Калинов мост. Знакомство

Той зимой веселился народ в селении. Ребятишки на санках катались, да в снежки играли, девки хоровод водили, да песни пели. А удалой молодец Вольбран стоял подле бочки пивной с другарями своими, уже хорошенько захмелевши.
 
- Эх, жизнь хороша нынче, братья! - воскликнул он, глядя на красных девок.
 
- Вот поддадим ещё чуток, да будет ещё лучше! - сказал ему один из друзей.
 
Зачерпнув втроём тремя ковшами из бочки, они выпили вновь. Остальные мужики столпились кольцом вокруг богатыря Яробора. Тот стоял, уперев руки в боки, да посмеивался. От него уносили уже третьего побеждённого бойца.
 
- Кто ещё хочет отведать силушки богатырской? - приговаривал Яробор.
 
- А что, братья, - молвил друзьям Вольбран - чего ещё надобно для радости нам? После бражки медовой любому по сердцу битва добрая.
 
- Ты гляди, Вольбран, - сказал ему товарищ - Яробор у нас лютый богатырь. Нам не надобно кургана твоего посередь селения.
 
Вольбран с силой швырнул свой ковш на снег.
 
- Кургана, говоришь? - молвил он, уперев руки в боки - Я ж тебе покажу сейчас, кому тут курган строить надобно. Эй, Яробор! - крикнул он в толпу - А давай-ка силушкой померяемся с тобой?
 
И твёрдым, но неровным со хмеля шагом он направился на поле бранное. Девки мигом расступились, посмеиваясь в свои платочки, видели они, что слишком уж хмельной Вольбран, чтоб бороться. Старуха сгорбленная, да сухая навстречу ему вышла.
 
- Куда ж ты прёшь, окаянный! - хрипло закричала она - Глаза залил, не видишь теперь, куда лезешь? Жизнь не мила тебе?
 
- Сойди, матушка, с пути богатырского! - горделиво произнёс молодец, оттесняя старуху с дороги.
 
- Дурак! - каркнула старуха ему вслед, ещё больше насмешив народ - Тьфу!
 
Яробор же глядел из под тяжёлых бровей пристальным взглядом. Будучи опытным бойцом, он не привык недооценивать противника, даже такого простецкого. На всякий случай, он задумал расправиться с ним быстро, вдруг Вольбран притворяется пьяным, чтоб богатырь боролся с ним спустя рукава? Такие случаи уж были за плечами. Выйдя на встречу врагу, Вольбран шутливо повертел кулаками перед собой, да проговорил:
 
- Давай же с тобой биться, брат! Покажи мне силушку свою.
 
Тот неспеша подошёл к нему, сурово глянул неловкому бойцу в глаза... Да на вылет дал ему по харе оплеуху. Побеждённый Вольбран повалился на снег, словно мешок картошки, под смех добрых молодцев, да красных девиц.
 
Уж солнце ясное на закат шло, уж луна серебряная в небо путь держала, когда вернулся дух к Вольбрану. От того вернулся, что друзья ему из ковша в рот пиво заливали. Поперхнулся он, закашлялся и поднялся с земли снежной. Уж поредели вокруг ряды добрых молодцев, да красных девиц, лишь особо хмельные бродили по селению, выискивая избы свои, а кто и спать залёг на свежем снегу. Оглядевшись, тихо и растерянно молвил Вольбран:
 
- Что ж вы поите-то меня, окаянные?
 
- Так залил бы ты горюшко своё! - улыбаясь, сказал его друг - Посрамился ты, братец, перед честным людом.
 
Вспомнив о том, как он побеждён был, Вольбран сам взял ковш, зачерпнул из бочки и выпил.
 
- Говорили ж тебе, - сказал второй товарищ - не время тебе в бой идти, коли хмель в голове. Вот проветрился бы сперва и пошёл бы на подвиги.
 
- Какой же подвиг без хмеля. - всё ещё спорил Вольбран, но спорил уже тихо, хвост не распуская.
 
- И то верно. - подхватили друзья - Ты пей давай, пей.
 
Богатырь послушно пил. Под смех своих товарищей, он выпил уж немало ковшов и хмель ударил ему в голову с новой силой. Завидев это, один из друзей молвил:
 
- Только ты на новые подвиги не ходи уж.
 
Вольбран взбеленился, глаза его налились праведной хмельной яростью. Горечь поражения вновь обуяла его разум. Вновь он был героем, способным на любой подвиг, всё вокруг него куда-то плыло и было с ним теперь не двое друзей, а целых четверо. Он утёр бороду от мёда и проревел:
 
- Что ж я, по вашему, ни на что уж не годен теперь?
 
- А кто ж тебя знает. - слетело у кого-то с пьяного языка.
 
- Кто знает?! - вскрикнул он, рассвирепев - Я ещё немало подвигов богатырских совершу! Вот от хмеля отойду...
 
Дальше слова его были не понятны, говорил он речи тёмные, путанные, а затем швырнул он ковш свой в пустую бочку, вынул подсаадажный нож, да и был таков. Больше его до самой ночи никто не видел.
 
Вновь взошло солнце, когда пришёл в избу к спящему Вольбрану друг его по имени Заруба. Растормошил он его и с печалью в голосе сказал:
 
- Вставай, брат, идти нам пора. Я-то знаю, что не сделал ты дурного ничего, но многие видели, как ушёл ты с празднества сам не свой, в обиде за срам свой в бою. Так что придётся нам совет держать о тебе.
 
Вольбран растерянно заморгал, всё ещё не собравшись с духом. Голова его тяжела была и мысли не желали просветляться.
 
- Чо? - молвил он.
 
- Ох... - вздохнул горестно Заруба - Горе-то, горе... Иди, брат, ждут тебя снаружи. Свяжут тебя и поведут.
 
- Зачем? - хрипло вымолвил Вольбран - Что я сделал-то?
 
- Да ничего ты не сделал. - сказал Заруба, уже в пути к двери - Я-то знаю. Постараюсь сказать, что смогу.
 
Так ничего и не вразумив, поднялся с койки Вольбран и пошёл из избы. Снаружи дове молодцев тотчас подхватили его и связали руки. Конец верёвки один из них намотал на руку и потащил его за собой. Второй хлопнул его по спине и сказал:
 
- Пошли, братец.
 
Сказал он это с горестной холодностью, даже несколько с презрением, точно лошадь за узды дёрнул.
 
А на воздухе от зимнего ветра прояснилась голова у Вольбрана. Пить очень хотелось, да не мог он даже нагнуться, снежку поесть. Заруба шёл следом, это было слышно по скрипу снега сзади. За плечами у него была котомка тяжёлая. Вольбран тем временем думу думал. Что он мог сделать такого? Чем провинился, да народ честной прогневил? Али коня он какого заездил, а может девку напугал, али на кумира по нужде сходил? Что с ним за это сделают? Пожалуй, жопу надерут, да и отпустят. Не смертельно.
 
Но вот привели его на совет. Весь народ честной перед ним рассутпился, поглядев на него неприятно и злобно. А меж ними стоял староста Здимир. Почёсывая свою седую бороду, он гневно взглянул на Вольбрана, пытаясь по взгляду его определить, признает ли он вину свою. Рядом со Здимиром лежал на снегу Яробор, мёртвый, как сухое дерево. Под ним была уже заледеневшая лужица крови, знать сражён он был в спину. На животе же раны не было, не проткнули его насквозь, стало быть убит он был коротким клинком. Например, подсаадажным ножом. А ведь это уже смертельно. Тут плёткой не отделаешься.
 
- Что скажешь ты, Вольбран? - хрипло спросил Здимир дребезжащим старческим голосом.
 
Холодный ветер развивал его предлинные седые волосы, закрывая ему лицо, но суровый взгляд казалось просвечивал сквозь густую седину.
 
- Люди добрые! - почти шёпотом воскликнул Вольбран - Не убивал я!
 
Люди не обратили внимания на его слова, они заранее знали, что он скажет именно это. Завидев такое, молвил за него Заруба:
 
- Батюшка Здимир, не знаем же мы, кто кровь пролил. А ну как казним невинного? Что если и не он вовсе это сделал?
 
- А если всё же он? - чуть ни зарычал Здимир - Нам что же, жить с убийцей?
 
Толпа возмущённо заворчала, слышались ругань и причитания.
 
- Так ежели казнить его, - перекричал народ Заруба - а он и не виновен, так мы и сами такими же убийцами станем! - обернувшись к толпе, он обратился к народу - Не хотите с ним жить, так не живите! Но не пачкайте руки кровью невинной! Будьте же разумны, люди добрые! - и снова повернулся к Здимиру.
 
Тот стоял молча и почёсывал бороду, глядя на лежащий на земле снег. Люди тоже присмирели и пристально смотрели на Здимира в надежде на его мудрость. Сам Вольбран растерянно озирался по сторонам и не знал, что ему делать и что молвить. Наконец, староста сказал:
 
- Уведи его, Заруба, из селения. Быть ему на нашей земле изгнанником.
 
Люди тихо заговорили о чём-то между собой. Кто-то одобрял решение Здимира, а кто-то и осуждал. Одна девица даже бухнулась на колени и разрыдалась горькими слезами. А Заруба взялся за конец верёвки и поволок горемычного Вольбрана прочь из поселения.
 
Вот вышли они за ограду села и направились в лес, что на востоке. На половине пути через снежное поле стоял дуб вековой с берлогой в корнях. Здесь Заруба сбросил с плечь котомку и разрезал ножом путы Вольбрана.
 
- Вот здесь ты и поживи пока. - молвил он с великой печалью - Зверя в берлоге я вчера ещё убил. Сделал я что мог для тебя, дальше живи сам. Заранее собрал я для тебя пожитки твои, в котомке этой и еда твоя, и кольчуга, и оружие, какое нашлось. - глянул он сперва в берлогу, потом и на селение вдалеке - Кто бы мог подумать, братец, что празднество весёлое закончится так для нас.
 
Вольбран всё ещё был в растерянности. Он смотрел то на берлогу, то на котомку с поклажей и не знал, что дальше ему делать. Заруба подошёл к нему и крепко обнял.
 
- Прощай, братец. Глядишь, пересекутся ещё наши пути - дорожки.
 
Утерев проступившую от ветра слезу, пошёл он обратно в село. А бедный Вольбран ещё долго стоял посередь поля и собирался с духом.
 
_______________________________
 
- Вот оно... - тихо говорил Мирбуд, помешивая большим черпаком варево в котле - Вот вид открылся мне. Я увижу... Увижу, что таится за гранью дня сего, о чём сами боги тихо шепчут, храня кромешной тайной от людского рода. Нарушу я волю богов, за то кара будет мне, волхву, но да не боязно мне уж ничто.
 
Подул лёгкий холодный северный ветер, еловые ветви закачались ему в такт, освобождая себя от седины густого снега, хлопьями летящего с небес.
 
- Северный... - шепнул кудесник сам себе.
 
Из котла поднялось облако густого зелёного пара. Оно возвышалось столбом над поседевшими к зиме деревьями, растапливая снег на пути своём и обращая его в мелкий дождь, сперва летящий вниз, в котёл, затем сливающийся с паром и вновь летящий вверх.
 
- Зелёный! - сказал старик с тревогой - Какой огромный. Ох, беда... Неужто стянет он всю тучу? Неужто солнце заградит?
 
Зловонный пар поднялся выше самой рослой ели, достиг он тучи, что над волхвом с котлом повисло, роняя седину для леса вниз, озеленил он тучу, вытянул, поднял, расширил... И заградила туча ясное светило, сомкнулось перед ним густою дымкой, что непроглядно было, словно ночью.
 
- Беда, беда... - ворчал старик - Но не бывает так, чтоб не было спасенья. О боги, чем мы прогневили вас, что вы к нам столь жестоки? И должен знать я, где искать спасенья. Кто сможет нам помочь в беде мирской.
 
Вдруг с запада средь бела дня сова по небу пролетела. Пробила она пар зелёный вихрем своих плотных серых крыльев и жива она осталась в том пару. Но тут с востока подлетел к ней чёрный коршун. В тумане столбяном схватил когтями он сову за крылья. Сова затрепыхалась, завертелась, да сбросила с себя врага, вонзивши коготь в его левую глазницу. Лишившись ока, коршун закричал и полетел он вниз, в котёл, позеленев от пара. Упавши в варево, он в миг сварился. Сова же развернулась и ветром полетела на запад, что принёс её сюда. Безжизненное тело лютого врага всплыло в кипящей жиже и тут же не пойми откуда примчались мухи на кровавый пир. Не умирали мухи в вареве зелёном и плотно сытились они пернатым трупом. Сидели так они, покуда свет кровавый не прогнал их и не ослепил несчастного волхва.
 
Тотчас помчался Мирбуд через лес в избу свою, что на опушке, к живущей с ним Сияне - ворожее. Ворвавшись в дом, он подбежал к ней, сидящей на скамье за кружкой браги, и громко он спросил:
 
- Скажи мне, ворожея, что значат для волхва сова, растерзанное око, варево, кровавый свет и мухи?
 
Сияна чуть ни подавилась своею самоварной пенной брагой. Откашлявшись, она с тревогой прохрипела.
 
- Дурные вести виделись тебе, Мирбуд. И, кабы знала я поболе обо всём, что в мире нашем старом происходит, так я б сказала тебе всё, что может статься с тобой, со мною и со всеми, кто может быть живёт там, где родня твоей совы дупло своё хранит. Сова показывает путь тем, кто в опасности и ищут там спасенья. Как ночью, оказавшися во мраке дремучих непроглядных древ лесных, путник слушает, отколь сова кричит, чтоб знать, где следует искать дорогу. А коршун - враг. До падали охотник. Ему по сердцу смерть, страданье, тлен. Коль выбит глаз его, то есть спасенье. А мухи - нечисть, но волхву, да добру молодцу не следует страшиться духов злых. А что есть свет, да цвета крови... - умолкла тут она на миг. Глаза её лазурные потухли, упали взглядом на огонь, что в печке жил, да посередь избы - Не всё я знаю. Сей свет не ведом людям в нашем мире. Но будет что-то там, отколь сова летела, чего не ждёт там видеть даже нечисть.
 
- Тогда на запад путь мне предстоит. - с тоской сказал Мирбуд, взяв посох свой дубовый с огромным самоцветом на конце - Пойду искать я сам не зная, что мне нужно.
 
- Постой! - всхрипнула Сияна ему вслед - Ты хоть бы взял чего в дорогу.
 
Поднявшись бодро со скамьи, она с трудом открыла днище пола и влезла в погреб. Достав оттуда холщевой мешок, она его на палку насадила и подала любезно Мирбуду его.
 
- Возьми с собой. - Сияна хрипло прошептала - Как раз на этот случай я долго собирала сухари и воду. Ведь удержать тебя мне не под силу всё равно. Но ты только попробуй не вернуться, тебя я вмиг отправлю к праотцам! Да хранят тебя боги.
 
________________________________
 
И воспрял ото сна добрый молодец Вольбран, распрямил он спину могучую, да и вышел на белый свет из берлоги пустой. Солнце заиграло на его кольчуге, закрывающей грудь широкую. Глянул он в небо соколиным взглядом и молвил грозным голосом:
 
- Ой, мама, что это такое зелёное над лесом восточным?
 
Над седыми лесами, что на востоке, всё ещё витала зеленоватая дымка. Не по нраву это пришлось богатырю - молодцу.
 
- Чародеи никак шалят. - буркнул он - Надобно глянуть за этим, а то мало ли, беда какая случится.
 
Чуяло сердце молодецкое, что не к добру знаменье такое над лесом возникло. Взял он поудобнее палицу свою, лук за спиной проверил и направился в сторону леса. Так он шёл по снежному полю к лесу, что вдали виднелся тонкой белой полосой, пока навстречу ему не выбежал какой-то чародей с посохом, украшенным большим самоцветом, да в шапке из волчьей головы, что скалилась поверх его лица. А за спиной на жерди у него мешок был, будто бы направился волхв в дальнее странствие.
 
- Кто таков? - спросил его Вольбран - Куда путь держишь?
 
- Зовусь я старый Мирбуд - ответил ему волхв - Ищу доброго молодца, чтоб духом был силён, да за народ честной постоял.
 
- Какой же ты старый? - усмехнулся Вольбран.
 
Мирбуд вовсе не выглядел старым. Он был немалого роста, широк в плечах, лицо его было круглым и гладким, а длинная чёрная борода была лишь с половину затронута сединой, отчего напоминала ствол молодой берёзы.
 
- Я уж было за лешего тебя принял, коль борода у тебя как берёза. - простодушно посмеялся Вольбран.
 
- Я уж многие лета живу, как леший. - сказал ему с опаской Мирбуд.
 
- Так давай пойдём в селенье здесь неподалёку. - сказал Вольбран - Там найдёшь ты добрых молодцев дружину, заодно избу обживёшь.
 
- Есть у меня изба. - Мирбуд взмахнул рукавом своей длинной до земли, серой одежды - В селенье мы с тобой ещё сходим, но нельзя же отправлять дружину всю на смерть, пока давай здесь отдохнём, да силушки наберёмся. Хочешь подкрепиться?
 
Кудесник потянулся было за своей поклажей, но Вольбран положил ему руку на плечо и молвил:
 
- В достатке у меня еды. Только что подкрепился. - и похлопал себя по богатырскому животу - Ты мне лучше расскажи, что привело тебя ко мне и чего ты хочешь?
 
- Кабы знал я много... - вздохнул Мирбуд - Сейчас я знаю лишь что беда великая идёт к нам.
 
- К кому это, к нам? - не понял молодец.
 
- Ко всем... А может не ко всем, но беда идёт зелёная. Я не знаю ничего и надо бы скорее нам узнать. Тебе дано сей путь пройти. Знаменье было мне такое.
 
- Так мы не знаем ничего? - засмеялся Вольбран - И что нам делать? Идти туда, не знамо куда...
 
- Что на запад идти, то знамо мне. - ответил тот - А далеко ли - не знамо.
 
Вздохнул Вольбран, так ничего и не поняв, и молвил тихо:
 
- Ну, пошли. Мне-то всё одно, куда путь держать.
 
________________________________
 
В мутной озёрной воде, что подо льдом, была глубокая дыра на дне. В той дыре избушка каменная меж коряг, да травы водной, вся сплошь зелёная, мхом покрытая. А в избе той трон, из камня вырезанный, а на троне узоры дивные самоцветами выложены. Но пуст был трон. Над ним, на потолке избушки, висел спавший водяной, завернувшийся в густые травы, да рыбьи шкурки. Но тут заплыла в избушку жена его, первая красавица средь местных берегинь. Подплыла она к нему, схватила за бородёнку из водных прутиков и давай его раскачивать. Качала она его по всей избушке, все ножи да ложки с мест повсплывали и поплыли по избушке, все рыбёшки озёрные спугнулись, да расплылись кто куда. Долго раскачивала она супруга и наконец разомкнул он веки свои зелёные и глянул на жену своими жёлтыми глазами.
 
- Ты по что меня тревожишь средь бела дня? - возмущённо проворчал он ртом своим со щучьими зубами.
 
- Поговорить нам надобно. - проскрипела жена мерзким голосом.
 
Водяной всё ещё хотел спать. Снова сомкнув веки, он сказал:
 
- Ну, говори.
 
Рассчитывал он, что злые речи жены станут для него колыбельной. Берегиня уселась на его трон, не отпустив его бородёнку, и молвила:
 
- Не по душе мне, муженёк, столь вольные забавы. Жена-то у тебя одна. Уж хоть бы Милянка наша тоже была тебе женой, так и веселился бы ты с ней, так ведь она тебе и не жена, как я, так что ж ты с ней ласкаешься?
 
Сонный водяной зевнул огромным ртом, потоком его водного дыхания в рот ему занесло три ложки, да пятерых рыбёшек. И так же выдохнул он их обратно.
 
- Ну и что? - тихо буркнул он сквозь сон.
 
- Так не по нраву это мне. - молвила супруга, подёргав водяного за бороду - Да не спи ты! Надо ж что-то с Милянкой твоей делать.
 
Всхрапнув пару раз, сказал ей муж:
 
- Ну и делай.
 
Отпустила жена его бородёнку, подумав "вот и поговорили", и подплыла она к круглому зеркалу заграничному из морских глубин, золотом да самоцветами украшенному, стряхнула с него траву водяную и шёпотом сказала:
 
- Свет мой зеркальце морское, правды кладезь, да виденье мировое, дай увидеть мне, что делается подле озера нашего?
 
Сначала в зеркале отражались пляшущие вокруг озера берегини, затем лес, в нём звери дикие, хищные, да тихие, а уж после показало оно возле леса двух мужиков из людей. Один был просто добрый молодец, другой же чародеем был, познала она его по шапке волчьей. Спела она зеркалу колыбельную, чтоб погасло оно, и вновь накрыла травой. После выплыла она из избы своей и мигом доплыла до проруби озёрной. Средь пляшущих вокруг озера обнажённых берегинь она нашла Миляну и подманила её рукой к себе. Златокудрая Миляна послушно подбежала к ней и звонко молвила:
 
- Что вам угодно будет, матушка?
 
Завидев пред собой пышнотелую Миляну, озлобилась жена водяного, но виду тому не подала. Улыбнулась она ласково и сказала:
 
- Миляночка, ты водяному нашему услугу окажи. В лесу, что к северу от нас, два добрых молодца гуляют. Затми ты разум их, да к нам их приведи на дно.
 
Миляна была нынче в прекрасном духе и с радостью согласилась она сплясать с людьми. Помчавшись в лес по льду, она крикнула подружкам:
 
- Девоньки, я в лес пойду! Ждите меня, до заката вернусь!
 
- Это мы ещё посмотрим. - тихо прошипела коварная ревнивица.
 
________________________________
 
Покуда шли добры молодцы по краю леса, Мирбуд сказал Вольбрану:
 
- Гляди в оба, богатырь. Нам ещё нечисть должна встретиться.
 
- Какая ещё нечисть? - удивился Вольбран.
 
- Уж чего не знаю, того не знаю. Но должна. Знамение мне такое было.
 
- Чур меня, чур! - замотал головой богатырь.
 
- Не поможет твой чур. - спокойно сказал кудесник - Но ты не страшись. Уж я-то с нечистью разберусь, чай не первый год с ней связан. Да только ждёт нас не одна лишь нечисть, будет нам ещё что-то, что не ведомо мне.
 
Вольбран внимательно озирался по сторонам. Заснеженная тропка, по которой они шли, пролегала мимо леса, что был от них по левую руку. Справа же где-то далеко было озеро. Его видно не было за хлопьями густо падающего с неба снега, но он таки знал об этом озере. И славилось оно тёмным гиблым местом, простой люд к нему не подходил и рыбу не удил. А Мирбуд был у того озера частым гостем, оттого нечисти уж не страшился, не раз он их уже встречал.
 
- Давайте спляшем, добры молодцы. - послышался неподалёку игривый девичий голосок.
 
Оба мигом остановились и оглянулись на звук. Голос доносился из кустов, что в лесу были неподалёку от края. Кусты напоминали гору снега, так их запорошило. Мирбуд вскинул руки с посохом своим и грозно молвил:
 
- Кто ты, нечисть? Выходи!
 
Из-за снежных кустов неспеша вышла обнажённая пышнотелая златокудрая девица. Она ласково улыбалась молодцам, глаза горели весельем. Зима не причиняла неудобств её голому телу, стало быть не человек она.
 
- Берегиня. - пробормотал Мирбуд - Как есть берегиня.
 
- Что ж вы грустные такие? - засмеялась Миляна - Давайте же плясать и веселиться!
 
И завертелась она в быстрой пляске подобно лесным ветрам. Плясала она так ловко, что даже Мирбуд на миг забыл обо всём и залюбовался ею. Вольбран потянулся за своей палицей, сам не замечая, как дёргается в пляске его левая нога. Трудно было противиться столь яркому веселью. Но Мирбуд вновь вскинул посох и прокричал:
 
- Не плясуны мы, девица, мы воины!
 
Миляна в пляске дёрнула плечами, развернулась к ним лицом, пошатнулась, да плюхнулась на четвереньки. Поднявшись, выгнулась назад, но повернуться к лесу ей не удалось.
 
- Ой, мамочка! - звонко взвизгнула она, схватившись за голову - Что ж делается, люди добрые! К кудеснику меня отправила окаянная!
 
Почуяв, что может сделать шаг вперёд, она подошла поближе к Мирбуду.
 
- Отпустил бы ты меня, добрый молодец! - взмолилась она - Я тебе сокровищ глубинных достану!
 
- Не надобно нам сокровищ, - твёрдо ответил кудесник - уж коли беда великая нам грозит, не помогут нам богатства. Наша ты отныне. Отправишься ты с нами в путь дорогу.
 
- Я домой хочу... - пропищала берегиня.
 
- Покуда не сладим мы с бедою, нет тебе пути домой.
 
Миляна опустила ясны очи. Горе ей было великое.
 
- Будь по вашему. - молвила она - Всё одно дома теперь нет у меня.
 
- Погодь! - опомнился вдруг Вольбран - Как же она с нами голая пойдёт? Засмеют же.
 
А Миляна подняла свои очи и лицо её вновь просветлело.
 
- Мы ж в лесу, молодец! - усмехнулась она - Кого ты здесь смешить собрался? Белок, да зайцев?
 
Но Мирбуд согласился:
 
- Не дело с собою девку голую водить. Но всё одно одёжи лишней у нас нет. Как найдём, так приоденем.
 
Берегиня лишь махнула рукой. Уж она-то не гнушалась голышом ходить. Куда больше её волновало, что ей теперь долго придётся бродить вдали от берега.
 
________________________________
 
По лесной заснеженной опушке шла неспешно, грозной поступью, Мара Смерть. Путь её лежал в самую глубь леса, где за ветвями деревьев никогда не видно солнца, где вечна ночь и морок. В этой глубине отстроены были владения её отца. Никакие тропы не вели к нему и ни один добрый молодец живым оттуда не уходил. Забор там стоял высотный из сухих кольев, а на кольях буйны головы спят, а вороны очи им клюют. Подобралась к забору Морана и молвила:
 
- Раскройтесь врата по воле моей, дайте дорогу мне, владычице ветров зимних!
 
Ворота стали медленно открываться. А за ними не было ни одного живого деревца, все они были сухие и чёрные, а кое где и погоревшие, как после побоища. На высоком мёртвом дубу повешенный висел, да покачивался на ветру. Видно было, что не место здесь ничему живому, да доброму. Вечная ночь, здесь поселившаяся, поглотит любого путника, ненароком забредшего сюда. Иные люди хвастались, что бывали здесь, да видели издалека место это, но то всё лишь пустая болтовня.
 
Посередь поляны за забором стоял дворец высокий из сухих брёвен. Украшен он был узорами чугунными, да деревянными, страшными и неясными людскому взору. Окна во дворце не было ни единого, лишь двери дубовые в пять сажень высотой. Приложила руку Мара к дверям тем и распахнулись они перед ней. Медленно и величаво вошла она в непроглядный мрак дворцовый и поднялась по леснице наверх. А наверху же трон стоял из человеческих костей, а сверху три черепа смотрели на каждого, кто зайдёт в этот мрак. На троне сидел отец Мораны, да перебирал костями пальцев бусины из хрусталя заморского.
 
- Что же, так и нет у тебя свечи ни единой? - молвила Мара. Лишь ей дано было видеть в этой темени.
 
- С чем пожаловала ко мне ты, дочь моя? - проскрипел низким шипящим голосом её отец.
 
- Тревожные вести дошли до меня. - отвечала ему дочь - Негоже без согласия моего кому-то меня сватать.
 
Её голос звучал низко и сдержанно, очи виднелись в темноте крошечными огоньками.
 
- Так разве ты бы не согласилась? - точно таким же тоном молвил отец Морок - Кто ж ещё тебе под стать будет, как не Див?
 
- Не желаю я за Дива выходить. - решительно ответила она - Не желаю жить в его владениях. Мне и на своей горе жизнь мила.
 
- Будет же ещё милее. - спокойно сказал ей Морок - С супругом веселее завсегда.
 
- Ничуть. - так же спокойно и надменно ответила ему дочь - Не отдамся я ему ни по своей воле, ни по твоей.
 
- Мне казалось, что он тебе по нраву. За кого ж тебе выходить тогда?
 
- Ни за кого. Мне и в девках хорошо. И славно мне, когда не один со мною рядом, а много молодцев вокруг.
 
- Они же мрут с тобой, как мухи. - тихо засмеялся Морок - А Див бессмертен. Чем тебе не будет лучше с ним?
 
- А ты видел его шиш?! - вдруг вскрикнула Морана - Сам велик, а шиш-то с шиш! Хочешь, чтоб я с ним на одной лежанке была ещё хотя бы раз? Да ни за что! Хватило уж.
 
Пригорюнился Морок. Опустил он свою лысую голову, рукой упёрся в лоб.
 
- Что за дочь я вырастил. - сказал он с глубокой печалью - Шиш ей не подходит. Что ж тебе, бревно подавай?
 
Морана поспешным шагом отошла в сторону. На костяном столе стояла чаша, сделанная из черепа, а рядом прямо из пола прорастало молодое дерево, людьми не виданное. И росли на нём алые цветы по тринадцать лепестков. Взяла она чашу, поднесла к цветку и выжала из него в чашу сок. Поставила чашу на пол и принялась своим посохом помешивать сок в ней, бормоча некие заклятья.
 
- В девках она ходить хочет... - продолжал Морок - Леших ей подавай. Хватит, девица, нагулялась уже, завтра к тебе в терем Див приедет, да заберёт тебя. Таково моё слово.
 
Ещё недолго Мара промолчала, не отрываясь от работы, после молвила:
 
- А я ни завтра, ни сегодня в свой терем не приду. По миру пойду.
 
- Опять? - удивился отец, приподняв густые брови - Снова мор на землю понесёшь? Не оставишь в живых ни зверя, ни деревца, ни рыбёшки в пруду?
 
- Нет, отец. - промолвила Морана, вынув посох из чаши - Не будет мора. Судьба моя открылась мне. Знаю я, куда идти мне и кого искать. - подняв с пола чашу, она выпила из неё весь сок. Улыбнувшись от удовольствия, она сказала - Люди да нечисть гонимы судьбой, бродят они принуждённо, спасенья ищут. Надо мною же судьба не властна. Я сама её часть, я судьбы людские к концу подвожу. Так что ж мне не встретиться с людьми, да с нечистыми?
 
- О чём ты говоришь? - не понял её Морок - Что делать ты будешь с людьми, коль не морить?
 
- Так может не только закончить судьбу я могу? - она воздела руки кверху и глас её был подобен грому - Уж если не властна судьба надо мной, что если я над нею властна стану? Царства, княжества, да просто люди желают расширить земли свои. Мы же иные, мы власть свою расширить можем. Вот что хочу я. Судьбы вершить.
 
- Бедные люди! - закричал Морок, Марена же весело засмеялась такой его шутке - Если их судьбы будет вершить одна смерть, как жить они будут?
 
- Ты шутник, отец. - отсмеявшись, молвила Марена - Вот и узнаю я, что будет, коли пойду за людьми, да за нечистью. Людей за нить с собой ведёт судьба, а я, непривязанная, возьму их под крыло. Посмотрим же, кто из нас сильнее будет.
 
Снова загрустил Морок. Сгорбился он, голову опустил, корону золотую едва не уронил. Погоревав, сказал он:
 
- В добрый путь, Морана.
 
______________________________
 
- А куда мы идём-то? - спросила Миляна, пархая по снегу перед двумя молодцами.
 
Те переглянулись. Каждый ожидал, что другой ответит на сей вопрос. Вразумив, что этого не будет, Мирбуд молвил:
 
- На запад.
 
- Зачем? - на миг повернувшись к ним, спросила Миляна.
 
- Беду остановить.
 
- Какую?
 
Добры молодцы уж устали ходить по глубокому снегу, разговаривать им не хотелось, сил уже почти что не было.
 
- Не знаю. - мрачно ответил кудесник.
 
Берегиня заливисто засмеялась. Ей было смешно, что глупые люди с таким трудом идут неизвестно зачем, да ещё и нечисть за собою тащат. Она резво прыгала по снегу меж деревьев, покуда её новые хозяева вместе не сморгнули. Когда открыли глаза они, не было пред ними берегини.
 
- Болотная поганка, куда она делась? - воскликнул Мирбуд - Неужто от нитей освободилась?
 
- Да кто ж их, чертей, разберёт с вашими нитями - путами. - проворчал Вольбран - Ищи теперь.
 
Отошёл Мирбуд к берёзе, прислонился к ней обессиленный и кликнул:
 
- Миляяянааа!
 
- А здеся я! - Миляна в миг выпрыгнула из-за той берёзы. Мирбуд вздрогнул, берегиня расхохоталась.
 
- От ты ж окаянная, тьфу! - ругнулся Мирбуд. Миляна тут же скрючилась и закрыла голову руками.
 
- А плеваться нечестно, коль уж я привязана! - со смехом запищала она.
 
- Нету честности в мире нашем. - завёл речь кудесник - Привязать тебя тоже было нечестно, да и ты нас плясать заставила нечестно. В боях обыкновенно побеждают те, кто нанесёт неожиданный удар, разве ж это честно? А коль нет, так у кого оружие лучше, так нечестно же бить того, у кого оно хуже. А коль на кулаках, так тот кто сильнее, а и на слабого драться лезть нечестно. Придётся тебе смириться. Тьфу!
 
Тут уже Миляна вздрогнула, вновь устрашившись плевка человеческого, что нечисть прогоняет, и снова засмеялась. Ведь плевал-то он в шутку, не изгоняя. И даже не плевал, а лишь молвил "тьфу". Да и Миляна это понимала и про "нечестно" тоже шутила. Кудесник с берегиней лишь веселились.
 
- Эй, друзья! - сказал им Вольбран - А откуда ветер такой холодный дует?
 
Мирбуд подставил лицо под ветер, закрыв глаза, и молвил:
 
- С севера.
 
Ветер был неприятно холодным и каким-то неживым, словно камень, только как воздух. Всем троим он сразу не понравился. Оглянулись все на север, а там как будто что деревья колышит, но не словно ветер, а как-то странно нагиная. Они как будто сохли изнутри. И вот из-за деревьев вышла дева. Очень высокая, да с белой кожей. Лишь губы синеваты, да на веках у неё искрится иней. Под чёрными как ночь бровями блестели огромные глаза цвета льда. И взгляд у неё был столь холодный, почти как ветер северный. На ней был длинный до снега наряд, сам он был чёрный, на нём сверкали лишь серебряные месяц и звёзды, а ворот и низ были из пушистого белого меха, тоже переливающегося серебряными искрами.
 
- Итак, путники, вы встретились на пути моём. - величаво молвила та дева.
 
Вольбран потянулся за палицей, Миляна потеряла всё веселье и пристально уставилась на деву, Мирбуд поднял вверх свой посох.
 
- Кто ты? спросил её кудесник, пытаясь выдержать холод её взгляда.
 
Дева воздела к небу руки с посохом своим, украшенным чёрным черепом, высеченным из камня, и громогласно молвила:
 
- Я Морана, Марена, Мара, сама смерть во плоти, владычица зимнего времени, северных ветров, мрака и хворей! - тут её взгляд упал на Вольбрана и она неожиданно добро улыбнулась. Странно, но даже от её благосклонной улыбки веяло холодом, леденящим душу - Но ты можешь звать меня Снегурочкой. - тихо сказала она - Мне будет приятно.
 
Вольбран нахмурил брови, но всё же непроизвольно улыбнулся и убрал руку с палицы. Мирбуд же не торопился опускать свой посох.
 
- Что тебе нужно, Смерть? - раздражённо спросил он.
 
- Я буду вашим спутником на всём вашем пути. - всё так же величественно сказала Морана - Я буду сопровождать вас до вашей цели. У меня на то свои причины, не подвластные вашему разуму.
 
- Ой-ой-ой! - покривилась Миляна - Вы посмотрите, люди добрые, у нас тут умница сыскалась!
 
Морана взглянула на неё и в удивлении широко раскрыла свои и без того большущие глаза.
 
- Вы водите с собой голую берегиню? - сказала она, приподняв бровь.
 
Молодцы переглянулись, Миляна с возмущением упёрла руки в боки. Подал голос Вольбран:
 
- Так ведь нечем укрыть её. Вот коли найдём для неё одёжу, так и можно будет в люди показаться.
 
Прищурившись, Мара огляделась по заснеженному лесу. Вздохнув, она молвила:
 
- Эх, кабы не зима была нынче, так из паутины бы я ей сарафан сплела. Что ж, пойдёмте, друзья. Нам путь неблизкий предстоит.
 
- Нам? - возмущённо спросила Миляна - А ты-то тут зачем? Мы может не хотим, чтобы ты с нами шла?
 
- Придержи свой гнев, берегиня. - строго сказала Морана, уже повернувши на запад и легко припустив шагу - Коль не можешь ты отвратить то, что злит тебя, тут ругайся - не ругайся, не станет тебе легче. Ругаться следует когда тебе это поможет, придаст сил, что помогут тебе в бою. А сейчас нет смысла.
 
И медленно поплыла по снегу на запад. Остальным ничего не оставалось, кроме как последовать за ней. Они ходили, то останавливаясь, то прибавляя шагу, то медленно, то бегом, но Морана шла всегда одной плавной походкой, волоча свои наряды по снегу, и всегда оставалась на шаг впереди.
 
__________________________________
 
Спустилась ночь на землю. Полная луна вышла из-за небольшого холма и озарила чёрную фигуру маленького чёртика, сидящего на том холме, да играющего на дудочке. Его музыка тихо расплывалась по всем ближайшим поселениям, да убаюкивала народ. Все вокруг спали в своих уютных избушках, да землянках, а молодой анчутка играл свою тихую музыку. Как уснули даже собаки, чёртик по имени Берюля спрятал в карман малиновых штанов свою дудку, скатился с холма и пошёл до ближайшего села безобразничать. Забрался он в кладовую землянки одной и давай там зерно портить, да мешки дырявить. Забрался он в мешок один, да сидит, шуршит там, пшено навозит. После дырочку в мешке проделал, да перелез в другой мешок. Богатая землянка оказалась, мешков-то много в кладовой. Напакостил он в другом мешке, вылез... А тут ему и досталось осиновым веником по рогам.
 
- Что ж ты, нечисть поганая, запасы мои портишь? - прорычал суровый мужик, перед ним стоящий - Я ж тебя сейчас в колодец заброшу, да так, что не вылезешь!
 
Растерялся Берюля, заморгал он жёлтыми глазёнками, затряс чёрной бородёнкой. А хозяин его за гриву ухватил, да за собой поволок.
 
- Я... Я... - причитал анчутка - Я ж вам тогда всю воду в колодце испорчу!
 
- А я тебя в другой колодец заброшу. - молвил ему суровый хозяин, волоча его на воздух по лестинце - В свой колодец. Будешь ты так далеко, что дорогу домой не найдёшь.
 
Берюля все дороги знал и домой бы он дошёл ото всюду, да только мужик, его схвативший, волхвом был и кто знает, что сотворить он мог с чёртиком. Схватился анчутка за руку его и давай кусать, чтоб отпустил мужик его гриву. А тот ему сразу опять веником по спине огрел. Не любят чёртики осину. Взвизгнул Берюля и давай шептать проклятья, волоча копыта по снегу. А мужик привёл его к пустому пню, стряхнул с него веником снег, затолкал туда анчутку, да сверху снова веником стеганул.
 
- Отомщу я тебе, волхв! - отчаянно пищал Берюля из пня - Найду тебя, да жизнь твою треклятую оборву!
 
А волхв накрыл дыру в пне веником, сверху снегом присыпал и запел:
 
- Пень мой полый, сухой да дубовый, забери ты нечисть себе, да предай пню лесному, чтоб выплюнул он к полудню чёрта поганого во лесу дремучем!
 
Тут исчез для анчутки и пень, и мужик, и снег, и веник. Тьма накрыло его непроглядная, да пустая и бесконечная. Хотел было закричать Берюля, да голос его тоже пропал. Так и жил он во тьме до самого полудня.
 
______________________________
 
Шли путники по лесу, глубоко зашли, а куда и зачем шли так и не узнали. Уж солнце село, ночь пришла. Поели они, поспали, да по утру снова в путь отправились.
 
- Морана, а ты почему впереди идёшь? - спросила Мару весёлая Миляна.
 
- Нынче не тот случай, чтобы я преследовала человека. - молвила она, не оборачиваясь - Потому мне следует идти впереди. Людям будет неприятно знать, что смерть им в спину дышит.
 
Но тут она остановилась, оглянулась и вновь улыбнулась Вольбрану.
 
- А вот знать, что впереди Снегурочка идёт, весьма приятно, правда? - добавила она.
 
Вольбран невольно улыбнулся. А Миляна ещё не все свои вопросы спросила.
 
- А ты вообще богиня? - спросила она Морену.
 
- Будь я богиней, - вновь не оборачиваясь, ответила она - ты б меня и не заметила. Ты бы видела меня, но не узнала. Боги-то совсем другие, не похожие на нас. Посмотри вокруг, девица. Что ты видишь?
 
Миляна резво завертелась и молвила:
 
- Деревья я вижу, да снег. Что ещё я могу видеть в лесу зимой?
 
- Лес и зима, всё это боги. - отвечала ей Морана - И небо, и земля, ведь тоже боги. Берег, на котором ты плясала, он тоже боги. - тут Миляна погрустнела - И наш с тобой поход на запад, это боги.
 
Миляна и Вольбран озадаченно переглянулись. Они конечно не поняли ни слова из того, что сказала им Мара. Лишь Мирбуд хитро улыбался, он знал ведь про богов и раньше.
 
Так до полудня они шли по дремучему лесу, когда двруг Мирбуд молвил:
 
- Вон в том сугробе что-то шевелится. Уж не зверь ли лесной? А может снова нечисть?
 
Морана подошла к сугробу поближе и сказала:
 
- В том сугробе пень лесной. Я вижу, ведь из под него коряги сухие торчат.
 
Снег, накрывающий пень, стал осыпаться и из под него показались два чёрных рожка. Морана подошла ещё ближе, подняла вверх свой посох, а череп каменный на его конце направила на пень.
 
- Не приближайся к нам, нечисть! - повелела она - Страшись присутствия смерти, ибо бессилен ты противиться концу своему! Подойдёшь ты хоть на шаг...
 
Тут анчутка полностью вылез из пня и стряхнул с себя снег. Это оказался чернокожий чёртик с чёрной густой гривой, ростом в несколько вершков, аж в двое меньше Мары. Из одежды на нём были лишь малиновые штаны в белый горошек, из под них внизу торчали маленькие копытца, а сверху длинный чёрный хвост. Завидев его, Морана улыбнулась и с восторгом хлопнула в ладоши.
 
- Чёёёртииик! - пропищала она.
 
Поспешно подбежав к нему, она схватила трепыхающегося чёртика и показала его спутникам.
 
- Смотрите, какой милый! У меня такой же жил с тысячу лет назад, потом в лес убежал.
 
Вразумив, что вырываться бесполезно, анчутка попросился:
 
- Можно я тоже убегу?
 
- Нельзя от Снегурочки убегать. - с улыбкой ответила Морана, неся его к котомке с едой, что за плечами у Вольбрана была. Из неё она достала сухарик и сунула Берюле в рот - Вот, покушай, маленький нечистый. Будешь ты теперь моим верным спутником, так что силушки набирайся.
 
Прожевав сухарь, Берюля всё таки спрыгнул на снег и пропищал:
 
- Зачем же я вам такой нужен, добры молодцы?
 
А добры молодцы с удивлением смотрели на анчутку и Морану. Миляна же смеялась над всем этим.
 
- И правда, - молвил Мирбуд - зачем нам чёрта за собой таскать?
 
- А пригодится он. - ответила Морана - Увидишь ты, полезен он нам будет.
 
- Пойдёмте! - крикнула Миляна, махнув рукой - У чёрта, вижу дудка есть, пусть нам играет по дороге. Плясать-то лучше, когда музыка играет.
 
- Ох, не по душе мне это. - молвил Вольбран - Но пусть будет, коль ты желаешь так. Однако же пускай он берегине одёжу раздобудет.
 
- Я раздобуду! - пообещал анчутка, сидя на снегу.
 
__________________________________
 
Конец первой главы.