Калинов мост. Живая вода

На высокой горе, что над облаками высится, встрепенулся змей лютый и глянул он на землю, покуда взглядом мог окинуть. Увидел он владения мёртвые на земле выжженной, где смерть царила, где над курганами вороны кружили, да змеи ползали, где пауки огромную сеть сплели, кою даже мышь летучая не прорвёт. С четырёх сторон от земли той четыре дуба сухих стояли с избу шириной, в каждом дупло было с дверь величиной, в каждом дупле филин сидел, да высматривал врага вдали, стерегли они владения мёртвые. Посередь тёмного княжества башня стояла из голов людских построенная, да вся мечами да копьями утыканная. А у стальных врат той башни на цепи три чёрных пса сидели, глазами жёлтыми сквозь тьму светили. Не спали они ни днём, ни ночью, стерегли покой трёх братьев всадников, пировавших в башне.
 
Сполз чёрный змей с горы своей в царство тёмное. С севера он приполз на землю мёртвую. Тот филин, что в дупле был северного дуба, сразу заухал, как его увидал, ногой затопал. Змей на него зашипел:
 
- Шшш, молчи... Я твой новый князь. Будешь ты теперь мне служить.
 
Его шёпот эхом разносился по всему владению, где вечно царила ночь. Умолк филин и покорно сложил крылья. Признал он нового хозяина, пропустил в мёртвую землю. Пополз змей по чёрной земле по камням сырым меж курганов, да упырей, костьми играющих. Приполз он к башне, что посередь земель. Завидели его чёрные псы, залаяли, завыли, а змей на них зашипел:
 
- Тииихооо... Я ваш хозяин отныне. Будете вы моей воли слушаться.
 
Присмирели псы, расступились от дверей стальных, дали змею в башню заползти. Заполз змей, осмотрелся. Повсюду зеркала висели, да сияли тусклым светом, едва освещая стены из голов мёртвых, на чьих лицах застыли боль и ужас, а от каких и один череп остался. Лестница из толстых брёвен вела на верхний ярус, туда и направился змей. Залез он наверх, да увидал пирующих за столом троих всадников - белого, красного и чёрного. Все они были близнецы, на лицо одинаковы, различались лишь цветом кожи и одежд. Как завидели они змея чёрного, так со скамьи сразу вскочили, да за мечи свои схватились. Но в бой не стремились, не был им враждебен чёрный змей.
 
- Что тебе нужно здесь? - спросил белый всадник, что Днём звался - Для чего оставил ты свою обитель, не охраняешь землю нашу?
 
- Видел я диво с горы своей. - зашипел змей - Над сырой землёй красный туман поднялся. Окрасил он снег в красный, да уплотняется быстро.
 
- Что это значит? - недоверчиво спросил красный всадник по имени Закат.
 
- Земля рыдает кровавыми слезами. - змей играл своим чёрным языком - Вот-вот беда придёт. Трудно будет сохранить наши владения, без боя не прожить нам. Позвольте же мне хранить здесь порядок и власть держать.
 
Всадники переглянулись. Уж если правду сказал змей, то ничего более не остаётся. Жаль им было сестру свою оставлять людям на потеху, да жизнь всегда дороже. Жизнь своя всегда дороже всего на свете, ведь потерять сестру - не то, что потерять всё, что есть, да и себя в том числе. А принять её назад отныне тоже нельзя, уж коль земля кровью воздух обогрянила, тут и речи быть не может о том, чтоб власть она имела.
 
- Ладно. - молвил чёрный всадник, именем Ночь - Храни нашу башню, но никуда не уходи. И, случись чего, не впутывайся ты в дела наши.
 
С тихим шипением, змей медленно выполз из башни.
 
_______________________________
 
Прыгает белка по деревьям, снег с веток стряхивает, по стволу берёзовому вверх забегает, а на верхушке остановится, да погрызёт что-то. А снизу как прилетел камушек, как ударил её в темя, так и упала белка мёртвая на снег. Бежит по снегу заяц, торопится, от хищников спасается, всё меж деревьев петляет, под корягами прячется. А тут сверху ему ударил камушек промеж ушей, так и упал заяц замертво. На опушке следы лисьи петляют, а лиса здесь же неподалёку расхаживает, зайца вынюхивает. А булыжник ударил её по макушке, да и околела она. Притащил всех троих Берюля к спутникам своим и молвил:
 
- Теперь-то шкурок на одёжу хватит.
 
Вынул он из-за пояса нож Вольбрана подсаадажный и принялся снимать шкурки со зверей. Хватился Вольбран ножа своего, да как есть не нашёл.
 
- Ты как у меня нож-то стащил, чёрт? - пробасил он.
 
- Покуда на зверей лесных охотился, прятался, сзади к тебе подошёл, да вынул. - с ехидной улыбкой ответил анчутка.
 
- Какой талантливый чертёнок. - улыбнулась с холодом Морана - Надеюсь, он и сухарей прихватил, а то ж худенький такой.
 
Вольбран стоял, потупившись. Чувствовал он себя дураком, коль увели у него нож. До того ему не раз черти пакостили, да только думал он всегда, что попадись ему чёрт на глаза, он бы в миг его уму разуму научил, а научили-то его, как оказалось.
 
- Теперь пошить бы шкурки эти. - в раздумьях молвил Берюля.
 
Марена вздохнула ледяным ветром.
 
- Паутинки бы сейчас... - молвила она.
 
- Ой вы люди странные! - с улыбкой молвила Миляна, сидя голым задом на пеньке заснеженном - Нет бы порадоваться наготе моей, всё то вам лишь бы приодеть.
 
- Не была ты в миру людском. - тихо сказал ей Мирбуд - Не ведомо тебе, что голышом там ходят лишь по праздникам. А нам не следует показывать такую странность, как девка голая зимой. С ним-то всё понятно. - он посохом показал на работающего со шкурками Берюлю - Сразу видать, что нечисть он, а почём народу ведать, что берегиня ты?
 
- А что, не видно? - шутливо обиделась Миляна - Да разве ваши девки такими раскрасавицами бывают?
 
И правда, не водилось средь людей столь красных дев. Не сравнилась бы на любом посёлке первая красавица с её кудрями златыми, телом пышным, да ликом круглым. Нет в землях людских столь весёлых глаз, да белых зубов. Да только всё одно, нечисть она.
 
А Берюля тем временем пришивал друг к другу шкурки еловой иглой, да белой нитью. Шил он на славу, хоть из разных шкурок шубка меховая была, но точь в точь на Миляну. Смотрелась-то она смешно, такая разношёрстная, да всё лучше, чем без неё ходить. И сапожки он сшил с заячьими мордами. Вольбран долго с удивлением смотрел на одёжу эту... Покуда не заметил, что хитроумный чёрт белую нить раздобыл, расплетя его рубаху под кольчугой. Тут уж совсем рассвирепел богатырь. Схватился он за палицу свою, да прорычал:
 
- Ах ты нечисть поганая, я ж тебе сейчас рога-то пообломаю!
 
Никто сперва не понял, что разозлило так его, а как заметили, так хором засмеялись. Миляна повалилась с пня и задрыгала ногами, Морана, скрестя руки на груди, смеялась в кулачок, а Мирбуд же смеялся хрипло, но довольно громко. А анчутка оттолкнулся копытцами от земли, да и был таков.
 
- Эй! - крикнул ему в след Вольбран - А ну вернись, окаянный!
 
- Вернётся. - тихо молвила Марена - Захочет и вернётся. Сейчас пока пускай Миляна принарядится и дальше пойдём, а Берюля нас догонит.
 
Снег из туч больше не падал, лишь лёгкий ветер дул с северо - востока. И снег уж таять начинал, становился мокрым и покрывался трескающейся под ногами коркой. Зима шла к своему закату, того гляди, ручьи потекут. Сбежавши на юг леса, Берюля даже нашёл большую проталину. В ней лужа была с грязной и мутной водой, а вокруг торчали голые кусты, да стебли засохшего камыша. Сразу ясно стало анчутке, болото это. Поднял он мокрый снег с земли, слепил комок, да и бросил в воду. Из воды пузыри пошли, стало быть обжито это болото. Из воды торчал большой булыжник. Чёртик прыгнул с берега на этот булыжник, уселся на него, достал дудку свою и давай наигрывать весёлую музыку. Играл он так весело, что сухие кусты на ветру бодрее закачались. Откуда-то прискакали белки, да зайцы и весело завертелись у берега. Так играл Берюля на дудке долго ли, коротко ли, покуда снова из воды пузыри не пошли. Тогда убрал он дудку за пояс, а звери лесные опомнились и разбежались. Из воды, вслед за пузырями, поднялась зелёная кочка. За ней и два зелёных глаза на зелёном же челе. По плечи вылезла из воды кикимора зелёная и молвила скрипучим голосом:
 
- Кто ж это мой покой тревожит средь бела дня?
 
- Анчутка я. - вежливо назвался Берюля.
 
- Вижу, что не леший. - фыркнула на него кикимора - Звать-то тебя как?
 
- Я зовусь Берюля. - ответил он - Пришёл посмотреть, кто обитает в болотце местном.
 
- Ну и чего, посмотрел? - неприветливо промолвила она - Теперь уйдёшь, али ещё тебе чего надобно?
 
Растерялся Берюля. Стал он думу думать, уйти ли самому, али ещё ему чего надобно? Завертел он в руках свою дудку, языком поцокал, бородку почесал... Да и решил распрощаться с хозяйкой. На камень он встал, оттолкнулся, прыгнул влево... А кикимора его налету и схватила обеими руками.
 
- Куда ж ты скачешь, дурень! - забранилась она, выходя на берег - Там трясина знаешь какая? Попадёшь, не выберешься!
 
Как вылезла она из воды, оказалось, что груди её и бёдра прикрывают увядшие болотные травы. Вышла она на мокрый снег, усадила на берег анчутку и достала из травы, что на груди была, не то ягоды болотные, не то жёлуди какие. Взяла горсть в руку и стала по одной их есть. Сама села на снег перед Берюлей. Скучно ей было, не хотелось отпускать гостя из болота.
 
- Трясина-то там знаешь какая? - уже спокойно сказала она - Затянет - пропадёшь, Берюля. Сестру вон мою затянуло, да так и не выбралась.
 
- И что же с ней сейчас? - с любопытством спросил чёртик, зная, что нечисть не гибнет в трясинах.
 
- Да так и сидит там, на дне где-то. - ответила кикимора, не отрываясь от еды - Иной раз слышно, как рыдает она там, по ночам особенно. Такая ж дурёха она, как ты.
 
Посмотрел на трясину Берюля, призадумался, вслушиваться стал...
 
- Да сейчас-то не услышишь. - махнула рукой хозяйка, прожевав еду - Спит она, поди.
 
- И давно она там сидит, света белого не видит?
 
- Дааавно. - протянула кикимора - Лет триста, наверно.
 
Всмотрелся в её лицо молодое Берюля, да не увидел там ни горя, ни скорби.
 
- Уж триста лет прошло. - напомнила она - Я про неё уж и думать забыла.
 
Огляделся чёртик. Снова посмотрел на хозяйку. Ела она лесные орехи, клала в рот, разгрызала, ядра ела, скорлупу выплёвывала. Посмотрел на берег трясины - орешник там стоял.
 
- А вот ежель верну я тебе сестру, - молвил он решительно - чем отблагодарить ты меня сможешь?
 
- Чего это я тебя благодарить-то буду? - усмехнулась она - Мне без сестры тоже хорошо. - съевши ещё один орех, она добавила - Вот сестра тебя может и отблагодарит, у неё кажись что-то было с собой, когда тонула-то.
 
Поднялся с земли анчутка, да пошёл вдоль болота к орешнику.
 
- Посмотрим же, что у неё есть. - тихо сказал он.
 
Залез он на сухой орешник, а тот под ним погнулся, склонился над самой трясиной. Берюля вцепился в ветку зубами, повис на ней, а копытца прям в трясину и опустил.
 
- Ох, дурак... - вздохнула ему в след хозяйка.
 
Погружался чёртик во тьму болотную долго и медленно. Орешник в зубах у него всё гнулся, трещал, того гляди сломается. Тревожно ему было на душе, нелёгкое дело он затеял, однако ж нужно ему было иметь что-то при себе помимо дудки, чтоб не ломал ему рога Вольбран за рубаху свою. Вот залила грязь зыбучая глаза его, вот и рога в воде скрылись. Совсем уж неспокойно ему стало. Хотел было назад выбираться, да всё ж наткнулись его копыта на что-то. Ещё немного углубившись, он рукой нащупал чьи-то волосы, затем и голову под ними. Обхватил он пленницу болот копытами за шею и давай руками, да зубами наверх по ветке карабкаться. Трудно ему было, силушка быстро покидала его, да и кикимора та тяжёлая оказалась, так и тянула её трясина вниз, расставаться не хотела. Но тут и хозяйка болота подоспела, обошла трсину, схватилась за орешник и стала его поднимать. Дело пошло чуть быстрее и вскоре уж был на берегу анчутка с кикиморой между ног.
 
Освобождённая пленница встала на четвереньки, прокашлялась, отряхнулась. Попыталась встать на ноги, но сил пока не хватало. Подняла она голову, щурясь на белый свет, увидела анчутку.
 
- Ты... кто? - с трудом прохрипела она.
 
- Меня зовут Берюля. - ответил он - Твоя сестра сказала мне...
 
Не успел он договорить. Собравшись с силами, кикимора гончей бросилась ему на шею, повалив его на снег.
 
- Ой, спасибо тебе, Берюля! - закричала она, крепко его обнимая - Ой, хорошо-то как! Сколько ж я света белого не видела! Ох, уж и не знаю, сколько...
 
У этой кикиморы уж не осталось на теле травы, срам прикрывающей. Зато на ней самой и трава уж вырасти успела, и мох болотный. Долго ей теперь придётся отмываться, да корни трав из тела выводить.
 
Выпутавшись из её объятий, Берюля встал и вежливо ей поклонился. Та потихоньку стала приходить в себя. Всё ещё стоя на четвереньках, она промолвила:
 
- Меня Курьмой звать, а сестра моя... Не помню уж.
 
- Зилянка я. - напомнила сестра. В глазах её блестела радость, но лицо она старалась сохранять равнодушное.
 
Она помогла подняться Курьме на ноги. Та всё ещё шаталась, но потихоньку заново привыкала к жизни на земле. К её левой руке был привязан крохотный, размером с полладони, плоский сосуд из дерева, натёртого воском. Так она за верёвку дёрнула и в миг её порвала, а бутылочку протянула Берюле.
 
- Возьми вот скромный дар. - сказала она, улыбаясь - Это живая вода. Авось пригодится тебе, вдруг зверя лютого встретишь.
 
Берюля аккуратно взял бутыль. Повертел, посмотрел на узоры, вырезанные на ней, да сунул за пояс. Снова поклонился.
 
- Спасибо. - молвил он - А теперь позвольте мне отправиться в дорогу. Я ж не один шёл, догнать мне надо спутников.
 
- Иди. - сказала ему в след Курьма - Да хранит тебя лес.
 
_________________________________
 
- Что ж ты так плохо анчутку своего привязала? - сетовал Вольбран Моране.
 
- Да не привязывала я его. - как всегда не посмотрев на него, ответила она. Но, почуяв его недоумённый взгляд, добавила - Ты что, чертей не знаешь? Кабы хотел он, из любой привязи бы выбрался, а раз сразу не ушёл, значит ещё вернётся. - и наконец посмотрела на него с леденящим укором - Что ж ты спугнул-то чёртика моего? Теперь ждать придётся.
 
Вольбран развёл руками. Похоже, Снегурочку ему никогда не понять. Сбавив шаг, он вскоре поровнялся с Мирбудом и тихо его спросил:
 
- А ты, кудесник, что можешь сказать о наших спутниках? Я-то про нечисть мало знаю.
 
- Могу кое что. - кивнул тот - Но разумней будет спросить у них самих, уж они-то себя лучше знают. Ты вот чего. - он наклонился к уху Вольбрана и заговорщецки шепнул - Когда мы спать ляжем, распроси кого из них об остальных, они тебе и скажут. Если хорошо спросишь.
 
- А сам чего не спросишь? - понадеялся на него Вольбран, поскольку неуверен был, что сможет вопрос задать как надо.
 
Почесав бороду, Мирбуд кивнул.
 
- Спрошу Миляну. Мне-то она скажет, коль уж привязал я её.
 
Морана вдруг остановилась и посмотрела налево.
 
- А чьи это рожки из снега торчат? - сказала она с улыбкой - Чьи это ножки по земле бегут? Вернулся, негодник, я ж говорила.
 
Берюля мчался к ним с юга, ловко перепрыгивая коряги, даже когда их почти не было видно под снегом. Догнав своих спутников, он не сразу узнал Миляну в новой одежде, которую сам же для неё сшил. А она пвертелась, покружилась, показывая себя.
 
- Видал? - весело сказала она - Вот какая я теперь!
 
- А я-то тебя за лешего принял. - тихо сказал он.
 
Миляна так и села. Её так никто ещё не обижал. Горделиво подняв подбородок, она быстрым шагом продолжила путь. Сам же Берюля подбежал к Маре и проворчал:
 
- Больше пусть меня не обижают. А то в другой раз не вернусь.
 
- В другой раз пусть будет ясен твой лунный путь. - сказала Марена загадочным тоном.
 
Миляна закрыла рот ладонью и громко хохотнула. Морана лукаво улыбалась. Чертёнок обиженно выкатил губы. И лишь Вольбран с Мирбудом недоумённо на них взирали, ибо были они рода человеческого и не могли они понять ту злобную тёмную насмешку, понятную лишь нечисти.
 
Долго шли они молча. День к концу близился и задумали они было прилечь на ночлег, как впереди вдруг показался меж деревьев чей-то терем высотный. Конёк его крыши возвышался над елями, а окна с резными ставнями были выше выстроенного вокруг частокола.
 
- Надо бы наведать хозяина этого дома. - предложил Вольбран - Ежели он добрый, так может и переночевать даст.
 
Морана достала из под одёжи платок, тёмный, как ночь, и зачем-то закрыла им своё лицо.
 
- Не стоит видеть им меня. - строго сказала она.
 
________________________________
 
Конец второй главы.