кустах парка. Данилова преследовала мысль, что это третья жертва в этом году и, значит, маньяк снова затаится до следующего года, потому что в первый год он покалечил и изнасиловал четверых, а в последующие четыре года по три женщины, и вот выполз на свою страшную охоту третий раз в этом...
 
Перед входом в больницу Данилов выцарапал в кармане из упаковки таблетку валидола и сунул под язык.
Участковый Слава дожидался в коридоре:
-Она без сознания, Андрей Львович. Это что, - "ваш" маньяк?!.
-Боюсь, что - да... !
Вышел врач и сообщил, что в прошлом году к ним поступала тоже в бессознательном состоянии женщина, с подобными травмами головы:
- С тех пор она парализована...
Нахмурился пожилой врач и тяжело вздохнул,- в городе многие знали, что Данилов пытается разыскать маньяка, но пока что безуспешно.
 
Позже, вернувшись в свой кабинет, Данилов молча налил стакан водки вошедшему капитану Зинчуку, потом себе и пожаловался, что снова чувствует своё бессилие:
-Неужели этого гада никто не видит? Или он действительно очень приятный на вид человек? Или всё-таки правы те, кто выдвинул версию, что это женщина? В общем, как было два варианта, так и осталось... три. А вдруг это - парочка?.. Давай всю подноготную этой пары, которая якобы обнаружила потерпевшую в кустах уже без сознания... Адрес у нас есть, давай к ним нагрянем. Сейчас участковому Славику позвоню, пусть понаблюдает.
Он уже поднялся из-за стола, как его вызвал подполковник Михайлов. К нему в кабинет Данилов вошёл, понурив седую голову.
-Что, Андрей, пригорюнился?! Всё-таки выполз маньяк. И ещё одна красавица избита и парализована. Может снова вызвать из школы наших девушек,- пусть по городу поработают.
Спокойно произнёс подполковник. Данилов знал, что он оформляет пенсию и, вполне возможно, скоро его не так уж будут волновать дела коллег, разные маньяки, охотящиеся за прекрасными молодыми девушками. Но он ошибался:
-Ты прекрасно знаешь, кто хозяин нашего города.
Данилов в упор поглядел на него и кивнул.
-И ты знаешь, что последние годы его «армия» значительно облегчает нашу работу.
И замолчал, задумчиво постукивая пальцами по столу. Данилов не сводил с его лица своих прищуренных глаз:
-Так вот, Андрей Львович, э… мне предложили работу в его структуре.
Данилов хмыкнул, но без презрения и поджал губы:
-Работа официальная?
-В общем, да. Шефом безопасности города.
-Такую должность придумали! Звучит!
-Да.
Улыбнулся Семён Павлович и пожал плечами:
-Если я приложу кое-какие усилия и найду тебе маньяка, удержишься ли ты от ... короче,- кажется, для меня настало время отмеривать каждому по его делам,- он уродует наших девочек, неужели я стану его помещать в тюремную камеру?.. Ему место в больничке и желательно, парализованному...
Данилов прищурился и приподнял левую бровь:
-Значит,- око за око, зуб за зуб...
И про себя добавил:- «я с тобой».
В дверь кабинета зам.начальника постучали.
-Войдите!
Властно и громко произнёс подполковник и вопросительно глянул на вошедшего дежурного лейтенанта:
-Товарищ подполковник, позвонили из больницы . Женщина пришла в сознание и хочет говорить со следователем Даниловым!
-Свободен. Ну, что ж, Андрей, отправляйся к ней.
 
Как ни старался маньяк сразу привести в бесчувственное состояние свои жертвы,- каждая женщина хоть что-то да примечала. Но всё было не то,- так, мелкие детали одежды, скрип зубов и тяжёлое дыхание маньяка.
Это же ему сообщила и новая пострадавшая, со слезами на глазах разглядывая свою скукоженную параличом левую руку,- правая была совершенно непослушной...
Утешив её и пообещав,- в очередной раз всё-таки не удержался,- разыскать маньяка, Данилов с болью в сердце покинул больницу.
 

 

10
 
Жизнь в провинциальном городе была по душе Степану Русову,- с детства он занимался фотографией в подростковом клубе Дома культуры железнодорожников, а позже закончил областной машиностроительный техникум, но принёс свои стихи в редакцию городской газеты, по привычке с фотоаппаратом через плечо и уже на другой день оформился фотокорреспондентом.
А потом его пригласил редактор на заседание литобъединения, где Степан
увидел О. Милосердову, стихи и очерки которой часто печатали все газеты и областной журнал.
Чем она и отличалась от него, и прочих членов "ПегасСа", (С-современный)...
 
Степан увидел молодую, симпатичную девушку, при появлении которой кто-то ехидно произнёс, мол, вот и наша поэтесса и прозаик изволила посетить нас, убогих...
Степана бросило в жар, а уж когда руководитель лито объявил, что им почитает свои стихи Степан Русов, то у того осип голос и он вспотел.
С трудом прочитал и постарался забиться как можно дальше от насмешливых глаз сотоварищей по поэтическому цеху. И оказался рядом с О. М.
Но так он назвал её уже через несколько месяцев, когда осмелел, провожая её домой. Вспомнил увлечение в молодости буддизмом, мантру Авалокитешвары:- ОМ МА НИ ПАД МЕ ХУМ и тихо произнёс, что она О.М. и ей идёт белый цвет, луч мистического света мира богов.
Она засмеялась и сморщила свой носик, который Степану так захотелось чмокнуть, коснуться губами её щеки с маленькой ямочкой, что он, как подросток, простился хриплым и грубым голосом с ней. Так, что она выловила его на следующий день в коридоре редакции и потребовала объяснений. И вот тогда-то, в полутёмном коридоре, он страстно сжал её впервые в своих обьятиях. И с тех пор постоянно сопровождал её по городу. Благо, редакционные задания были ему по душе,- делать снимки ветеранов ВОВ и труда, для очерков О. Милосердовой. Вскоре все в городе привыкли видеть их вместе.
А потом она несколько долгих недель не показывалась в обществе. Как Степану стало казаться,- избегала встреч с ним. Он исхудал за эти дни и уже стал подумывать о своей ненужности, как она позвонила и попросила сопроводить её в парк: И рассказала, о чём думала всё это время. Потом вздохнула, прижала свою голову к его груди и задумчиво пожаловалась:
-Знаешь, миленький, я не поним-маю, что со мной происходит...
-Зато я понимаю.
Степан задумчиво смотрел на её руки, которые держал в своих,- поднёс к своим губам и поцеловал их по очереди.
-Так объясни.
-Ты писала о военных конфликтах последних лет, а теперь мучишься из-за того, что не записала рассказов о войне своих дедушек и бабушек. Могу с уверенностью сказать, что теперь ты помучаешь наших старичков, ветеранов ВОВ. Да… Выражаясь поэтическим слогом, ты «проснулась, принцесса, от чудного сна», в который тебя погрузил успех, ведь, тебя много и охотно печатают... Тебя знают многие пожилые люди, не говорю о ветеранах,- те просто боготворят Оленьку Милосердову, за твои гневные очерки о бездушии власть имущих.
-«Проснулась»... А, знаешь,- ты прав, поэт, трижды напечатавший свои вирши в городской газете!..
Ольга всхлипнула и прошептала:
-Ох, что-то и не шутится, Стёпа.
Молодой человек опешил и несколько минут не мог вымолвить ни слова, затем охрипшим голосом задал мучивший его эти дни вопрос:
-А в этом новом состоянии, в пробуждённом,- для меня есть место?
Девушка отшатнулась от Степана и обиженно произнесла:
-Вопрос, конечно, весьма странный,- ты меня бросаешь?
Степан охнул и залепетал о своей безмерной, вечной любви...
Ольга ещё сильнее прижалась к нему. Да, ещё месяц назад она бы посмеялась и ехидно заметила бы, мол, о какой вечной любви речь, коль наша жизнь короче века... Но теперь она действительно чувствовала себя пробудившейся от прекрасного сна...
За следующие несколько дней многие заметили перемены в ней.
Она посещала редакции газет,- там ожидали от неё разработок новых тем, но она давала материалы, в которых снова говорила, даже кричала о том, что мы совсем не уделяем даже внимание, не то что заботу нашим старикам, воевавшим и работавшим в тылу, а их становится всё меньше!!!
Если раньше её рубрика называлась "Давай покурим и поговорим", то теперь она назвала цикл своих очерков и рассказов,- "Милосердия уже не ждут".
В обществе ветеранов, лысеющий председатель совета общества ветеранов ВОВ и труда, в войну подростком был партизаном, а в сорок третьем году его израненного вывезли на самолёте в тыл, но уже в 45 году он был призван в армию и участвовал в боях с японцами в Китае,- так вот, он повздыхал вместе с Ольгой и Степаном о судьбе героя войны и его жены, которых выселили из дома родные детки и поселили в избушке, в близлежащей деревне.
Из той деревни написала об этом в газету деревенская девочка, попросив, чтобы старикам подвезли дровишек,- ведь, они старенькие и мёрзнут даже летом...
Прочитав письмо, Ольга тихо заплакала.
Степан не считал себя сентиментальным, но и у него навернулись на глаза слёзы.
Председатель посоветовал попасть на приём к доверенному лицу депутата, который сам в данный момент находился в Москве:
-Первушин Вадим Ильич уже многим помог. Вот хотя бы с ремонтом
нескольких пятиэтажек.
 
(11…) * * *